Он прикрыл рот кулаком.

– Ну да, вот так ты на меня влияешь.

– Где мой фотоаппарат?

– С ума сойти!

– Я как настоящая эгоистка хочу оставить все это для себя одной. – Я положила руки ему на пресс и ощутила, как задрожали его мышцы. – Тебя нужно отлить в золоте.

– Как насчет шоколада?

– Только не шоколад. В таком случае я не смогу сделать так. – Я наклонилась и облизнула его сосок. Моя рука скользнула ниже, и его спина выгнулась.

– О боже! – Его голос сорвался. – Джози, остановись. Ты сводишь меня с ума.

– Остановиться? – Я убрала руку.

Он схватил меня за запястье и покрыл мою руку поцелуями, добравшись до плеча. Потом он занялся пуговицами моей пижамы.

– Мне нужно тебя видеть.

Я помогла ему раздеть меня. Он ласкал меня нежно. И медленно. По мере того как он продвигался вперед, не пропуская ни клеточки моей кожи, я хотела его все больше. Я ласкала его в ответ. Я положила палец на его губы и позволила ему поцеловать меня. Я погладила его лоб и щеки, обвила рукой его шею и притянула к себе, чтобы ощутить вкус его губ.

Но у него были другие планы, и он, склонив голову, поцеловал меня в шею:

– Ты такая вкусная. Я могу изучать твое тело целую вечность.

Он поддразнил меня, пощекотав внутреннюю поверхность бедра. Я порадовалась бы больше, если бы он схватил меня за волосы и в этот самый момент потащил в пещеру. Но умолять я не собиралась. Не сегодня. Эту привилегию я хотела оставить ему.

Я наклонилась и аккуратно помассировала его яички, заслужив очередное «о боже».

Он расщедрился, положив один палец ровно туда, куда мне хотелось. Тут я схватила его и провела большим пальцем по его стволу. Мы смотрели друг другу в глаза. Я видела, что он готов сломаться, но он, очевидно, прочел то же самое на моем лице.

В это мгновение мы вдвоем произнесли:

– Пожалуйста.

И потом:

– Да.

Его сумка лежала на стуле у дивана. Он потянулся к ней и достал пакет. Потом он взял меня за руку и повел к стулу. Он поцеловал меня между ног. Его язык нашел мое самое чувствительное место, и я застонала. Он поднял голову, но продолжал массировать эту точку наслаждения большим пальцем.

Он на коленях, а я на стуле – идеальное сочетание. Я опустила руки ему на плечи и укусила за шею. Его стон лишь раззадорил меня. Я вонзила ногти ему в спину и вцепилась в мочку уха. Он задрожал и тяжело задышал.

– Ты сводишь меня с ума, Джози. Клянусь, я могу продержаться дольше пяти минут.

Я все еще пребывала в возбуждении, и, вероятно, вид у меня был, как у пьяной. Он облизнул губы.

– Можно? – И, не дожидаясь ответа, он скользнул пальцем внутрь, продолжая тереть, посасывать и пощипывать меня языком и губами, наполняя восхитительной негой. Удовольствие достигло пика, а потом распространилось, мощно отзываясь в каждой клеточке тела, сначала остро, а потом мягко. И тут я вдруг отстранилась, видимо, в переизбытке чувств от такого физического контакта.

Я села и обмякла в его руках. Он уложил меня к себе на колени и крепко обнял. Я обняла его.

– Со мной никогда такого не было. Я никогда не была такой. Ты превратил меня в секс-игрушку, Мика.

– Ты не секс-игрушка. Ты богиня. Думаешь, у меня такое было?

Я видела его подружек. Я видела бесчисленное количество презервативов. Я не хотела бы узнать, что творится в его квартире, когда никто не смотрит.

– Не могу знать.

– Не было. Когда я с тобой, то хочу дразнить тебя каждую секунду. Я не хочу, чтобы это заканчивалось.

– Как книга без конца.

– Или песня, которая становится все прекраснее.

– Да.

– Ты точно не можешь поехать в Коннектикут? Рискнуть? Посмотреть небольшой рок-концерт? Ты не можешь сказать шефу, что едешь туда взять интервью?

– К сожалению, нет. Мой шеф не очень интересуется рок-концертами. Такие новости печатают под другой рубрикой.

– Так почему ты не работаешь в том отделе?

– Конкуренция слишком высока.

– Я могу замолвить за тебя словечко. – Он приподнял брови, как будто хотел сказать, что животные в зоопарке сами могут выбирать для себя публику.

– Можешь попробовать. Но сегодня я должна отбыть наказание.

Он поморщился:

– Наказание?

Я схватила одеяло и набросила его. Мне становилось холодно.

– Ничего такого. Энди пытается преподать мне урок, поэтому отправил на задание в аэропорт.

– Почему он решил преподать тебе урок?

– Он говорит, я слишком мягкая. Считает, я должна нарастить броню или что-то в этом духе.

Мика погладил меня по спине.

– Отличная у тебя броня. Прочная.

Дрожь превратилась в мурашки, и я взмокла.

– Мика… – Я попыталась встать, но зашаталась. Нащупав диван, рухнула на него.

Он тут же подскочил.

– О черт. Что мне делать?

– Сок.

Он вышел из комнаты и вернулся, просовывая пластиковую трубочку в пакетик с соком и постоянно чертыхаясь. Фиолетовая жидкость потекла из места прокола, а соломинка так погнулась, что в ней образовалась дырка. Я выпила сок и откинулась на подушку.

– Глюкометр, – произнесла я.

– Где? – Его лицо побелело от ужаса, но я, немного овладев собой, показала.

Он сходил наверх и вернулся с глюкометром. Я взяла полоску, проколола палец и прижала его к полоске. Уровень глюкозы упал.

– Можешь принести мне ту пиццу, что у тебя в холодильнике?

Он сбегал за пиццей. Я сказала:

– Прости меня за это зрелище.

Я проглотила пиццу, как изголодавшийся зверь. Потом я легла и закрыла глаза. Я не подозревала, что проделываю все это голая, пока он не накрыл меня одеялом. Впрочем, и он одеться не успел.

– С тобой все хорошо? Вызвать врача?

– Все будет отлично. Со стороны это выглядит жутко, но ты все сделал идеально. Можешь только купить еще что-нибудь поесть? – Я попыталась рассмеяться, чтобы разрядить обстановку, но от этого меня стало подташнивать, и я, закрыв глаза, стала ждать, пока головокружение и холодный пот пройдут сами собой.

Мика сидел рядом минут десять, держа за руку, с очень серьезным видом.

– Я убью тебя, да?

– Да, но не так, как ты думаешь.

– Что?

– Прости. Чувство юмора притупилось.

– Мне остаться с тобой? Что тебе нужно?

– Через пару минут мне станет лучше. И мы проведем день, как собирались. Это моя обычная жизнь. Правда, обычно в ней меньше театральщины. Мне нужно понять, что именно скорректировать. Возможно, теперь мне следует больше есть. – Я попыталась засмеяться снова и тошноты уже не ощутила, поэтому села и опустила ноги на пол. Затем снова измерила уровень глюкозы, желая удостовериться, что все в порядке, и спросила: – Можно воспользоваться твоим душем?

Должно быть, он сбегал в магазин, пока я приводила себя в порядок. Когда я вышла из душа, Мика с гордостью показал добычу – от яблока до сэндвича с яйцом, сыром и беконом.

– Мне нужно идти. Я должна успеть на два поезда, чтобы попасть на экспресс до аэропорта.

– Нет, не нужно. Я вызову водителя. Так что садись и поешь.

Мне нравился Мика в образе начальника.

– Дай мне все, что принес.

Я выудила яйцо, к которому прилип сыр, яблоко и пару кусочков цельнозернового хлеба.

– Как ты догадался купить цельнозерновой хлеб?

– Легко! Я просто спросил себя: из чего получился бы самый ужасный тост? Из такого вот хлеба.

Я фыркнула:

– Почему это ты решил принести мне самый ужасный тост?

– Я подумал, он будет полезнее всего.

Мика, стоя у меня за спиной, прочесывал пальцами мои длинные волосы.

– Твои волосы – первое, что привлекло мое внимание. Как шелк.

– А что, если я их обрежу?

Он обнял меня за талию и поцеловал в макушку.

– Это было не единственное, что я заметил.

– Нет? Что еще?

– Что за нахальное выуживание информации, Уайлдер?

Я развернулась к нему и склонила голову, глядя на него.

– Я жду.

Его губы дрогнули в улыбке, и на мгновение мне показалось, что он шутит. Но тут он дотронулся до моей щеки и сказал:

– Твоя кожа сияет, как у золотого изваяния. – Он провел пальцем по моим губам. – С первого дня, как тебя увидел, я заставлял себя не смотреть на твои губы, чтобы не смутить тебя вожделеющим взглядом. Когда ты улыбалась, я думал лишь о том, как однажды я тебя поцелую.

Мои щеки запылали, так я смутилась.

– Ты это говоришь, чтобы я поцеловала тебя прямо сейчас.

– Возможно. – Он улыбнулся своей дерзкой улыбкой. А я все равно позволила ему поцеловать меня. Он отстранился на дюйм. – А ты вообще меня заметила?

Несмотря на то что он профессионально обольщал девушек, я сомневалась, надо ли позволять ему прочитать мою мысль о том, что я была никем, а он – кем-то. Даже стоя в его объятиях, я волновалась, что его оттолкнут мои мысли о безответной любви к нему.

– Возможно, я подумала, что ты симпатичный.

– Симпатичный, – произнес он таким тоном, который обычно используют родители, услышав, как их чадо только что выдало вопиющую ложь.

Его телефон завибрировал, спасая меня от более тщательного расследования. Приехал водитель, и Мика вышел проводить меня и поцеловать на прощание. Он взял с меня обещание звонить, и писать, и обязательно увидеться, когда он вернется из Коннектикута.

Никогда еще двадцать четыре часа не тянулись так медленно.


В аэропорту постоянно возникает ощущение дежавю. Разные люди в миллионный раз повторяют одни и те же схемы. Один день здесь – и кажется, что время остановилось. А три дня точно станут похожи на тюремное заключение. Я написала Зайону: «Узнай что-нибудь о том, кто сегодня летит через аэропорт Кеннеди. Я не могу это выносить».