Она ушла. они остались только своей семьей. Вера молчала, но он видел, что внутри нее идет диалог.

— Осуждаешь?

— Не знаю. Больше да, чем нет. Пытаюсь найти оправдание.

— Я вижу и понимаю. Но так будет лучше. Не осуждай, прими таким, как есть. Я не святой.

— Я знаю. Неужели у тебя нет к ней никаких чувств?

— К кому? К бывшей жене уже нет. Хотя были. Я в свое время Лиду ради нее бросил. Нет, конечно, я понимал, что Лида старше меня, и к тому же она не могла иметь детей, но то была не причина, причиной стала Галя. Это было сильное увлечение, вспыхнувшее как пожар, но так же быстро угасшее. Но за время пожара, сгорая страстью, мы успели наделать глупостей в виде ребенка. Она решила его рожать. Я же принял ее решение и обещал помогать. Я выполняю свое обещание.

— Я спрашивала про чувства к дочери, — Вера говорила раздраженно, и он ее понимал.

— Нет, я никогда не любил ее, потому что никогда не видел… Не надо на меня так смотреть, я уехал до ее рождения.

Он знал, что она не примет такого ответа. Не поймет, потому что мечтала об отце когда-то, о любви мечтала. А он не оправдал ее надежд. Его не случилось в ее жизни. Как и его, Саши, нет в жизни его дочери.

— А если она ждала… Ждала тебя, а ты не приходил…

Он притянул ее к себе и обнял, целовал мокрые от слез глаза, щеки и говорил:

— Меня ждала ты. И именно к тебе я не мог не прийти. Если бы я знал, что ты меня так сильно ждешь, то не делал бы глупости и не разменивался на других. Но я не знал, а понял, только когда увидел тебя там невероятно злую, раздраженную и готовую убить нас с Николаевичем за свою больную сифилитичку. Увидел и понял, что мне нужна только ты.

— А если бы я не согласилась тогда с тобой? — она уже улыбалась, хотя слезы продолжали течь из глаз.

— Я бы тебя украл и все равно присвоил. Я был настроен очень-очень решительно. Правда-правда, Верочка!

— Но я же не в твоем вкусе, и вообще, у меня ни одного органа здорового нет, ты сам так говоришь.

— Вераш, а кто знает мой вкус кроме меня самого. Вкус, как и зрение, вещи субъективные. А ты так вкусно пахла тогда. И была совершенно потрясающей в своем праведном гневе… Красивая и живая, необыкновенно красивая.Так ты не рада, что я украл тебя для себя?

— Рада, Сашенька, если бы ты знал, как рада… — и слезы снова потекли по ее щекам. — Ты же счастье мое. Сам назвался. Так ты и есть мое счастье. Только мое, понимаешь?!

====== День рождения. ======

— Верочка, давай за стол! Очень хочется кушать, пить за тебя, потом саму тебя. Я хочу праздновать твой праздник, в конце концов!

— Саш, ну еще чуток подождем. Оля обещалась. Она так давно у нас не была.

— Позвони ей, узнай, идет или не идет.

— Я ее приглашала, она сказала, что обязательно придет.

— Позвони, может, планы изменились.

Вера глянула на него так, что такое, как он предположил, и подумать нельзя, но все же набрала номер и услышала голос Сильвы Вартановны:

— Да, Верочка, поздравляю с днем рождения. Удачи тебе, счастья.

— Спасибо! А Оля где?

— Так она улетела вчера в Питер, там дела у нее. Вернется через неделю.

Вера поблагодарила маму подруги и совсем расстроенная подошла к столу.

— Садимся, Саша. Пить буду.

— Что налить?

— Водку.

— Что у Оли?

— Улетела в Питер.

— Зачем? — он был искренне удивлен.

— У нее там дела. Давай так, у меня день рождения, мне тридцать один. Давай пить, давай есть и говорить тосты. У меня есть ты и все, больше никого, так и не надо. Понимаешь? Только не предавай меня никогда, я не переживу…

— Я знаю. Так давай выпьем за…

Его слова прервал звонок в дверь. Саша подошел и открыл. Там была его мама.

— Отмечаете?

— Что?

— День рождения твоей жены, матери моего внука.

— Да, конечно, проходи, садись за стол.

Она прошла и села.

— Здравствуй, Верочка, что ж поздравляю. Нравишься ты мне или нет, но мы родственники, у нас мужчины общие.

— Спасибо, Наталья Викторовна, и за поздравление, и за то, что пришли.

— У меня другой семьи нет, только вы. Внук где?

— Спит, скоро встанет, как проснется, так мы точно услышим.

— Я вот тут подумала и решила, что хватит тебе дома сидеть, ребенку второй год пошел, надо на работу выходить. Я помогу, я Данечку к себе заберу. И иди работай, а то Саша так долго не протянет. Зарплату одну будете мне отдавать, на ребенка. Сами живите, жизни радуйтесь.

— Спасибо, но мы как-нибудь сами, — сказала Вера.

— Сами, значит? Пусть мой сын пашет, как проклятый, а ты будешь баклуши бить? Пока ходила внуком — не работала, все на Саше, а теперь села на шею и ножки свесила?!

Заплакал ребенок. Вера поднялась и ушла в другую комнату. Данька стоял в манеже и растирал ручками слезы на пухлых щечках.

— Мама, на, — он протянул к ней ручки. Вера взяла его. Ее окутало ощущение счастья, возвращаться за стол не хотелось, и она просто играла с ребенком.

— Ты ведешь себя совершенно неприлично, за стол возвращайся и подавай горячее, или у вас этим Саша занимается?

— Да, я сейчас.

Вера переодевала ребенка.

— Сейчас к бабушке нарядным пойдешь. Данечка, сынок, веди себя хорошо. Папа тебя покормит.

Она вернулась к столу и отдала сына отцу, а тот тут же влез к нему в тарелку руками и затянул в рот кусок картошки.

— Вы зачем такие бешеные деньги тратите на одежду ребенка, это ж как дорого все! Что, сшить фланелевых рубашечек не можешь? Постирала с мыльцем под краном, и все, а то удумали, король он у вас, что ли. И в ванну я заходила, ты купила стиральную машину-автомат? Какие деньги, и только чтобы лень в себе растить.

— Мама, хватит. Я подарил Вере автомат, чтобы разгрузить. Техника нужна для удобства, а мне жена не для того, чтобы пахала. Пришла поздравить — поздравляй. А в нашу жизнь не лезь. Мы к тебе за помощью еще ни разу не обратились. А для тебя — любой каприз. Так живи себе спокойно. Мой сын будет одет так, как нравится мне и Вере, моя жена будет делать все так, как устраивает нас обоих. Я буду работать, как посчитаю нужным, а она еще полгода просидит с ребенком, как и должна. Потом мы возьмем няню, но не потому, что Вере нужно зарабатывать, а потому, что Вере нужно защититься. Я все сказал. Твои советы носят лишь рекомендательный характер, мы сами решим прислушиваться к ним или нет.

— Саша, я жизнь прожила! Я знаю!

— Потому мой отец и сбежал, как только я школу окончил. Сказал, что меня он вырастил, теперь может начать жить. Так чего же ты хочешь? Повторения для меня своей жизни?

— Ты с ним общаешься?

— Да. Он пишет иногда, звонит редко на работу.

— Я зла вам не желаю. Еще раз повторяю: я люблю вас, вы — моя семья. И Даню люблю. Я жизнь прожила, мне виднее все то, что неправильно делаете, что деньги транжирите, что не экономите, я научить вас хочу.

— Наталья Викторовна, мы понимаем, и ценим, и прислушиваемся, просто выполняем не всегда. Потому что взрослые, потому что своему ребенку, наверно, тоже самое говорить будем, когда он вырастет.

— Ты бы хоть мамой меня называла. А то как чужая.

— Простите, не могу. Мама у меня одна, другой уже никогда не будет.

Они дружно попили чай с тортом, Саша проводил маму до остановки и отправил домой на такси.

Когда вернулся, Вера уже спала. А назавтра случился рабочий день…

====== Встречи и расставания ======

— Там я буду счастлива! Думать надо не только о себе, но и о детях. А сын получит образование и, вообще, это Россия. Жить надо на родине. Так что я уезжаю. Уже купила там квартиру, а тут продала. Осталось только собраться.

Вера смотрела на счастливое лицо подруги и улыбалась, хотя на душе скреблись кошки.

— А вы что себе думаете? Здесь будете жить?

— Нет, тоже думали, скорее всего, в Канаду или Америку.

Сама понимала, что врет, но очень хотелось, чтобы у Оли на сердце не осталось ни тени сожаления от расставания навсегда.

— Ну вот и молодцы, правильно, надо ехать.

— Да, конечно. Что ж ты на Новый год поехала квартиру покупать?

— Так Витька позвонил, он сразу после школы уехал, пригласил, помог квартиру найти. Ты Витьку помнишь?

— Как мне Витьку не помнить?! Мы же все детство втроем. Помнишь, в дом играли, так Витька у нас папой был, а мы с тобой две мамы.

— Глупые были. Что тебе муж на день рождения подарил?

— Стиральную машину-автомат.

— И как?

— Стирает…

— Здорово, если получится, я в Питере тоже себе машину куплю. Дачу уже продала, жигуль папин тоже.

— Да, хорошо, конечно, молодец, что решилась, и удачи тебе. Интересно, мне Витька ни разу не звонил, как уехал, так все.

— Я сама удивилась, а позвонил, и закрутилось…

Они расстались.

Вера думала. Не нравился ей этот разговор, и то, что Оля уезжает, тоже не нравилось. Но что делать. Решение принято, квартира продана, даже контейнер отправлен с вещами, остались только люди и неоконченные дела.

А еще не нравилось то, что Вера узнала обо всем в последнюю очередь. Как будто она была самым ненужным человеком в Олиной жизни. Обида и боль заполняли душу. Они никогда не встретятся, никогда не поговорят, отныне они чужие люди. Совсем чужие.

Встретились буквально перед отъездом, вспоминали, плакали, как кусочек сердца отрывался, так тяжело было расставаться.

Но запомнилось не это, хотя это тоже. Запомнилось, как Вера искренне приглашала Олю приезжать к ней хоть иногда, и то, что услышала в ответ:

— Сюда?! В ЭТУ дыру?! Смеешься, что ли?! Да я лучше в Финляндию съезжу или в Европу… Нет, Верочка, ноги моей здесь больше не будет.