Георг Борн - Султан и его гарем

На рассвете следующего дня турки перешли в наступление, так как в течение ночи они получили подкрепление. Утомленные сербы едва могли сдерживать напор врагов.

Напрасно офицеры вели в огонь свои отряды, напрасно поощряли их личным примером – силы были слишком неравны.

Несмотря на отчаянное мужество, сербы были сломлены и отступили с поля битвы. Но это не было поспешное, беспорядочное бегство. Они отступали шаг за шагом, каждую пядь земли туркам приходилось брать с бою.

Облитое кровью поле битвы осталось во власти турок, и на него ринулись дикие орды черкесов и башибузуков, которые слишком трусливы, чтобы принимать участие в битвах, обыкновенно они находились в тылу регулярных войск и занимались только грабежом.

Ночью в лагере турок появился пляшущий дервиш, посланный Мансуром. Это был уже знакомый нам ходжа Неджиб, ставленник Мансура, который наблюдал в доме софта за предсказательницей и объявил его помешанным.

– К чему щадите вы трупы гяуров! – проповедовал он. – Разве вы не знаете, кто они? Они неверные собаки! Ступайте и отрубите им головы. Пусть видят гяуры, что значит подымать оружие против пророка! Дело ислама должно победить, и все противники его должны погибнуть!

С такими словами переходил он от одного отрада к другому, от палатки к палатке, разжигая фанатизм полудиких варваров.

Зверская ярость овладела турками, и они бросились с дикими криками вслед за Неджибом на поле сражения, где лежали раненые сербы.

Луна скрылась за облаками, чтобы не быть свидетельницей зверств этих варваров.

Вдруг в самый разгар адских зверств среди обезумевшей толпы появилась Золотая Маска. Она не произнесла ни слова, только молча прошла по полю битвы, но и этого было достаточно. Черкесы и башибузуки в ужасе бросились бежать во все стороны.

На следующее утро солдаты, занимавшиеся уборкой трупов правоверных, нашли труп ходжи Неджиба.

Таинственная смерть положила конец его преступной жизни.

Два дервиша вышли поспешно из развалин Кадри. Казалось, им были даны какие-то важные поручения.

– Куда ты идешь? – спросил один другого.

– В Галату! А ты?

– В Сераскириат к Гуссейну-паше с письмом от мудрого Баба-Мансура.

– Знаешь ты, что это за письмо?

– Это совет или приказание умертвить Сади-пашу, бывшего великого визиря свергнутого султана. А тебе что поручено, Гаким?

– Я должен пойти в дом старой гадалки Кадиджи и привести дочь ее в Чертоги смерти. Так приказал мудрый Баба-Мансур.

– Она не пойдет за тобой!

– Тогда мне велено принести ее хоть мертвую, – отвечал Гаким.

Это было вечером того дня, когда Сирра и Реция пытались освободить Сади.

Дойдя до морского берега, дервиши расстались. Товарищ Гакима понес письмо Мансура в Сераскириат, а Гаким сел в каик и велел лодочнику везти себя в Галату.

Каикджи думал, что сделал богоугодное дело, которое не останется без награды. Он не знал, с какой преступной целью ехал Гаким в Галату.

Медленно и осторожно прошел дервиш по улицам Галаты и подошел к старому деревянному дому Кадиджи, возвращения которой напрасно ожидала Сирра.

В доме было тихо и темно. Между тем наступила уже ночь. Не слыша ни малейшего движения в доме, Гаким подошел к нему с твердым намерением проникнуть в жилище и захватить Черного гнома мертвой или живой.

Мансур велел привести Сирру не только для того, чтобы, завладев ею, устранить опасное для него лицо, но и потому, что он надеялся от нее узнать, где скрывается Реция, которая, по его мнению, должна была знать о сокровищах калифов и могла дать объяснение таинственной записке, найденной им в пирамиде. Сверх того, он надеялся, что, может быть, Реция нашла убежище у Черного гнома, и таким образом ему удастся овладеть сразу обеими.

Как мы уже знаем, эта надежда могла оправдаться, если бы Сирра и Реция в этот вечер не пошли в Сераскириат для исполнения своего смелого плана.

Подойдя к двери, дервиш прислушался. Внутри слышался легкий шорох и звук голосов. Но ведь, может быть, он ошибался. Может быть, в доме были только большие водяные крысы, которых водилось много около воды и которые довольно часто проникали в дома.

Гаким не знал страха. Он сам был ужасом для всех тех, кто имел несчастье навлечь на себя гнев Мансура и подвергнуться его преследованиям.

Он осторожно нажал рукой на дверь, она не была заперта и тотчас же отворилась. Внутри дома царствовал глубокий мрак, но Гаким, не колеблясь, вошел, зная, что его глаза скоро привыкнут к темноте.

Заперев дверь, он протянул руки, чтобы ощупью идти далее, как вдруг почувствовал, что около него стоит кто-то.

Гаким вздрогнул.

– Кто тут? – спросил он тихо.

В ту же минуту он почувствовал, что его схватили и набросили ему что-то на голову. Он хотел бежать, сопротивляться, но было уже поздно. Его руки были связаны.

– Кто вы? Чего вы от меня хотите? – вскричал он, делая отчаянные усилия, чтобы освободиться. – Пустите меня!

– Молчи, Гаким! – раздался глухой голос. – Мы искали тебя! Мы должны отвести тебя на суд.

Эти слова произвели страшное впечатление на дервиша. В ту же минуту он перестал сопротивляться и, дрожа, упал на колени.

– Это ты! Золотая Маска! – вскричал он в ужасе. – Эти слова слышал и дервиш Саиб перед своей смертью.

– Молчи и поднимись! Я поведу тебя! – отвечал тот же голос.

Дервиш молча повиновался. Он почувствовал, как кто-то взял его за руку; дверь отворилась, и пахнуло свежестью ночного воздуха.

Уже раз слышал Гаким, что один из слуг Мансура попал в руки Золотой Маски, этого таинственного существа, которое было так страшно для всех тех, кто был виновен перед Богом и людьми.

Но тогда Гаким не верил этому, считал басней, выдумкой, и вдруг ему пришлось убедиться в своей ошибке таким странным и ужасным образом. Он, никогда ничего не боявшийся, чувствовал теперь, что страх леденит кровь в его жилах.

– Куда ты ведешь меня? – спросил он дрожащим голосом.

– Не спрашивай! Молчи! – раздалось в ответ.

Между тем он чувствовал, как его привели к берегу моря, посадили в лодку и после долгого переезда заставили выйти на берег.

Пройдя еще несколько шагов, его проводник остановился: очевидно, они достигли цели.

– Дервиш Гаким здесь! – сказал кто-то.

– Сними с него повязку и развяжи ему руки! – послышался чей-то голос.

В ту же минуту, как бы по волшебству, повязка исчезла с глаз Гакима, и он почувствовал, что его руки свободны.

Вокруг него на камнях сидели семь человек в зеленых головных повязках и с узкими золотыми полосами на лбу.

Ужас объял Гакима при виде этих таинственных существ, совершенно похожих одно на другое, сидевших молча и неподвижно.

Он раньше слышал о Золотой Маске и знал по рассказам ее наружность, но тут перед ним была не одна, а семь Золотых Масок.

И где он был? В каких-то развалинах, так как кругом кое-где еще стояли уцелевшие стены.

– Гаким, дервиш из развалин Кадри! – раздался вдруг глухой голос. Одна из Золотых Масок заговорила. – Мера твоих преступлений переполнилась. Ты обвиняешься в том, что умерщвлял невинные жертвы в Чертогах смерти. Сознаешься ли ты в этом?

– Это ты, Золотая Маска! Сжалься! – вскричал дервиш, падая на колени. – Я сознаю свою вину, но все, что я делал, я делал по приказанию моего повелителя, всемогущего Баба-Мансура.

– Ты обвиняешься далее, Гаким, дервиш из развалин Кадри, – продолжала Золотая Маска, – в том, что бичевал софта Ибама, пока смерть не избавила его от незаслуженных мук. Сознаешься ты в этом?

– Да! Да! Я сознаюсь! Но сжалься! Это велел мне Баба-Мансур!

– Далее, ты обвиняешься в том, что проник сегодня в дом гадалки Кадиджи с намерением захватить или убить несчастную дочь ее…

– Я этого не сделал! – прервал дервиш умоляющим голосом. – Я этого не сделал!

– Ты не сделал этого, так как ты был прежде схвачен, но это было твое намерение и желание. Сознаешься ли ты в этом?

– Выслушай меня! Это не было моим желанием! Меня посылал Баба-Мансур.

– Вы слышали все, братья мои! – сказал говоривший, обращаясь к своим шестерым товарищам. – Теперь я спрашиваю вас: виновен ли Гаким, дервиш из развалин Кадри, в преступлениях, которые могут быть искуплены только смертью?

– Нет! – сказала одна из Золотых Масок.

– Нет! – повторили остальные.

– Значит, ему следует другое наказание? – продолжал обвинитель.

– Да! Пусть он будет изгнан! – раздалось в ответ, и эти слова были повторены всеми Масками.

– Как! Вы не убьете меня? Вы пощадите меня! – вскричал дервиш, который думал уже, что наступил его последний час.

– Отведите его в подземелье! – приказал обвинитель.

В ту же минуту дервиш почувствовал, что ему снова набросили на голову какую-то повязку, закрывшую ему глаза, и повели.

В это время издали Гаким услышал знакомый ему голос Лаццаро. Преступник, которому суждено было появиться перед таинственным судом после дервиша, был грек.

У него точно так же были завязаны глаза и связаны руки.

– Кто вы? Куда вы меня ведете?! – кричал грек в бессильном бешенстве. – Вы, верно, слуги Мансура, который поклялся убить меня потому, что я знаю много о его преступлениях! Но горе ему, если он осмелится убить меня!

В это мгновение с его глаз упала повязка, и он увидел себя в кругу семи Золотых Масок.

Неописуемый ужас овладел им.

– Как! Это вы? – прошептал он еле слышно. – Я в ваших руках?

– Лаццаро, грек по рождению, слуга принцессы Рошаны и Мансура-эфенди, – послышался глухой голос обвинителя. – Мера твоих преступлений переполнилась. Ты обвиняешься в том, что убил сына толкователя Корана Альманзора и положил его на базарной площади, чтобы могли подумать, будто он убит в драке.

– Откуда вы это знаете? – вскричал в ужасе Лаццаро.

– От нас ничего не скроется. Сознаешь ли ты свою вину? Ты молчишь – это молчание есть также ответ. Ты обвиняешься далее в поджоге дома муэдзина Рамана, отца Сади-паши, и в преследовании дочери Альманзора! Сознаешься ты в этом?