Кэтрин Коултер - Сумасбродка

Ни звука в ответ.

Грей снял с Брюстера уздечку и подвел его к Дурбану, привязанному полуистлевшим обрывком веревки в дальнем углу сарая, куда меньше всего попадала вода, и теперь спокойно жевавшему прошлогоднюю солому, словно и не было только что этой безумной гонки под дождем. Оставив лошадей, усталый всадник заковылял в другой угол сарая, где крыша, по-видимому, еще оставалась почти целой.

— Джек!

Тишина. Грей выругался и продвинулся еще дальше. Наконец ему все же повезло — глянув под ноги, он заметил копну светлых спутанных волос, торчавшую вверх, словно кочан капусты. Видимо, в попытке уберечь хотя бы каплю тепла беглец зарылся в солому по самый нос. Больше того, он даже умудрился заснуть в столь нелепой позе.

«Вот тебе на! Дрыхнет себе, как младенец, пока я ношусь за ним сломя голову под дождем!»

Грей опустился рядом с мальчишкой на колени. Близился рассвет, и в сарае уже стало довольно светло. Барон отдернул в сторону пук соломы и тряхнул воришку за плечо. В тот же миг сквозь щель в дырявой стене сумрак пронзил острый луч солнечного света…

Грей так и застыл на месте. Он даже слегка ущипнул себя, не веря собственным глазам.

— О Господи, ну кто бы мог подумать! Оказывается, ты такой же Джек, как я — король Испании! — Убрав солому с бледного лица, Грей наклонился, разглядывая худосочное создание, которое совсем недавно чуть не оставил лежать бездыханным на полу своей конюшни. — Черт побери, так ты девчонка! И я тебе чуть не пришиб! Впрочем, ты посмела украсть мою лошадь! Зачем, хотелось бы мне знать? И кто ты, черт побери, такая?

Однако ответом ему был лишь неясный стон…

— Эй, давай просыпайся! — Грей легонько похлопал беглянку по щекам. — Ну же, открывай глаза!

Однако девушка лишь жалобно стонала и отворачивала от Грея лицо. Она была совершенно мокрой, и барон вряд ли мог ей чем-то помочь, поскольку сам вымок до костей, а единственная имевшаяся в его распоряжении одежда болталась на этих самых костях.

Он пощупал лоб и щеки девушки. Вроде бы лихорадки не было. Тогда Грей заговорил снова, наклонившись к самому ее уху:

— Послушай, мне это не нравится! Я вынужден был скакать за тобой как сумасшедший, чтобы вернуть Дурбана, а теперь у тебя хватает наглости корчить из себя больную! Мало того, что ты оказалась девицей, так теперь я еще должен за тобой ухаживать! Ну же, очнись, наконец!

Она заставила себя поднять веки. Это было очень мучительно, но в конце концов она все же открыла глаза. Поначалу ей почудилось, будто она слышит голос отчима, но тут же ей стало ясно, что она ошиблась. Конечно, это был барон Клифф. Девушка с трудом сосредоточила взгляд на его лице, маячившем где-то совсем близко. Кажется, он был очень чем-то встревожен. Интересно, чем именно?

Неожиданно по ее телу прошла судорога.

— Меня сейчас вырвет, — призналась она, и в следующий миг сильные руки подхватили ее и перевернули. Она сделала несколько коротких судорожных вздохов и закашлялась. Нет, тошнить ее не будет, потому что нечем. Она шумно сглотнула и перевела дыхание. — Я хочу, чтобы тетушки ничего об этом не узнали. Пожалуйста, не говорите им…

— Какого черта! Мало того, что их лакей оказался вором и женщиной одновременно, так я еще и должен молчать! Ну уж нет! Ты скажешь мне в конце концов, что это значит? Кто ты такая, черт бы тебя побрал?

— Перестаньте чертыхаться! — Тупая боль пульсировала в челюсти и в виске, покрытые синяками ребра ныли, и сейчас ей больше всего хотелось просто закрыть глаза и повалиться обратно на солому. Она здорово замерзла, и именно это было хуже всего — хуже разбитых ребер, хуже мучительной тошноты, скрутившей желудок. Она продрогла до костей и не имела представления, как ей согреться.

— Мне холодно, — сказала она, сердито глянув на Грея. — Вы не могли бы раздобыть хоть какое-нибудь одеяло?

— Между прочим, я продрог не меньше, чем ты! И где, по-твоему, в такой дыре может отыскаться одеяло? Ты хоть соображаешь, куда нас занесло?

— Это Дурбан привез меня сюда. Мы в каком-то старом сарае сейчас и, наверное, чуть-чуть не доехали до Фолкстоуна.

— Ладно, — неожиданно сжалился Грей, — давай-ка я лучше снова укрою тебя соломой.

В это время еще один солнечный луч упал на стену сарая, и барон замер.

— А ведь дождя-то больше нет! Хоть это хорошо. А теперь слушай. Я не имею понятия, где именно мы находимся, но одно знаю точно: Фолкстоуном здесь и не пахнет. Скорее всего мы сейчас далеко к западу от Лондона.

— Да нет же, мы скакали по южной дороге!

— Если бы ты родилась мужчиной, то, возможно, лучше угадывала направление. Но ты никакой не мальчишка, а чертова девчонка и гнала бедного Дурбана во весь опор по западному тракту! Мы где-то возле дороги на Ридинг или еще дальше…

— О Господи! — простонала девушка и зажмурилась. Но тут же она снова взглянула на Грея и беспомощно заморгала. — Неужто мы и в самом деле так далеко от Фолкстоуна?

— Боюсь, что так. Тебе еще повезло, что я погнался за тобой, потому что, не будь мужчин, женщины не смогли бы отыскать дорогу даже к собственному дому! Ну а теперь снимай с себя все — я повешу твои вещи сушиться. Другого выхода я все равно не вижу, так что давай пошевеливайся. Может, тебе помочь?

— Лучше просто отвернитесь.

Грей хмыкнул, однако не стал спорить.

— Пожалуй, я тоже разденусь.

Он поднялся с колен и тут же услышал, как за его спиной раздался сдавленный стон. Обернувшись, барон увидел, как девушка беспомощно покачнулась, но не успел подхватить ее. Несчастная снова рухнула на солому. В ответ на извергаемый им поток брани Брюстер испуганно заржал.

— Вы опять чертыхаетесь.

— А что я еще могу делать в таких обстоятельствах? Любой поступил бы так же на моем месте. Ничего себе, веселенький выдался вечерок! Безумный лакей моих теток украл мою лошадь, я его догнал — а он оказался девчонкой. Да в довершение всего еще и нездоровой! — Тут Грей звонко хлопнул себя по лбу. — Подумать только, скоро наступит новый день, а я все еще не пришел в себя после этого мерзкого вечера!

— А разве вечером что-то случилось?

Она лежала на боку, не шевелясь, чтобы не вызвать лишним движением повторение острой боли в ушибленном ребре и тошнотворную ломоту где-то в затылке. Ей уже не было так холодно — скорее всего не оттого, что она согрелась, а оттого, что все чувства ее притупились. И он еще хочет, чтобы она думала о каком-то его дурацком вечере!

— Наверное, ваша любовница нашла себе нового хозяина?

— Вот как! Стало быть, ты еще не до конца растеряла свои колючки! Можно подумать, тебе что-то известно о любовницах и мужчинах, которые их содержат.

— Ха, где же тут секрет? Всем известно, что на этом свете так заведено. — Она осторожно попыталась приподняться. Как ни странно, ей это удалось, несмотря на то, что к горлу по-прежнему подступала тошнота, а холодная одежда липла к телу. — Но это неправильно. Мужчины, которые не верны своим клятвам, не заслуживают любви.

— Зато их могут любить такие же неверные женщины, — быстро парировал барон. — Эй, уж не хочешь ли ты снова грохнуться в обморок? — поглядев на девушку, с досадой воскликнул он. — Пожалуй, больше от тебя нечего и ждать — ведь ты женщина! Хотя… тебе удалось взять надо мной верх дважды за эту ночь — не могу понять почему.

— Мужчинам дано чутье, а женщинам — мозги, ну и еще капелька удачи. А теперь я собираюсь встать и снять с себя эти жуткие тряпки. Да, я намерена сделать это сию же минуту. Может, вы хоть теперь отвернетесь? Вот, спасибо.

— Когда разденешься, я осмотрю твои ребра, — пробурчал Грей.

— Нет уж, вы не сделаете этого, милорд. Только попробуйте — и я снова сшибу вас с ног.

Барон так и покатился со смеху.

— И я должен выслушивать такое в этой Богом забытой дыре! Ну ладно, по крайней мере хоть дождь перестал! Послушай, Джек, или как тебя там…

Грей обернулся и во все глаза уставился на девушку, застывшую перед ним в одной нижней сорочке, едва доходившей ей до колен. Густые светлые волосы рассыпались по ее плечам и груди, и в этот момент она показалась Грею до того неотразимо женственной, что бедняга мигом забыл о своем вопросе и снова резко отвернулся.

— Брось свою одежду сюда, поближе ко мне, а сама заройся в солому как можно глубже, — поспешно произнес он.

Барон и сам разделся до пояса и уже было собрался расстегнуть штаны, но вовремя спохватился и сердито покачал головой; потом подобрал всю снятую ими одежду и вышел из сарая, а она осталась лежать на соломе, трясясь как осиновый лист и пытаясь угадать, что же с ней будет дальше.

— Ну вот, теперь можно заняться твоими ребрами, — раздался над ее головой сердитый голос.

Не тратя больше времени на слова, барон опустился перед ней на колени. Джек слабо ойкнула, и Грей недовольно заглянул ей в лицо:

— Что еще случилось?

— На вас нет рубашки… Я никогда не видела голую мужскую грудь.

— Не будь занудой! — Грей произнес эти слова почти зло, но про себя он все же не мог не улыбнуться. — Сама вырядилась лакеем Джеком, спряталась в каком-то древнем сарае — а теперь изволишь хныкать оттого, что я имел неосторожность раздеться до пояса? Не нравится — не смотри!

Он решительно развязал ворот на ее сорочке и раздвинул тонкий батист, чтобы добраться до ребер. Сразу это ему не удалось, и он отодвинул батист еще дальше, обнажая грудь. От удивления и неожиданности девушка лишь широко распахнула глаза и мгновение молча смотрела на него, не зная, что предпринять; но тут же ее тонкая рука поднялась, словно пытаясь защитить открывшиеся прелести. Усмехнувшись, барон осторожно отвел руку Джек в сторону. Она лишь вздохнула в ответ, бессильно зажмурилась и прошептала:

— Я не зануда!

— Вот и отлично. — Грей осторожно, самыми кончиками пальцев, ощупал нижнее ребро, кожа над которым была разукрашена в яркие оттенки желтого и лилового. Его пациентка попыталась отодвинуться и тут же застонала от острой боли.