Македа остановила выбор на кобыле такой же масти.

– Ты правильно выбрала, царица. Эти две лошади дадут начало твоей новой армии, – произнес Соломон. – А когда ты захочешь покинуть мою страну, ты заберешь их с собой на память обо мне, – в словах царя проскользнула легкая грусть: – Я только надеюсь, что это произойдет еще не скоро! – и он вопросительно посмотрел на царицу. Но та лишь пожала плечами.

Они обошли еще три огромные конюшни, в каждой из которой Соломон выбрал самого лучшего жеребца и кобылу и с торжествующей великодушной улыбкой подарил их царице.

Когда они вышли из конюшен, Соломон предложил царице посмотреть как тренируются колесничие, добавив, что езда на колеснице требует хороших физических навыков и выносливости. Соломон провел Македу на специальную круглую площадку, вокруг которой галереями стояли несколько рядов скамеек. На площадке как раз тренировались несколько мужчин. Македа присела на скамью и несколько минут с удовольствием наблюдала за тем, как они ловко и сноровисто управляются с лошадьми и повозками. Соломон поднял вверх ладонь и приказал колесничим продемонстрировать перед царственной гостьей свое мастерство.

По приказу царя четыре колесницы выстроились в один ряд. Соломон громко крикнул, и, сорвавшись с места, лошади бросились вперед. Облака белой пыли взлетели высоко вверх из-под копыт и колес. Как завороженная, следила Македа за бешено мчащимися упряжками и мелькавшими среди блестящих спиц потными и загорелыми мужскими спинами. Наконец вперед вырвалась упряжка из двух небольших гнедых, которая шла по центру. Сделав еще несколько мощных рывков, гнедые оставили позади себя остальных. Раздался одобрительный громкий крик Соломона, останавливающий гонку, первая упряжка остановилась, следом за ней притормозили и остальные. Четверо мужчин приблизились к повелителю и поклонились ему и царице, которая с восторгом глядела на их загорелые и обветренные лица.

– Позволь же мне, повелитель, получить несколько уроков управления колесницей! – попросила Македа и умоляюще поглядела на Соломона.

– И ты готова к такой быстрой езде? И не побоишься упасть? – улыбнулся Соломон настойчивости гостьи.

– Не побоюсь! – решительно произнесла Македа и снова принялась упрашивать Соломона дать ей уроки.

После некоторых раздумий он согласился:

– Хорошо. Пусть будет так. Но обещай, что я тоже буду присутствовать на твоих уроках. Согласна?

– Да! – отозвалась Македа и слегка покраснела от удовольствия.

Они ушли оттуда и остановились, чтобы передохнуть. Неожиданно она заметила вдалеке еще один огороженный двор, окруженный различными подсобными помещениями и кладовыми. Над входом в него возвышались две характерные ритуальные башни из тесаного камня. Не удержавшись от любопытства, она попросила царя провести ее туда. Зайдя внутрь вместе с Соломоном, Македа увидела расположенное в центре массивное каменное возвышение прямоугольной формы, на котором стоял стол внушительных размеров, с одной стороны заканчивающийся черными вытянутыми рогами, созданными руками резчика по камню. Там же на возвышении находились и знакомые Македе две круглые раковины для омовений. Возле стен по периметру всей территории стояли скамьи для складывания сосудов с жертвоприношениями и для сидения, здесь же находились четыре курильницы, расположенные в углах жертвенника. За каменной платформой Македа увидела выкопанный ров, в который сбрасывались кости принесенных в жертву животных. Увиденный жертвенник страшно поразил Македу, ведь точно такой же находился и у нее в Саве, в храме Солнца. Предметы были культовые, и наличие их в «городе для лошадей и колесниц» явно показывало, что здесь когда-то происходили, а может быть, и сейчас происходят обряды поклонения языческим богам. Белеющие в яме кости еще не истлели от времени, темные и затертые пятна крови на каменном постаменте также сказали ей о том, что недавно здесь было совершено жертвоприношение.

Изумленно и испытующе поглядев на стоящего рядом Соломона, она осторожно поинтересовалась:

– Скажи, Соломон, зачем ты расположил здесь этот жертвенник? Твоя вера не предусматривает подобных языческих обрядов. Но то, что я вижу, говорит мне о многом.

– Ты умна и наблюдательна, царица. Я намеренно привел тебя сюда, чтобы показать, как могут измениться вера и мировоззрение целого народа, когда он находит верную дорогу и припадает к источнику истинной веры! Поверь, я не стыжусь прошлых верований своего народа. Потому и приказал оставить все эти культовые и обрядовые предметы в назидание потомкам. Пусть знают, кому поклонялись их отцы и матери. Настоящее и будущее проистекает из прошлого. И то, что когда-то у иудеев была такая вера, для меня значит лишь одно: истина всегда пробьет себе дорогу! Когда-то иудейский народ, так же как и твой, поклонялись языческим богам: Ашере – великой владычице и праматери всех богов, Астарте – богине любви и плодородия, Балу – богу земледелия, богине – охотнице и воительнице Анатбетэль, а также «войску небесному» – Солнцу, Луне и звездам (Иерем., 8:2; Иезек., 8:16). Когда мы возвели в Иерусалиме Храм для поклонения нашему Богу Яхве, нам пришлось убрать из города все языческие жертвенники. Нельзя было допустить, чтобы Храм соседствовал с ними. Великий Яхве считает это изменой служения Ему. Но часть жертвенников я разрешил оставить. И сделал это по просьбе своей жены египтянки. Мои жены, которых я взял из язычных народов, действительно совершают здесь свои обряды поклонения. Я не воспрепятствую им в этом. Считаю, что они сами должны найти свой путь к истине! – Соломон замолчал.

– Ты мудрый, властный и могущественный правитель, царь Соломон. Только благодаря твоему упорству, мужеству и волевому решению иудейский народ принял иную, не языческую веру. Но не у всех народов это возможно. Для некоторых должна смениться жизнь не одного поколения и родиться столь же властный правитель, подобный тебе! То, что ты сделал для своего народа, приводит меня в восхищение. Но вчера, когда я гуляла вокруг Храма, я увидела, как возле северных ворот женщины оплакивали бога Таммуза. Так они называли его имя. Разве это не подтверждение того, что языческая вера все же неистребима в твоем народе и сильней той веры, которую ты силой навязываешь своему народу? – задала Македа неосторожный вопрос. И тотчас пожалела об этом.

– Царица! Ты гостья в моем дворце. А гостю не подобает высказывать хозяину сомнения в его действиях. Ты же не хочешь, чтобы я посадил тебя на твоего верблюда и отправил восвояси из своего дворца? – гневно спросил у нее Соломон. Глаза его метали искры.

– Не думала, что простой вопрос вызовет у тебя столько гнева, – спокойно отозвалась Македа. – Прошу, не сердись, Соломон. Я не ставлю под сомнение твою веру, я просто пытаюсь ее понять.

Но Соломон уже овладел своим гневом. Он холодно кивнул и миролюбиво продолжил:

– Человек слаб в своих страстях. Я тоже человек. Я погорячился и не сержусь на тебя. Пока ты не пришла к истинной вере, ты блуждаешь в потемках, подобно малому ребенку, потерявшему отца и мать. Но пройдет время, и ты все поймешь. Моя первая жена египтянка почитала зверобогов. Я уже сказал тебе, что не пожелал силой принудить ее к почитанию единого Бога Яхве, потому что был уверен, что каждый человек должен сам найти свою дорогу к единому Богу. Но она умерла, не поняв… – Соломон огорченно вздохнул и замолчал.

Македа тоже молчала, высказывая этим свое почтение его воспоминаниям. Соломон продолжил:

– В память о ней я велел оставить эти капища. Для меня эти жертвенники – всего лишь отголоски недавнего прошлого, – неохотно объяснил Соломон. Он хотел что-то еще прибавить, но осекся. Лицо его нахмурилось, и царь погрузился в свои размышления.

Македа поняла, Соломон что-то недоговаривает.

– Поэтому ты так настойчиво призываешь меня и мой народ отречься от наших богов? Тебе не кажется, что поклонение твоему единому богу самым чудесным и непосредственным образом незаметно вытекает из другого поклонения многим богам, подобно чистой воде бьющего из земли родника? Может быть, со временем и мой народ придет к этой вере. Но не сейчас. Придут иные времена, иные боги… – тихо прошептала Македа, вспомнив слова Гарпократа. Только сейчас поняла она значение сказанных слов.

Но царь Соломон на это только вздохнул:

– Я не могу заставить тебя молиться моему богу. Нельзя повернуть чужую реку вспять, но я надеюсь, что, узнав об истинной вере, ты сама почувствуешь ее правду и силу воздействия на человеческую душу и его поступки.

Глава 21. Разговор с царем Соломоном

И если свои дни Македа теперь посвящала обучению езде на колеснице или стрельбе из лука, то свои вечера она обычно посвящала прогулкам по Иерусалиму, игре на лютне, которую привезла с собой, или беседам с царем Соломоном.

И было ей легко и хорошо с ним. «…И беседовала с ним обо всем, что было у нее на сердце. И объяснил ей Соломон все слова ее, и не было ничего незнакомого царю, чего бы он ни изъяснил ей» (3 Цар. 10:2–3).

Покои, в которых беседовали Соломон и его гостья, имели высокие потолки, которые подпирались внушительными разноцветными колоннами и надежно держали хрустальные светильники, осеняющие залу теплым светом горящих лампад. Выложенные разноцветной мозаикой окна были распахнуты настежь. Из них открывался великолепный вид на далекие горы и синюю прозрачную даль.

Царь Соломон обычно восседал на троне из кедра, расположенном в высокой каменной нише, богато отделанной золотом и драгоценными камнями. А царица любила сидеть у подножия его трона на скамеечке, обитой красным бархатом. В дверях стояли высокие стражники с кривыми и острыми мечами в руках.

С каждым разом Македа находила в беседах с Соломоном все большее наслаждение и отдохновение. Мудрость его высказываний, обширность знаний поражали ее. Она следовала по стопам его мудрости, загадывала сложные загадки, которые приготовила для него, но царь без труда разгадывал их. И дивилась царица мудрости его и уму, и любила за это царя всем сердцем.