— Суетливый день у меня сегодня, — вспоминая подготовку к новогодней программе, ответила Мила. — Суетливый, но мне не привыкать.

— Хороший, удачный?

— Очень, — вспоминая встречу с Богданом, с готовностью произнесла Мила. — Ты бы мной была довольна!

— Если вы так говорите, то это того стоило.

— Знаешь, Катюша, я за последнее время ловлю себя на том, что, совершая тот или иной поступок, думаю, а понравился бы он тебе? Ты у меня теперь как индикатор, моя честь и совесть. Честно говоря, никак не пойму, как тебе это удалось?

— Не знаю. Просто мне хотелось, чтобы вы не были одиноки, чтобы знали: есть человек, которому небезразлично все, что с вами происходит.

— К сожалению, это не мой сын, не мой муж… — Мила не смогла скрыть нотку грусти, но тут же спохватилась. Однако, ты, девочка, стоишь многих, целой армии близких людей. Так что я оказалась в выигрыше.

— Рада это слышать.

— Ладно, хватит нам нахваливать друг друга. Скажи лучше, как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно. Сегодня я была на УЗИ.

— И что вы там с врачом увидели?

— Девочка, — восторженно ответила Катя. — Как вы и говорили, у меня будет девочка!

— У меня будет внучка, — радостно сказала Мила. Еще одна хорошая новость! — Это так замечательно. Кирилл знает?

— Он в командировке, так что узнает только завтра.

— Ты что, одна осталась?! — Мила нахмурила брови. — Как Кирилл позволил тебе остаться одной? Я сейчас приеду.

— Не волнуйтесь, Мила Николаевна. Я не одна. Кирилл позаботился об этом. Он очень заботливый, очень.

— И с кем же ты? — настороженно спросила Мила, почувствовав в голосе Кати какую-то загадочность. — Мама приехала?

— Я с Максимом Сергеевичем.

— Максим у тебя? — Мила опустилась в кресло, тряхнула головой, машинально посмотрев на себя в огромное зеркало. Испуганная женщина не была похожа на ту Милу, которая вещала с экрана телевизора и казалась всегда уверенной, лишенной каких бы то ни было проблем.

— Да.

— Передай ему от меня привет, — после небольшой паузы сдавленным голосом произнесла Мила.

— А зачем вам посредник? Я позову его к телефону, и вы сможете это сделать сами. Максим Сергеевич!

— Алло! Катя, не нужно! Подожди! — вскочила Мила, чувствуя, что у нее бешено колотится сердце, но было поздно. Она не была готова в этот момент говорить со Смысловым. Она испугалась до такой степени, что даже пальцы занемели. Еще мгновение, и она услышала знакомый голос. Миле показалось, что она сейчас не выдержит и бросит трубку.

— Алло! Мила, добрый вечер! — он говорил так, как будто они — добрые друзья и расстались только вчера.

— Добрый вечер, Максим, — Мила старалась говорить как можно непосредственнее, радуясь тому, что никто не видит ее напряженного лица, беспокойных рук. Того, как она ходит взад-вперед по комнате, пытаясь в движении найти хоть немного успокоения. — Не ожидала тебя услышать.

— Я тебя — тоже, но, знаешь, сейчас я очень рад.

— Взаимно, — Мила недовольно скривила губы, потому, что их разговор напоминал определенную этикетом беседу двух весьма вежливых и тактичных людей. Обычно такие прикрываются красивыми фразами, стараясь скрыть то, что на самом деле внутри.

— С наступающим тебя, — Максим посмотрел вслед вышедшей на кухню Кате, оценив ее деликатность. Ему было нелегко говорить, и даже Катюша его смущала.

— Спасибо, и тебя. — Мила замолчала, прислушиваясь к дыханию, раздающемуся на том конце провода.

— Я сегодня ночевал у Катюши, — сказал Максим, решив перевести разговор на волнующую обоих тему. — У них очень уютно.

— Да, Катюша хорошая хозяйка.

— Кириллу очень повезло.

— Надеюсь, он все видит и ценит, — Мила говорила, как в бреду.

— Это важно: вовремя оценить и дорожить… — Максим не закончил фразу, почувствовав, что разговор помимо его воли снова входит в привычное русло. Он не хотел, чтобы Мила уловила в его словах упреки. Сейчас это было так не к месту.

— Как твоя работа, Максим? Мила понимала, что каждая повисшая пауза может стать последней, и боялась, что разговор скоро прервется дежурными пожеланиями.

— Спасибо, все нормально. Может быть, даже лучше, чем когда-либо. В следующем году меня пригласили читать лекции в одном из университетов Штатов.

— Ты преподаешь?

— Да, ты ведь ничего не знаешь, — спохватился Смыслов, радуясь возможности рассказать о своих успехах. — Вышло две мои статьи, я работаю в университете уже полгода, а в начале зимы пришло приглашение прочесть курс за океаном.

— Ты поедешь?

— Конечно, Жалеть можно только о том, что меня не будет рядом с вами, когда Катюша родит.

— Когда ты вернешься?

— В конце апреля.

— Так надолго? — Мила вдруг почувствовала такую грусть, как будто не было этого года порознь, не было развода. Как будто никогда этот мужчина не вызывал у нее разрушающего раздражения, когда единственным желанием было поскорее уединиться, чтобы избежать пустых, тогда казалось пустых, разговоров. И как же такое может быть? Она хочет увидеть его, но ни за что не признается в этом. Ему, оказывается, не так плохо без нее, как она думала. Жизнь для Максима не остановилась. И пока она лежала в больнице, анализировала свое прошлое, планировала будущее, он просто жил, словно забыв о том, что у него когда-то была жена. И волнует его только рождение малыша, которое сейчас стоит на первом месте по важности событий. Нет, она не будет больше продолжать этот разговор. Угораздило же ее передать этот привет! Спасибо Катюше. Ее доброта и чуткость, желание воссоединить всех иногда льется через край. Теперь нужно как-то окончить разговор, дав понять, что у нее тоже все в порядке.

— Время летит, Мила, — задумчиво произнес Максим. — Ты хоть иногда думаешь об этом?

— О чем?

— Вот мы уже врозь почти год. Столько дней, столько событий, которые касаются только тебя или меня. Я до сих пор не могу к этому привыкнуть.

— Мне тоже не верится…

— Мила?

— Да, я слушаю.

— А как у тебя дела?

— Спасибо, все в порядке. Работа, работа. Она всегда была на первом месте. Хотя зачем я тебе это говорю. Ты и сам все знаешь.

— А как твое здоровье? — с искренней заботой, даже тревогой в голосе спросил Максим.

— Сейчас я чувствую себя хорошо.

— Ты извини меня, — тихо произнес Смыслов, потирая ладонью лоб. От невероятного волнения у Максима сильно разболелась голова, так что даже глазам стало больно.

— За что?

— Я ни разу не пришел проведать тебя в больницу. Вообще я не должен был так вести себя. Мужчина обязан быть выше обид, мелочей…

— Перестань, не нужно об этом. Все прошло, — перебила его Мила. Ей было нелегко возвращаться в то время, когда она лежала в палате и сутками думала о том, во что превратила свою жизнь, как безжалостно обходилась с близкими и потеряла их расположение. Она никому не расскажет, как ей не хватало Максима весь этот год, прошедший в одиночестве, несмотря на прежнюю суету, как ей неуютно без его заботы, тепла, любви. Есть ли она еще в его сердце? Об этом нельзя узнать вот так.

— И все-таки: прости меня.

— Хорошо, если для тебя это так важно, я не держу на тебя зла, обид, плохих мыслей. Я убедила тебя? — Мила даже улыбнулась, представив, как облегченно выдохнул Смыслов, и глаза его наверняка приняли совсем иное выражение. Это она была не права, а Максим просит прощения. В этом весь Смыслов, он не изменился. А вот о переменах, которые произошли с ней, Мила пока решила не признаваться. Короткий разговор по телефону — дань вежливости, поверхностная, ни к чему не обязывающая беседа двух когда-то близких людей. Что можно понять из нее?

— Мила?

— Да?

— Разговаривать так долго по телефону — неприлично, — голос Максима звучал уверенно.

Мила опешила. Если он таким образом хочет показать, что с него довольно общения пожалуйста, но она обязана ответить ему какой-нибудь колкостью. Вот нахал! Сейчас она выдаст ему что-то, что он надолго запомнит. Мила вскипала, но, к счастью, не успела сказать ничего дурного, потому что Максим не закончил свою мысль.

— Так вот, я хотел предложить тебе встретиться и поговорить тет-а-тет. Кажется, мы давно не ходили в наше любимое кафе. Помнишь, в то, где мы встречались до свадьбы?

— Помню, — Мила замерла.

— Правда, сейчас там все очень изменилось, но все же это наше место.

— Макс, это что — свидание? Я не хожу на свидания.

— Хорошо, назовем это как угодно, только не свиданием. Как ты на это смотришь?

— Думаешь, нам есть о чем говорить? — Мила не хотела показать, насколько ей приятно его предложение.

— Уверен, — беря инициативу в свои руки, Максим почувствовал небывалый эмоциональный подъем. Сейчас он был готов на любой самый отчаянный поступок. Ему было не пятьдесят — двадцать, и единственным желанием, которое занимало его, стало желание вернуть все на круги своя. — Так что ты скажешь?

Он столько дней доказывал самому себе, что все получится. Дни складывались в месяцы, прошел почти год. Еще немного и наступит январь — месяц, который обычно приносил столько радости. А теперь он воспринимался Максимом как месяц начала разлуки. Он не говорил «развода», потому что ни одна бумажка, ни один штамп не могли отнять у него право оставаться мужем Милы Смысловой. Да, он проявил слабость. Обычную человеческую слабость, страх перед одиночеством и не выдержал тяжести обиды, тоски, горечи расставания. Именно они привели его в дом Ирины. Он не знал, что его появления там ждали столько лет, возлагая большие надежды на их общее будущее. Максим корил себя за то, что все сложилось именно так. Но ведь Ирина все чувствовала. Она — умная, опытная женщина. Ей не семнадцать, и она понимала, что прошлое не отпускает того, кто волей случая оказался рядом.