Вероника лежала в бассейне, с трудом переводя дыхание и стараясь собраться с мыслями.

Придя в свою комнату, Уэйн начал собирать вещи, ему безумно хотелось побыстрее уехать. Он не доверял женщинам, и он не доверял своей собственной реакции на Веронику Колтрейн. Любовь была ему чужда, как болезнь, которую следует избегать. Кроме того, ничто не должно отвлекать его от поставленной цели.

Он решительно выбросил ее из головы и потянулся к телефону, набрав номер в Сохо, за который заплатил двадцать фунтов. После пяти звонков трубку сняли, и резкий, агрессивный, подозрительный голос спросил:

— Че надо?

— Я хочу поговорить с Райаном. Мне дал этот номер Винс.

— Айн момент.

Через несколько секунд Уэйн услышал другой голос и сразу перешел к делу. Он хочет, чтобы человека по имени Тоби Платт накрыли в номере с коридорным. С этим не возникнет сложностей, сообщил он анонимному собеседнику, криво ухмыльнувшись. Всем известно, что Тоби Платт — гомик. Как только все будет на мази, он пошлет туда фотографа из грязной лондонской газетенки, чтобы застать их в самый интересный момент.

Как он и ожидал, Райан сразу же согласился. Уэйн пообещал дополнительные сто фунтов за скорость и услышал в ответ, что все будет исполнено этой же ночью.

Уэйн повесил трубку и застегнул ремни на чемодане.


За завтраком он едва взглянул на Веронику, но она не обиделась. За столом собралось слишком много народу, и ей хотелось избежать понимающих, многозначительных взглядов. Хотя сэр Мортимер любил в выходные развлекать своих сотрудников и гостей, у Вероники не было ни малейшего желания послужить поводом для дополнительных развлечений.

Во время завтрака она обнаружила, что леди Беатрис почему-то невзлюбила Уэйна, и только один сэр Мортимер не замечал напряженной обстановки за столом.

— Надеюсь, вам пришелся по душе наш дом, мистер Д'Арвилль, — сквозь зубы процедила Беатрис, — тем более что теперь вы уже работаете в компании.

Уэйн вежливо улыбнулся.

— Даже очень. С удовольствием приеду еще.

Глаза Беатрис сверкнули, и она замешкалась с ответом, но муж опередил ее.

— Ну, разумеется, мой мальчик, — заявил он, разбивая ложкой скорлупу вареного яйца. — Полагаю, кому-то придется подвезти тебя до Лондона. Я прикажу Хиггинсу.

— В этом нет никакой необходимости, сэр Мортимер, — быстро вмешалась Вероника со спокойной улыбкой. Она надеялась, что ничем себя не выдала. — Мне тоже пора возвращаться. Я могу подвезти мистера Д'Арвилля.

Сэр Мортимер перевел взгляд с Вероники на Уэйна и хитро прищурился.

— Конечно. Но обедать останетесь?

— С удовольствием, — согласился Уэйн, злясь на нее за то, что она загнала его в угол. Он перевел взгляд с откровенно счастливого лица Вероники на ехидную физиономию Беатрис, и его рука угрожающе сжала вилку.

Вероника ела мало. Она все еще пребывала в эйфории, отбившей всякий аппетит. Она никогда и не догадывалась, насколько чудесными могут быть интимные отношения. И дело не только в физической стороне. Когда она смотрела на Уэйна, он казался ей таким близким человеком, что хотелось плакать. Она знала, что под белой рубашкой у него родинка на левом плече, и ей мучительно хотелось поцеловать ее. Она все еще помнила ощущение его внутри себя и еле сдерживалась, чтобы не дотронуться до него. Она и не представляла себе, сколь чудесной может быть любовь.

После завтрака Беатрис попросила Веронику показать Уэйну сад, поскольку у него не было возможности увидеть его в свой первый приезд. Она открыто веселилась, когда Уэйн неохотно последовал за Вероникой.

Когда они остались одни, Уэйн так странно притих, что Вероника почувствовала себя неуверенно. Она молча привела его в розарий и с тревогой взглянула ему в лицо.

— Я как-то странно себя чувствую, — наконец произнесла она и неестественно рассмеялась. — У меня такое ощущение, что я все про тебя знаю. У тебя такое же чувство?

Уэйн взглянул в ее невинные глаза, полные тревоги, и нахмурился. До сих пор он делил всех людей на две категории — врагов, как Ганс и Вольфганг, или тех, кого можно использовать, как сэр Мортимер. Он на мгновение вспомнил добрые карие глаза Себастьяна Тила, но тут же выбросил их из головы. Он старался держаться от него подальше. Даже сейчас, хотя прошло уже несколько недель с тех пор, как он видел его в последний раз, Себастьян Тил наводил на него ужас.

Не получив ответа от незнакомца, который утром стал ее любовником, Вероника начала торопливо рассказывать о себе — своем доме, отце, работе. Потом она заговорила о своей книге, и он сосредоточился.

— Какая книга?

Вероника смущенно пожала плечами.

— Ну, это на самом деле теория. Экономический прогноз на ближайшие несколько лет. Я предвижу, что на первый план выйдут компьютеры… — И, обрадованная хоть каким-то откликом с его стороны, Вероника подробно рассказала ему о своей работе.

По мере того как она говорила, интерес Уэйна возрастал. Он изучал экономику и мог разглядеть талант, если с ним сталкивался. Некоторые ее соображения были наивными, над ними еще следует поработать, придать им наукообразие, но он увидел, что Вероника разработала практически блестящую теорию.

— А что думает об этом сэр Мортимер? — с любопытством спросил он. Видимо, старик нанял ее не случайно.

— Да он не знает. Я ни одной душе не говорила. Большинство сотрудников компании что-нибудь да пишут. Мы все уверены, что владеем секретом в экономике, ведущим к славе и к богатству.

— Значит, никто не знает? — спросил он несколько странным тоном. — А родители? Какой-нибудь приятель? Кому-нибудь ты все же рассказала?

Вероника покачала головой.

— Нет. Только тебе, — сказала она, глядя на него влюбленными глазами. — Мне хотелось, чтобы ты знал.

Уэйн посмотрел в теплые, доверчивые глаза, улыбнулся и поцеловал ее.

Оказывается, он зря беспокоился. Вероника сама определила свою категорию — жертва. Разумеется, если эта ее книга так хороша, как ему кажется.

Он ласково взял ее за руку и все время держал, пока они гуляли по саду, время от времени останавливаясь, чтобы поцеловаться или понюхать розы.


Скандал разразился в понедельник. Уэйн первый раз в жизни купил бульварную газетенку и, попивая апельсиновый сок, прочитал о позоре Тоби.

Младший Платт застукан с любовником, — кричал заголовок.

Уэйн с аппетитом позавтракал и отправился на работу. Там дым стоял коромыслом. Младшие сотрудники собирались группками и шептались, а работники повыше рангом ходили с таким видом, будто где-то рядом скверно пахнет. Его собственный начальник, Альфред Хоукес, все утро качал головой, недоумевая, что же будет с компанией.

Уж Уэйн-то точно знал, что будет с компанией. Он проработал весь обеденный перерыв, удостоверившись, что Альфред это заметил. Так что Веронику он увидел лишь во второй половине дня. Она сидела за своим рабочим столом. Когда она подняла на него влюбленные глаза, он тихо прошептал:

— Привет!

— Привет. Ну и денек сегодня! Бедняга Тоби!

В ответ Уэйн пожал плечами в типично галльской манере.

— Я пришел спросить, не могу ли я почитать твою книгу. Ты ведь знаешь, что я защитил диссертацию по экономике в Сорбонне? Я стану первым читателем и честно выскажу свое мнение, прежде чем ты отнесешь ее в издательство.

— Правда? — Вероника нахмурилась, стараясь избавиться от внезапно возникшего чувства тревоги. — Ладно. — Она оглянулась, открыла нижний ящик стола, достала толстый конверт и протянула ему.

Уэйн взял конверт.

— Не волнуйся. — Он наклонился и быстро поцеловал ее. — Я буду честным, но деликатным.

Вероника улыбнулась.

— Хорошо.

— Поужинаем сегодня?

Веронике показалось, что она сейчас лопнет от счастья.

— Да.

Уэйн кивнул и ушел. Если книга хорошая, он легко убедит ее в обратном. И если она станет ему мешать… Что ж, он всегда может накоротке поговорить с сэром Мортимером, тем более что собственный сын так сильно его подвел.


Из офиса Уэйн ушел в шесть и направился прямиком в «Виндзор», где принял душ, переоделся и сразу же засел за рукопись. После пяти минут чтения он мог с уверенностью сказать, что книга потрясающая. Ее позиции были хорошо аргументированы и отличались от общепринятых. Если она права, на этом деле можно заработать целое состояние. Книга наверняка принесет автору немедленный финансовый успех и славу. Ее схемы управления деньгами революционны и надежны. Он даже переинвестирует свои жалкие деньги в соответствии с ее идеями.


Через пару часов, когда он уже читал последнюю главу, раздался стук в дверь. Он сердито взглянул на часы — слишком рано для Вероники. Поэтому он аккуратно убрал рукопись, подошел к двери и распахнул ее.

Себастьян — а это был он — заметил метнувшуюся в глазах Уэйна панику, но тот сразу же взял себя в руки и холодно улыбнулся.

— Привет, — мягко сказал Себастьян. — Вы меня помните?

Не отдавая себе отчета, почему он это делает, Уэйн молча отошел в сторону, пропуская гостя. Себастьян вошел и с интересом огляделся. Он оказался в обычном гостиничном номере — аккуратном и безликом. Ничто не напоминало о живущем здесь человеке. Никаких фотографий на комоде. Никаких безделушек на полках. От сэра Мортимера Себастьян узнал, что Уэйн живет здесь уже более трех месяцев. Вполне достаточно, чтобы придать комнате хоть какую-то индивидуальность. Но он не заметил ничего.

Уэйн смотрел на психиатра, не в состоянии выговорить ни слова. Он знал, всем своим существом знал, что американец опасен, и ничего не мог с собой поделать. Есть в нем что-то… удивительно теплое. Он ощущал, что лед, угнездившийся глубоко в его душе, вот-вот растает. Его охватило безумное желание поговорить с этим человеком, открыть ему душу, выплакаться на его груди. Шлюзы, прикрывавшие самые темные закоулки его души, жаждали открытия. Почему? Почему именно он? Собственный отец не смог поставить его на колени. Почему же этот человек лишь одним своим присутствием заставляет его чувствовать себя таким уязвимым? Уэйна начало грызть любопытство, что с ним нечасто случалось. У него даже немного закружилась голова.