— Да, Аркадий Яковлевич.

— Я ознакомился с контрактом для турок и, честно говоря, не доволен. Куча погрешностей и несостыковок, — голос его был строгим, нет, скорее злобным.

— Какие именно, Аркадий Яковлевич? Я всё исправлю, — Ангелина пыталась говорить как можно дружелюбнее, но внутри нее все так и кипело.

— Да уж, постарайтесь, — не меняя тона, сказал президент компании.

Ангелина улыбнулась, вспомнив слова Майи. На самом деле Аркадий Яковлевич давно пропустил пенсионный возраст. Но здоровью этого злобного старикашки мог позавидовать любой добрый молодец. В свои семьдесят пять он выглядел даже очень ничего. Три волосинки в два ряда, вставная челюсть, очки в толстенной оправе, но зато сколько уверенности в своей полной неотразимости. Вот и сейчас Аркадий Яковлевич постучал вставными зубами, достал освежитель для рта из внутреннего кармана пиджака, прыснул пару раз и, встав из-за стола, уверенными шагами направился в сторону Ангелины.

— Вы знаете, что произойдёт, если мы проморгаем этот контракт? — брызжа слюной, подошёл он вплотную к девушке.

— Догадываюсь.

— Я вас прошу, Ангелина Павловна, займитесь этим делом лично, — улыбаясь во все тридцать два вставных зуба, промямлил Казарновский. — И когда всё исправите, доложите мне.

— Я вас поняла, Аркадий Яковлевич, — ответила Лина, — разрешите откланяться?

— Да, конечно. И, — добавил он напоследок, — надеюсь, что, назначив вас на должность арт-директора компании, я не ошибся в выборе?

— Разумеется.

Лина вышла из кабинета шефа.

— Чтоб тебя! — вырвалось тут же.

— Привет! — знакомый до боли голос заставил вздрогнуть.

Ангелина подняла глаза. Самохин — собственной персоной.

— Привет, — буркнула Лина.

— Как ты? — Игорь огляделся по сторонам и, убедившись, что в коридоре кроме них никого нет, в мгновение ока подскочил к девушке, схватил её за руки и, подняв их над головой, прижал Лину к стенке.

— Пусти! — попыталась Ангелина освободить руки.

— Что такое? Не рада меня видеть? — покрывал в ту самую минуту он шею девушки поцелуями.

— Пусти, говорю! — Ангелине удалось освободить руки, и она устремилась прочь от самонадеянного красавца.

— Постой, малышка, — кричал тот вслед. — Всё ещё злишься?

Лина ускорила шаг.

— Подожди, говорю, — Самохин не отставал. — Я всё объясню.

— Ты две недели делаешь вид, что мы незнакомы. И хочешь всё объяснить? — Лина задыхалась от злости. — Это, по-твоему, нормально?

— Да стой же! — Игорь вновь схватил Ангелину за руку, и через секунду девушка стала его заложницей, прижатой к стене.

— Руки убери! — Лина старалась не смотреть в глаза красавчика, испепеляющего её взглядом.

Тот же и не думал сдаваться. Он вновь прильнул губами к шее девушке, проложив дорожку из поцелуев до самого уха. И вот уже покусывал её за мочку, томно шепча на ухо:

— Что с тобой, детка? Тебе же это раньше нравилось.

Лина почувствовала, как о её бедра трется во всей готовности единственное достоинство Самохина.

— Я так соскучился, — подливал тот масла в огонь.

Ангелина, сколько не зарекалась, начала оттаивать.

— Может, после работы заскочим в мотель? — решил Игорь её добить. — Я хочу тебя безумно.

Голова девушки пошла кругом. Тепло разлилось внизу живота, выдавая трёхнедельные мечты о сексе. Лина уже хотела было согласиться, но вспомнила о постояльце, одиноко запертым в квартире.

— Извини, у меня другие планы, — взяв себя в руки, ответила девушка уже спокойным голосом.

— Что? — опешил Самохин, от неожиданности опустив руки. Лина, воспользовавшись моментом, выскользнула из его объятий.

Игорь был ещё тот зазноба. Он не привык, чтобы девушки отказывали, тем более Ангелина, которая была его хорошо выдрессированной собачкой. Стоило лишь ее поманить — и та уже стояла на задних лапках.

— Ты серьёзно? — открыв рот, бросил он оставившей его в одиночестве девушке.

— Абсолютно, — обернувшись, ответила она, не сбавляя шага.

— Это из-за той чёртовой поездки? — рот Игоря не закрывался.

Ангелина проигнорировала его вопрос.

— И ты вот так просто уйдёшь? — всё ещё не мог Самохин поверить в свой проигрыш.

— Прости! Контракт! — показала ему девушка толстенную папку с бумагами, переданную её пять минут назад президентом для доработки.

Оставшись в одиночестве, Самохин ударил кулаком о стену:

— Контракт, говоришь!

* * *

— Доброе утро, Аллочка. Сделай один кофе с молоком. И как всегда, один кусок сахара.

— Да, Ангелина Павловна, — встречала её секретарша у входа в личный кабинет, на двери которого красовалась позолоченная табличка с надписью «арт-директор «Уанхандрет дэйс» Снегирёва Ангелина Павловна».

— Что-то есть?

— Вот, — поспешила Аллочка сунуть ей ещё две нехилые папки с бумагами.

— И что это?

— Вот эту принёс с утра курьер из фирмы «Джи Би Си Кемикал Индустриз».

— Вот как? Это интересно, — нараспев произнесла Лина. — Что же понадобилась нашим конкурентам. А это что? — вертела она в руках вторую папку.

— Это некоторые документы из бухгалтерии. Ещё в пятницу вечером принесли. Но вы же ушли пораньше. Посмотрите сегодня.

— Хорошо, — закрывала дверь своего кабинета Лина. — Аллочка, про кофе не забудьте.

Ангелина прошла в кабинет, просторный, светлый, с двумя высокими окнами с прекрасным видом на древний город, манящий своей красотой и просторами. Город, являющийся несбыточной мечтой для многих. Город, завоевавший не одно сердце, но к которому Лина оставалась равнодушной. Её интересовал город совсем другой, о котором она всё больше и больше думала. Город, ставший её наваждением. Она вспомнила о своём постояльце. Действительно ли он тот, за кого себя выдает. Как бы хотелось верить в это. Но разве такое бывает? Мысли роем кружились в голове девушки. В её памяти были свежи все события предшествующего вечера. Она невольно улыбнулась, вспомнив по-детски наивное лицо султана, обрадовавшегося струе воды и баночки с йогуртом.

Стук дверь выдернул Лину из воспоминаний.

— Ваш кофе, Ангелина Павловна.

Секретарша подошла к огромному дубовому столу темного цвета, заваленному, как обычно бывает, бумагами, папками, каталогами, подставками для ручек в хаотичном порядке, фотографиями близких, на которых у Лины был увы только её отец и всякими безделушками — «пылесборниками», привезёнными её коллегами из очередного отпуска.

— Оставь на столе, — ответила она секретарше.

— Хорошо.

— Алла, а турки ещё не звонили?

— Нет, Ангелина Павловна.

— Вот и отлично, — потирала девушка ладони, — как только позвонят, сразу же переключите их на меня.

— Поняла, — поклонилась Алла и оставила арт-директора наедине со своим мыслями и неспокойным сердцем.

А сердце у Ангелины, действительно, было не на месте. Виной тому был тот самый постоялец, занимавший все ее мысли последние несколько часов. Что он там делает один? Не натворит ли бед? Девушка боялась думать об этом.

* * *

И не случайно.

После того, как входная дверь за Ангелиной захлопнулась, султан ещё минут десять простоял у двери как вкопанный. Он не знал, что ему делать. Он не знал, как теперь жить. Мысли роились и в его голове. С какой целью он перенёсся из Османской империи? Почему именно в это время? Почему именно в Россию? Вопросов — хоть отбавляй. Но самый главный — почему в квартиру Ангелины? Чем так провинилась эта девушка? Или наоборот, чем заслужила такого подарка судьбы. А в том, что он — подарок, Мурад ни капли не сомневался. Подумав об этом, он тут же выпрямился, гордо задрав подбородок, и направился в комнату.

Но что теперь будет с государством? Ведь отсутствие падишаха не сулит ничего хорошего. Султан стукнул себя по лбу рукой. Точно. Через несколько дней он должен принимать делегацию из Польши. Что, если он не вернётся? Что будет тогда? А вдруг он не вернётся совсем?

— Нет! Этого не может быть! — сам себе ответил повелитель могучей державы, с ужасом представляя последствия своего отсутствия. — А как же история? Как же продолжение рода?

Мурад, всё ещё не выпуская из рук врученный ему Ангелиной костюм, семимильными шагами осваивал просторы квартиры, ходя из стороны в сторону, из комнаты в кухню и обратно.

— Книга! — осенило его. Та, в которой был его портрет.

Султан бросился в кухню. Огляделся по сторонам — книги нигде не было. Во что бы то ни стало, он должен был найти её. Взгляд сразу пал на деревянный сундук, стоявший на разделочном столе недалеко от раковины. Значение сундука в этой лачуге было ему не известно, но вполне возможно, что книга именно там. Мурад приподнял крышку, заглянул внутрь. Кроме корки зачерствелого белого хлеба, украшенного синими крапинками, там ничего не было. Запах плесени заставил султана поморщиться. Рука вернула крышку на место.

Он снова огляделся. Точно. Чудо-изобретение человечества! Медленно, открыв одной рукой заветную дверь, Мурад сунул голову внутрь. Он вспомнил слова Лины о повешенной мыши. Пробежав глазами по всем полкам холодильника, султан удивился — никакой мыши не было и в помине. Как в принципе и книги.

Он вновь оценил обстановку. Вдруг краем глаза заметил на подоконнике нечто похожее на то, что он ищет.

Только не это! — пронеслось в голове.

Собравшись с духом, закрыв одной ладонью глаза, осторожно ступая, Мурад направился к окну. Не дойдя до подоконника, он остановился. Подглядывая сквозь пальцы, второй рукой пытался дотянуться и зацепить книгу. Подходить близко к окну не было никакого желания. Вид с двенадцатого этажа, да ещё и при дневном свете, мягко сказать, не привлекал. Одно дело любоваться с летней веранды в своих покоях Босфором и прекрасной панорамой Константинополя. Другое — на проезжающие с шумом шайтанские повозки, несущиеся со страшной скоростью и ужасным шумом, на мелькающие и меняющиеся странным образом картинки, изображающие непонятные ему вещи и полуобнаженных девиц, почти в чем мать родила. А так же уменьшенных в несколько раз людей, снующих туда-сюда как муравьи в муравейнике. От всего этого у султана голова шла кругом.