Максин Барри - Судьбы

Ориел жутко нервничала. Виновато огляделась вокруг, но, не заметив ничего подозрительного, быстро кивнула.

— Хорошо.

Комната оказалась близнецом ее собственной — маленькая, квадратная, с одним окном, облезлыми стенами, двумя односпальными кроватями, большим письменным столом между ними и полками, заставленными толстыми книжными томами.

— А что ты вообще изучаешь? — спросила она, сбрасывая с кровати грязную рубашку и усаживаясь. Она промолчала, заметив, что Кир запер дверь, хотя сердце ускорило темп, подгоняемое смесью страха, возбуждения и желания.

— Английский. А ты?

— Языки. Я на другое не способна.

— Французский и немецкий?

— Угу.

Он насыпал две ложки чая в заварной чайник и подождал, когда закипит вода.

— Тут полный кавардак, — пробормотал он, собирая грязное белье в охапку и засовывая под кровать. — Жить с Вивом все равно что жить с хорьком.

Ориел моргнула, удивленная сравнением, потом кивком указала на чайник.

— Кипит.

Кир заварил чай, протянул ей кружку и сел на кровать напротив, прислонившись к побеленной стене и внимательно разглядывая Ориел.

— Правда ведь лучше, чем орать друг на друга? — спросила она, отпивая глоток чая. Сморщив нос, она потребовала сахар.

Кир насыпал ей две ложки и вернулся на свое место на противоположной кровати. Он знал, чем это все грозит, и собирался свести опасность до минимума.

— Во всяком случае менее болезненно, — согласился он, осторожно потирая щеку.

— Ох, Кир, прости, — мягко попросила она, поставила кружку и встала на колени перед ним. — Болит? — спросила она, осторожно касаясь пальцами челюсти. Она почувствовала щетину — кончикам пальцев стало щекотно.

Кир пожал плечами и неловко отстранился.

— Не очень. Все в ажуре. — Он тайком взглянул на часы и едва не застонал вслух. Всего лишь половина девятого.

— Кир, — ласково и укоризненно произнесла Ориел.

Он неохотно посмотрел на нее и передернул плечами.

— Извини. Мне на мгновение показалось, что я еще в состоянии улизнуть.

— Ничего не выйдет, — тихо сказала она, наклонилась и укусила его за ухо.

Он вскрикнул, выругался, потом схватил ее за волосы, повернул и бросил на кровать, одновременно наклонив голову. Он поцеловал ее с жадностью и сразу почувствовал, как его охватывает страсть. Он нашел ее грудь под толстым свитером и большими пальцами коснулся затвердевших сосков.

Ориел застонала, вытянула ноги и выгнула спину, упираясь грудью в его ладони. В голове Кира начало стучать, и он сообразил, что это его горячая кровь пульсирует в венах.

— Все эти недели я уверял себя, что ты просто испорченная девчонка, — пробормотал он, вытаскивая свитер из-под ремня ее джинсов и стаскивая его через голову.

Она по-детски подняла руки, чтобы помочь ему, и статическое электричество шерсти разметало ее волосы по подушке. Впервые в жизни мужчина расстегнул ей бюстгальтер. Ориел закрыла глаза, наслаждаясь необыкновенным ощущением прикосновения его губ к своей обнаженной груди. Она провела пальцами по его голове, и Кир почувствовал, как начало гореть все тело.

Он приподнялся на коленях и нетерпеливо сдернул рубашку. Ориел широко открытыми глазами наблюдала за ним. Его мускулистая грудь была покрыта густой порослью темных волос, но на плечах и руках растительности не было. Она погладила его соски, потом игриво подергала за окружавшие их волосы. Кир поморщился.

— Ты знала, что это произойдет? — полувопросительно, полуутвердительно сказал он.

Ориел немного хрипловато рассмеялась.

— Разумеется, проклятый янки, — протянула она, позаимствовав любимое выражение Вива. — Я знала сразу, как только тебя увидела, — добавила она, берясь за пряжку его ремня.

Кир мрачно усмехнулся, но тут же застонал, потому что она засунула руку ему в джинсы и принялась гладить его член. Он неспешно расстегнул молнию, с удовольствием наблюдая, как исчезла усмешка с ее лица, когда он сначала разделся сам, а потом раздел ее. Он медленно согнул ее ногу в колене и поднес к губам. Сначала лизнул ступню, потом взял в рот каждый палец по очереди. Ей никогда и в голову не приходило, что такое возможно. Она начала тихонько постанывать.

— Ты не того парня выбрала, чтобы играть в эти игры, Скарлетт, — печально произнес Кир и поцеловал внутреннюю сторону ее колена. Ориел дернулась и задрожала. — Видишь ли, — он продолжал целовать ее ногу, постепенно продвигаясь по бедру вверх, — у меня дома была учительница. Ее звали миссис Смит.

— Смит? — повторила Ориел, чьи мозги, казалось, уже превратились в желе.

— Угу, — подтвердил Кир, осторожно раздвигая ей ноги. — И очень неплохая учительница, — добавил он, наклоняя голову.

Ориел застонала и закусила нижнюю губу, почувствовав его язык в своем жарком лоне.

Она забилась так резко, что едва не свалилась с кровати, когда Кир довел ее до первого в жизни оргазма.

Дав ей немного успокоиться, он начал медленно прокладывать себе путь наверх, целуя ее живот, грудь, затем шею и, наконец, губы. Она бедром чувствовала его член, твердый, горячий и нетерпеливый.

— Кир, — торопливо произнесла она, задыхаясь и открывая глаза, чтобы встретиться с взглядом его карих глаз, — я должна тебе кое-что сказать.

Кир улыбнулся так мягко и нежно, что она едва не заплакала.

— Шшш, — пробормотал он, — я знаю, Скарлетт.

— Знаешь? — удивилась она и затаила дыхание, потому что он начал медленно и осторожно входить в нее.

Лицо Кира было напряжено, он немного отступил, потом снова двинулся вперед, постепенно лишая ее девственности.

— Все эти недели я только и делал, что наблюдал за тобой, дышал тобой, жил тобой, — прошептал он, когда она начала стонать и двигать бедрами в такт его осторожному ритму.

Ориел вскрикнула и вскинулась, когда он задвигался интенсивнее. Боль вскоре прошла, сменившись более изощренной пыткой. Он все дальше входил в нее, его руки лежали на ее груди, губы касались виска, он играл ее телом как виртуоз, заставив громко вскрикнуть в оргазме. Она схватила его за плечи и услышала, как он тоже застонал и, замерев, упал на нее.

Он лежал так некоторое время, положив голову ей на грудь, пока их дыхание не пришло в норму.

В комнате было прохладно, и Кир натянул на них одеяло.

— Этот раунд за тобой, — наконец сказала Ориел и хитро улыбнулась, — но впредь я буду быстро учиться.

Кир ухмыльнулся и прикусил ее сосок, заставив подскочить и обхватить ногами его бедра.

— Скарлетт, — уверил он ее сонным голосом, — иначе и быть не может.

Париж

Уэйн больше всего в Париже любил Люксембургский парк. За спиной сквозь деревья виднелись готический фронтон Пантеона и Сорбонна, где он учился, но Уэйн уже давно не обращал внимания на архитектурные красоты Парижа. Шагая по траве, он стянул рубашку, сделал из шелкового шедевра Армани подушку и улегся на свежескошенную траву. Ветерок доносил до него запах цветущей липы, а издалека, со знаменитых Елисейских полей, слышался приглушенный рокот автомобильного движения.

Семестр вот-вот закончится, и он вернется в Монте-Карло. После гибели Ганса он с радостью покидал виллу, погруженную в мрачное отчаяние, и сбегал в Париж, где по иронии судьбы пользовался определенным почетом и уважением как человек, потерявший младшего брата. Сокурсники относились к нему с трогательным сочувствием, что Уэйну нравилось, хоть и вызывало некоторое болезненное отвращение. Вина грызла его, наполняя ночи кошмарами. Он наслаждался этой болью, как мазохист наслаждается, надавливая на больной зуб, а жалость профессоров, дающих ему по его просьбе дополнительные задания и при этом печально покачивающих головами, наполняла его извращенной гордостью.

Шел первый час, и несколько минут отдыха, непривычного для этого времени дня, внушали ему смутное беспокойство. Пробивающееся сквозь листву солнце грело кожу, жужжание пчел в липовых кронах навевало сон. Но он не мог позволить себе заснуть. Одно дело просыпаться в поту от собственного крика посредине ночи, когда никто не может тебя видеть, и совсем другое — в центре Парижа среди белого дня.

Две совсем молоденькие девушки, не больше шестнадцати, сидящие на скамейке, вытаращили глаза, когда он встал, пораженные его ростом. Они уже некоторое время следили за ним, хихикали и обменивались замечаниями, прикрыв рты ладошками. Когда он проходил мимо, они замолчали и благоговейно уставились на него. Уэйн улыбнулся им и с удовольствием заметил, что девчушки покраснели. Он вышел из парка через южные ворота, не обращая внимания на маленькие лодки, плавающие по озеру, пересек бульвар Сен-Мишель и направился к Сорбонне.

В первый год своей учебы в прославленном университете, где он занимался английским и экономикой, Уэйн проделал все положенные студенту вещи: посетил Версаль в грозу, прошелся по Лувру, гадая при этом, что из его сокровищ умудрились спереть коллеги его папаши. Он попробовал настоящий луковый суп в ресторанчике на улице со смешным названием — улица Кота-рыболова. Ел трюфели и форель, и видел знаменитых исполнительниц канкана в злачных местечках, когда-то любимых Тулуз-Лотреком. Иногда он ходил со спутницей, но никогда не приглашал одну и ту же женщину дважды. Он не ограничивал себя в сексе и уже завоевал репутацию пользователя. Он никогда не забывал тот случай с Ирмой, и, хотя теперь уже прекрасно понимал — отец был лишь смущен тем, что его застали во время полового акта, ему так и не удалось избавиться от ощущения, что секс в лучшем случае нечто совсем несущественное, а в худшем — постыдное. Поэтому все его сексуальные встречи были страстными и очень короткими. И он не всегда умел тактично избавиться от любовницы, в чем некоторые его сокурсницы вскоре убедились. Но, разумеется, это не останавливало женщин, пытающихся изменить его, — каждая надеялась, что ей удастся укротить сидящего в нем монстра.