XXV

Площадь голов

В тот вечер, когда Шейх-уль-Ислам проводил султана в его ночные покои во дворце Беглербег, караул оцепил все выходы, и даже маленькая пристань перед дворцом и та была охраняема, чтобы не выпустить ни одного существа – Мансур-эфенди вполне надеялся завладеть наконец Золотой Маской.

Удивительно, однако, что хотя отряды солдат поспешно исполнили приказание, и все ходы и выходы были заперты и оцеплены, но Золотой Маске каким-то непостижимым образом и на этот раз удалось ускользнуть.

Коридоры и галереи дворца были обысканы, но не нашли никаких следов Золотой Маски!

Выходы и пристань оставались до следующего утра так же тщательно охраняемыми. Однако стража донесла, что не видела ни души.

Понятно, что все это только усилило в Шейх-уль-Исламе желание раскрыть тайну Золотой Маски. Этого же желал и султан. Появление во дворце видения считалось зловещим знамением. Многие называли Золотую Маску предостерегателем, являвшимся тому, кому грозило несчастье, чтобы предостеречь и спасти его.

Итак, Золотая Маска, в устах народа, преследовала добрую цель, возбуждала уважение, и все, среди кого она появлялась, с почтительным поклоном отступали с дороги, не решаясь преградить ей путь.

Давно уже не показывалось это видение. Оно являлось всегда перед наступлением тяжелых испытаний или зловещих событий. Говорят, что уже божественному пророку Магомету[11] явилась Золотая Маска в Медине в мае 632 года, следовательно, незадолго до его смерти. Одни говорили, будто она принадлежит к родственникам пророка или же к предкам его. Другие рассказывали, будто Золотая Маска была верным другом Магомета Абубекра, который вместе с ней должен был в сентябре 622 года бежать от его врагов в Медину.

Эго бегство называется геджра, и с этого года начинается летосчисление магометан. Абубекр, родившийся в 573 году в Мекке, был калифом арабов и за свою ученость и искусство толкования снов был всюду уважаем. Он первый примкнул к Магомету и изменил свое настоящее имя Абд-эль Кааба в Абдаллаха. Прозвище Абу-бекр (отец девы) получил он уже позже, когда Магомет женился на его дочери Аиче.

Хотя Абубекр и умер в августе 634 года в Медине, однако суеверный народ все еще считал его ходящим по земле.

Золотой Маске в разных частях империи придавали разные значения и удивительнейшие объяснения.

Однажды вечером султан Абдул-Азис принимал в своем кабинете Шейх-уль-Ислама, вдруг показался один из его адъютантов и доложил, что во дворец прибыл с важным известием баши из караульни, находящейся в Семибашенном замке. Семибашенный замок, по-турецки – Эди Кули, древний и наполовину разрушенный, стоит совершенно изолированно на окраине Стамбула у Мраморного моря. С каждым годом этот древний замок все более приходит в упадок; три башни уже почти совсем обвалились. Без сомнения, эта крепость была построена вскоре после основания Константинополя. Когда султан Магомет II завоевал город, Семибашенный замок был уже развалинами. Он восстановил его и занял своими янычарами. При новейших турецких султанах Семибашенный замок служил государственной тюрьмой, и еще в прошлом столетии султаны заключали туда посланников тех держав, с которыми вели войну.

Один из дворов этого мрачного полуразрушенного Семибашенного замка назывался Площадью голов, так как здесь складывали головы обезглавленных, чтобы их можно было видеть через высокую стену.

Караул древнего замка состоял в те времена, о которых идет речь, только из нескольких солдат. В это уединенное, пустынное полуразрушенное здание, кроме больших ворот, ведет еще много отверстий в стене.

Баши, явившийся во дворец султана, служил в Семибашенном карауле.

Абдул-Азис приказал адъютанту узнать о цели его прихода.

Адъютант отправился и скоро вернулся с докладом, что баши пришел донести о необыкновенном явлении в старом Семибашенном замке. На Площади голов явилась ему Золотая Маска, и он решился тотчас же прийти сюда с докладом.

– Приведи баши ко мне! Я сам хочу выслушать его донесение! – приказал Абдул-Азис.

Адъютант ввел уже престарелого капрала в покои султана.

Такая неслыханная милость привела баши в восторг. Он бросился на ковер и три раза прикоснулся к нему лбом.

– Ты пришел из Семи башен? – спросил султан.

– Нижайший раб вашего величества пришел оттуда. Теперь он счастлив: очи его видели могущественного повелителя правоверных! – отвечал капрал.

– Ты всегда стоишь в Семи башнях?

– Точно так, ваше величество. Я стою там с тремя племянниками!

– Что случилось с тобой в этот вечер?

– Нечто великое, ваше величество, нечто чрезвычайное! Мне около шестидесяти лет, а я еще никогда не видел Золотой Маски, о которой народ рассказывает столько чудес, – отвечал старый капрал. – Когда я час тому назад один совершал, по обыкновению, дозор, заметил на Площади голов фигуру в лохмотьях! Следовательно, чужой вошел в замок! Я хотел окликнуть его и поспешить к нему – тут я заметил зеленую головную повязку и под ней золотую маску. «Это Золотая Маска! – вырвалось у меня. – Я никогда ее не видел, но все же узнал ее». Я остановился и смотрел на нее – она прошла мимо меня, как будто бы меня вовсе не было. Я сложил руки на груди и преклонился перед ней. Золотая Маска села на обломок колонны! Я вернулся к племянникам и тут только услышал от них, что еще несколько лет раньше видели они Золотые Маски в Семибашенном замке.

– Золотые Маски? – переспросил султан. – Разве их несколько?

– Один из моих племянников утверждает, что их, должно быть, не одна, так как он видел нескольких. Когда после того я стоял у ворот башни, увидели мы снова в некотором отдалении фигуру в лохмотьях с блестящей золотой маской; была ли это та же самая, что прежде, или другая – я на это не могу ответить.

– Зачем ты не разведал о ней? – спрашивал султан, между тем как Шейх-уль-Ислам, безмолвно стоя сбоку, внимательно следил за разговором.

– Я немедленно отправился сюда.

– И ты не окликнул фигуру, явившуюся в Семибашенном замке?

– Ведь это, ваше величество, была Золотая Маска!

– Все же твоя обязанность была окликнуть ее! Приказал ли ты своим часовым проследить и задержать странную фигуру?

Старый капрал, казалось, не ожидал такого вопроса и подобную вещь считал невозможной.

– Отвечай же! – с гневом приказал султан.

– Я спешил к вашему величеству с доносом – ничего больше! – отвечал, дрожа, капрал.

– Ты дурной слуга, если пропускаешь чужих, кто бы они ни были, в Семибашенный замок! – вскричал султан в крайней раздражительности, затем он дал знак своему адъютанту: – Пусть отведут этого баши под стражу и строго накажут его, – приказал он и сделал дрожащему капралу повелительный жест, приказывающий ему немедленно удалиться с глаз.

Старый баши знал очень хорошо, что это было смертным приговором.

В галерее его окружили бостанджи и отвели в городскую тюрьму Сераскиерат, где он должен был ожидать наказания.

– Я хочу отправиться в Семибашенный замок, – обратился султан к адъютанту, – приготовьте лодку! Проводи меня, Мансур-эфенди. Я хочу, наконец, раскрыть то явление.

Шейх-уль-Ислам поклонился. Несколько камердинеров по знаку повелителя поспешили к нему и принесли широкий плащ, который он имел обыкновение надевать при ночных выездах.

Султан в сопровождении Шейх-уль-Ислама и флигель-адъютанта вышел к роскошной, выложенной камнем части берега, где уже стояли готовые лодки.

Он вошел в одну из них, оба его спутника последовали за ним, и в то время, как он сел в павильон на мягкую подушку, они остались стоять снаружи.

Лодка неслышно скользила по покрытой вечерними сумерками воде по направлению к городу.

Адъютант отдал приказание ехать к Семи башням.


В это время на Площади голов в Семибашенном замке, за старыми, мрачными стенами находилось несколько человек. Почти каждый из них вошел туда через особый ход и тихо сел на обломок колонны.

Площадь голов была невелика, и окружающая ее стена почти заслоняла ее от света, с наступлением ночи покрывала таинственной мглой.

Земля этой площади некогда, при прежних султанах, приняла столько крови, что почва на сажень глубины была пропитана ею – стена кругом была та же, через которую некогда смотрели на головы казненных: так высоко клали их и так велико было число обезглавленных.

Итак, на этом уединенном, мрачном дворе сидели на обломках колонн шесть оборванных фигур. Все они так походили одна на другую, что никто не отличил бы их друг от друга. Седьмой обломок колонны был еще пуст. При слабо мерцающем свете, проникавшем во двор, можно было разглядеть оборванные кафтаны, бледные, полузакрытые лица и задумчиво опущенные к земле глаза. У каждого часть лба и головы была обвита зеленой арабской головной повязкой, концы которой висели по сторонам, ярко светилась золотая маска.

Но вот исполненными достоинства шагами приблизилась к Семи башням еще одна такая же фигура. Прямо шла она на стражу у больших ворот в главной башне, как будто бы все двери и входы должны были открыться перед ней.

Часовые, стоявшие на своих постах, заметили Золотую Маску, шедшую прямо на них, и отошли в сторону, почтительно преклонившись перед фигурой, которая безмолвно прошла мимо и направилась к Площади голов.

Ни один из присутствующих не шевельнулся. Седьмой безмолвно подошел к еще пустому обломку колонны и опустился на нее.

– Вы последовали моему призыву, братья, – сказал он после короткой паузы глубоким, приятным голосом. – Мы долго отдыхали – теперь начинается снова наша деятельность! Готовится нечто великое, и мы должны отдать все наши силы одному делу, соединяющему нас. Освободились ли вы от остальных обязанностей?

Шесть фигур наклонили безмолвно головы.

– Итак, начнем наше дело во имя Бога. Великого и всемогущего, Бога всех живущих!

Остальные шестеро снова поклонились.