— Мне не нужна помощь! — слишком громко вскрикиваю я, а потом добавляю уже тише, — мне не нужна никакая помощь. — Заявление, которое в начале звучало раздраженно… в конце окрашивается смущением. Я смотрю в ее обеспокоенные глаза, ожидая увидеть в них отвращение и боль, а вместо этого вижу сочувствие и понимание.
Она еще раз гладит меня по спине, а потом хватает за руку и помогает встать.
— Нам всем нужна помощь. Невозможно все делать самому, — шепчет она, когда мое ухо оказывается вровень с ее ртом.
Когда мы заходим в квартиру, я хочу извиниться, но вместо этого иду в ванную комнату, чтобы помыть кровоточащие колени. Чувствую себя последним придурком.
Вернувшись, обнаруживаю, что она стоит на том же самом месте возле двери. Я думал, что она уже ушла, но нет. Я жду, что Фейт начнет подбадривать меня или читать проповеди, но вместо этого она, к моему удивлению, говорит:
— Давай выпьем.
Я смотрю на часы на DVD-проигрывателе — восемь сорок пять.
— Не слишком рано для того, чтобы пить?
Она пожимает плечами.
— Нет. Я работала всю ночь и через пару часов пойду спать. Так что, считай это рюмкой алкоголя на ночь. — Не знаю, чем она зарабатывает на жизнь, но ничто не указывает на то, что эта женщина только что вернулась с работы. Ее дреды собраны в толстый низкий хвост, на ней спортивные штаны и футболка. Когда Фейт помогала мне подняться по лестнице, я обратил внимание на то, что от нее пахнет мылом и свежестью, как будто она только что приняла душ.
Я так скучаю по своим детям и ненавижу бывшую, что не могу больше ни о чем думать. Мозг кричит, чтобы я отказался, но вместо этого говорю:
— Да пошло оно все, давай выпьем.
На ее лице расплывается самая зловещая улыбка из всех, что я видел. Меня понимают.
— Черт, да, Шеймус! Я знала, что в тебе есть что-то бунтарское.
Ей понадобилось две минуты, чтобы сбегать в свою квартиру и принести бутылку дешевой водки и еще более дешевого скотча.
Мы сидим на диване, и я передаю ей пластиковый стакан с покемоном. Она с одобрением изучает его.
— Пикачу всегда был моим любимчиком.
— Тогда у тебя сегодня удачный день. Прости, но у меня нет стеклянных бокалов и рюмок для взрослых.
— Не бери в голову. Какая разница из чего пить? Лучше выбери свою отраву, — говорит она, показывая на кофейный столик.
— Водка. Скотч — напиток для стариков.
Она смеется и злость, и напряжение немного отпускают меня.
— Раньше я любила скотч.
— Как такое возможно? Тебе ведь еще нет шестидесяти пяти?
— Точно, только для того, чтобы наслаждаться бокалом скотча, совсем не важны годы, — с серьезным выражением лица говорит она, отчего мне становится смешно.
— Ты имеешь в виду детским стаканом скотча?
— Именно так, — подмигивает она.
Я наливаю ей скотч, а себе водку. Мы чокаемся.
— До дна! — Она произносит это искренне, а я бездушно.
За первой мы быстро выпиваем еще по два бокала каждый своей отравы.
Потом я выпиваю еще один.
Мы сидим, а алкоголь разжижает нашу кровь и здравый смысл.
— Чем ты занимаешься? — медленно и уже невнятно спрашиваю я. Обычно я выпиваю не больше бутылки пива. Можно сказать, что в этом плане я все еще девственник. Голова пока работает, но в глазах начинает двоиться.
Она улыбается, из-за скотча ее глаза выглядят немного сонными.
— Что? — переспрашивает Фейт.
— Чем ты занимаешься? Ты сказала, что работала всю ночь.
— Я танцую в стрип-клубе, — подняв брови, объясняет она, ожидая, что я на это отвечу.
В любое другое время я бы осудил ее, но не сейчас.
— Ты стриптизерша? — Алкоголь сделал меня любопытным.
Она кивает.
— Почему?
— А почему бы и нет?
— Туше. Но ты красивая, умная, молодая женщина. Ты могла бы заниматься чем угодно. Где угодно. Почему это?
Она ставит стакан на кофейный столик и удобно, устроившись на подушках, отвечает:
— Это часть моего поиска.
— Что за поиск требует необходимости раздеваться на потеху публики?
— Он называется «жизнь», — просто отвечает она.
Когда она так говорит, все это имеет смысл. Наверное, водка затуманивает не только мой взгляд, потому что в трезвом состоянии я бы с ней не согласился. Я работаю психологом в старшей школе и моя святая обязанность — удерживать женщин подальше от шеста.
Фейт начинает теребить пальцами дреды. Не знаю, может, это нервное, но она не выглядит как человек, который стыдится своего занятия.
— Чтобы что-то понять, я должна попробовать это. По своей природе я очень критична. Но когда ты смотришь на мир по другую сторону объектива, то открываются возможности для самопознания. Перспективы меняют все. Если у меня есть выбор, то я предпочитаю сочувствие жалости. Тут-то и начинается мой поиск. В последние несколько лет я многое перепробовала, чтобы понять людей и их жизненные ситуации. Я пыталась сделать так, чтобы моя жизнь имела смысл. Но мне еще нужно много над этим работать. Мое прошлое все еще требует анализа и прощения. А для этого необходимо много времени. Поиск. Когда я чувствую, что что-то поняла и выросла как человек, то двигаюсь дальше, вперед. С надеждой на новые перспективы.
Не знаю, то ли я очарован, то ли сошел с ума, но водка сделала мой разум свободным, поэтому я говорю:
— Для этого нужно большое мужество. Обычно люди любой ценой избегают заглядывать внутрь себя. Они опускают занавески и прячутся за ними.
Фейт медленно с серьезным видом качает головой. Мне кажется, что ей хочется возразить, но вместо этого она пристально смотрит на меня. На ее глазах появляются слезы; я настолько парализован этим зрелищем, что могу только смотреть на нее в ответ. Все гораздо серьезнее, чем она говорит. Но я не давлю на нее. Я позволяю людям делиться со мной секретами только, когда они готовы к этому. Она же пока не готова.
Фейт несколько минут смотрит на бутылки, а потом безмолвно спрашивает, не хочу ли я выпить еще.
Я киваю, она наливает.
Мы чокаемся, в этот раз не говоря ни слова, и пьем.
Когда я опять откидываюсь на подушки, она встает и пьяной походкой направляется в ванную комнату.
Вернувшись, устраивается вплотную ко мне, кладет голову на мое плечо и спрашивает:
— Ты женат, Шеймус?
— Почему ты спрашиваешь?
Фейт берет мою левую руку и тычет ею в лицо.
— А, — говорю я, когда замечаю полоску от обручального кольца. — Она сука и вышла замуж за другого.
Она переплетает наши пальцы и опускает руки на мое бедро.
— Это объясняет, почему я еще ни разу не видела ее. Думала, может, ты вдовец, потому что всегда грустный.
Я качаю головой, несмотря на то, что она не может этого видеть, потому что ее собственная голова все еще лежит на моем плече.
— Думаю, ты путаешь горечь с грустью.
Фейт поднимает голову и смотрит на меня. Снова. Это не какой-то поверхностный взгляд, потому что Фейт ничего не делает поверхностно, она словно смотрит в самую глубь тебя. Я ощущаю себя ранимым и обнаженным, поэтому отвожу глаза, но почему-то моментально начинаю паниковать, как тогда, на лестнице, когда почувствовал, что потерял что-то важное. Я возвращаю свой взгляд обратно. И это чувство проходит.
— Как давно ты уже без нее?
— Без Миранды? — говорю я, но быстро поправляюсь, потому что Фейт не знает ее имени. — Без бывшей жены?
Она кивает.
— Физически? Несколько месяцев. Эмоционально? Несколько лет. Может быть, целую вечность. Черт, я не знаю.
Фейт подтягивает ноги так, чтобы встать на колени рядом со мной и вынуждает меня повернуться к ней. Я не могу сопротивляться ей. Она из тех людей, которых невозможно игнорировать, даже если очень постараться.
— Ты все еще любишь ее? — прямо спрашивает она.
— Миранда — сука, — отвечаю я, и имея, и не имея этого в виду… в равной мере.
— Сукам тоже нужна любовь.
Не знаю, когда мы вдруг превратились из подвыпивших в полностью пьяных людей… Я смеюсь, но невесело, потому что все неожиданно совершенно изменилось. Я чувствую это.
— Я не люблю ее.
— Ты лжешь. Может она тебе и не нравится, но ты все еще любишь ее, — опускаясь на пятки, говорит Фейт.
Я резко выдыхаю, осознавая, что она права. И мне становится больно. Это острая боль признания, которое не хочет быть выпущено на волю.
— Это правда. Но как такое возможно?
— Время, обязательство, дети и куча других причин.
Я отпускаю ее руку, встаю и подхожу к окну, которое выходит на улицу. Мне приходится держаться за подоконник, чтобы не упасть.
— Причин, чтобы ненавидеть ее, гораздо больше.
— Расскажи мне свою историю, Шеймус. Историю Шеймуса, Миранды и их трех очаровательных ребятишек. Я хочу ее услышать.
Я поворачиваю голову и смотрю через плечо на Фейт. Она все еще сидит боком, опустив зад на пятки. Такая спокойная и восприимчивая. Поэтому я начинаю.
— Мы познакомились с Мирандой в университете. Она была выпускницей, а я учился на втором курсе. Я несколько месяцев преследовал ее, пока она не сдалась и не согласилась сходить со мной на свидание. Миранда была хорошенькой и умной. Очень умной. Она получила степень по финансам и сразу же после окончания университета ей сделали несколько хороших предложений. — Я отворачиваюсь к окну и погружаюсь в свои воспоминания. — Ты когда-нибудь встречала человека, который получает все, что хочет.
— Да. — Впервые я замечаю нотку чего-то похожего на ненависть в голосе Фейт.
— Миранда была именно такой. Сначала я думал, что это результат ее упорной работы и удача. Много удачи. Но чем дольше я ее знал, тем больше видел все ее манипуляции. Она отлично притворяется. Всегда притворялась. Она говорит людям то, что они хотят услышать. И знает, что сказать еще до того, как они сами понимают это.
"Сука-любовь" отзывы
Отзывы читателей о книге "Сука-любовь". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Сука-любовь" друзьям в соцсетях.