Дверь ванны отворилась, и в проеме показалась собачья морда. Уши пса были приподняты, и вообще он выражал всем своим видом само беспокойство. Он внимательно посмотрел на хозяйку испуганными собачьими глазами и исчез.

Но скоро появился пес с костью в зубах. Вот кость он заботливо вручил Вере.

Несмотря на дикую боль, Вера смогла оценить неповторимое внимание и собачью щедрость, и оттого совсем разревелась. Пес лег у ванны и все время поглядывал на хозяйку.

Сколько Вера просидела в воде, она не знает, но боль чуть стихла, хотя не прошла, зато жутко захотелось спать. Она вылезла, укуталась в махровый халат и завалилась в постель, а пес переехал теперь к кровати и принес еще пару костей, положив их около Веры.

Она уснула.

Когда открыла глаза, рядом с ней сидел муж. А за окном стояла темень.

— Саш, прости, я не приготовила ничего.

— Трубы проходимы, вообще даже сужений никаких нет. Зачем?

— Я…

— Зачем?! Они позвонили мне сразу, как получили снимки. Я узнал, как только вышел из операционной. Я говорил, что не надо этого делать. Вера! Я не понимаю. Ты мне не веришь?

— Верю. Не начинай!

— Я зол. Сильно зол. Ладно, пойду яичницу сделаю. Ты, как я понимаю, есть не собираешься, тебя мальчик накормил. Все кости свои тебе отдал и у ног лежит. Входная дверь настежь. Заходи, делай, что хочешь… Вера, ну почему? Почему ты такая?

Она повернулась на другой бок и снова ощутила боль. Слезы опять душили. Не любит он ее. Больше не любит.

Он возился на кухне и гремел посудой, а она всхлипывала в подушку. Теперь вся затея казалась ей не такой уже и умной. Результат хороший, это очень даже, а вот ссора с мужем вовсе не к месту. Может, обойдется?! Хотя зная его, точно не обойдется.

Она встала и на полусогнутых выползла на кухню.

— Еще болит? — спросил он с нотками металла в голосе.

— Уже легче. Я чай хлебну и лягу. Прости.

— Я надеюсь, с художественной самодеятельностью покончено?

— Я же хотела как лучше.

— Только получилось, как всегда. Ну что ты за человек?!

Она пожала плечами, отпила немного из чашки и пошла в постель. Он выгулял пса, потом разделся и лег рядом.

— Спишь?

— Нет.

— Я люблю тебя, просто волнуюсь очень. А ты творишь просто невесть что. Знаешь, что я почувствовал, когда Клава сказала, что звонила Жакупова, сообщила о результате Морозовой Веры, которую я якобы направил. Верочка, все, прекращай, у нас все получится. Все будет хорошо.

— Саш. Что ты делаешь с пациентками, что они все сразу беременеют? Может, ты и со мной тоже самое сделаешь?

— Что я делаю с пациентками?!

— Никто не знает, мне Жакупова сказала. Но они все, как одна, сразу рожают. Я тоже такое хочу.

— Еще раз, что Жакупова сказала? Нет, я не могу. Вот это репутация! И все пациентки, как одна…

Он уже не сдерживал смех.

— Да, все, говорит, кроме жены. Ей так жалко тебя.

Они откровенно ржали оба.

====== Мне кажется... ======

Он ушел очень рано, а она спала. Он не стал ее будить в выходной, пожалел. Вера себя неважно чувствовала. Надо проверить печень. Он об этом только подумал, но уже представил ее сопротивление. Ничего она проверять не будет! И так ворчит каждый раз по поводу медицинских осмотров раз в полгода, обязательных на работе.

А он рад, можно хоть определить, что лечить в первую очередь. Не Вера, а развалюха какая-то. А ей всего-то двадцать девять.

Перед уходом посмотрел на нее спящую издали, потом выгулял пса и, закрыв двери на ключ, отправился на работу.

Он уже подумывал об усыновлении. Надо прозондировать почву в роддомах и взять приличного отказника.

Мама его почти съела, она хотела внука. Нет, даже не то что хотела. По статусу ей полагался внук, и по возрасту, и потому, что единственный сын должен продолжить род. А его жена — просто недоразумение ходячее. Вот и осталась она вся такая несчастная без продолжения рода.

Да и Вера просто с ума сходит. У Оли сыну десять, правда, мужа нет. И встречается Оля то с тем, то с другим. Но сын у нее есть. А у них с Верой и семья благополучная, и достаток имеется, и при работе оба, а детей Бог не дает.

Чем же они так провинились?!

Завтра же прозвонит по роддомам, узнает ситуацию.

На работе с самого утра были пациентки. Две угрозы, он посмотрел и положил, а потом его дернули в хирургию, там избиение и изнасилование. Провозились чёрт его знает сколько на пару с хирургом, потом решил размяться кофейком. Сестричка Гуля сварила. Закурил.

Давно не курил, да и курил очень редко, по случаю. Вера не переносила табачный дым, а он без сигарет мог обходиться спокойно, вот и курил от случая к случаю. Пил, наверно, и то чаще.

Нет, не напивался, а так, чуток для души. Благо выпивка не переводилась. Присутствовала на любой вкус и цвет. Вере, как правило, дарили шампанское и конфеты, а ему тоже конфеты и коньяк или водку хорошую, или виски. Пей — не хочу.

Но впереди почти все дежурство, а потому пить еще рано, даже просто для души, а вот затянуться сигареткой можно.

И только закурил, как вошла Гуля и сообщила, что там к нему женщина по личному вопросу. Сигарету пришлось затушить и пойти глянуть, кому он в выходной понадобился. Спустился в приемный, там его ждала Вера.

— Соскучилась, родная?

— Я по делу.

— Ась? Пойдем в отделение, в ординаторскую.

Они расположились на диване, Вера уперлась взглядом в затушенную сигарету.

— Твоя?

— Нет.

— Врешь?

— Вру, Вераш. Что у тебя стряслось? Говори и…

— Проваливай.

— Нет. Можешь оставаться. Я тут уже малость поработал с утра, так что могу чуток отдохнуть в твоем присутствии.

— Саш, я, кажется, беременна.

— Кому кажется? И насколько?

— Ты со своими пациентками тоже так разговариваешь? — она явно обиделась.

— Нет, но ни одна еще из них не пришла и не сообщила, что беременна от меня. Причем вчера вечером не была, а сегодня утром — пожалуйста.

— И вчера была, только молчала.

— Тест?

— Я не делала, потому что боюсь. А вдруг мимо. Но меня тошнит уже неделю, и вообще, я чувствую.

— Вера, ну, не серьезно, согласись. Давай путем купим тест, ты его утром сделаешь, и определимся. Идет?

— Нет, я так, я подожду тогда. Почему ты мне не веришь?

— Верю. Надо УЗИ печени сделать.

— Печень ни при чем.

— Правда? А у тебя есть хоть один орган здоровый?

— Не сердись.

Она встала, оделась и ушла, а он все-таки закурил.

Вера же поехала к Оле.

Та была дома с мамой и с сыном, они обнялись, и Вера за чаем рассказала все, что с ней происходит, и реакцию Саши на все тоже.

Оля была возмущена. Она уверяла, что такое поведение мужа в жизни бы не потерпела. И Верина покойная мама тоже никогда не позволила дочери жить с таким человеком.

А вот у Сильвы Вартановны было совсем другое мнение.

— Девочки вы не правы. Он не пьет, не курит, зарплату всю приносит, и даже сверх зарплаты, ночует он дома, на работе он на хорошем счету, я там же работаю, и я слышу и знаю. Что вам от мужика надо.

— Так что теперь, от него все терпеть? — возмутилась Оля.

— Да я особо и не терплю, просто бывает обидно иногда, — сказала Вера.

— Вот видишь, дочь, ваши разные взгляды, Вера принимает мужа такого, какой он есть, и потому живет с ним, а не одна, а ты, — обратилась она к Оле, — одна. И я не знаю, что лучше и правильней.

Они еще долго говорили обо всем. Изливали душу друг другу. Одна – неудовлетворенность своей семейной жизнью, а другая – проблемы одиночества. Когда слово сказать некому, и никто не поддержит и не пожалеет. И работать когда одной приходится, чтобы сыну что купить. А у ребенка потребности растут, и желания растут, и сам он растет и из одежды вырастает, а на новую деньги нужны. Только вот взять их негде.

И что толку, что красивая она по жизни, только красота счастья не приносит, и советовала Вере держаться за Сашу. Потому что какой-никакой, а он есть, и надежда на него всегда есть, и опора он по жизни. И добытчик, и работяга. А без него как? Хоть на луну вой!

Плохо, конечно, что детей у них нет. Но зато они есть друг у друга. А кроме него у Веры ведь никого, одна она осталась, на всем свете одна, так надо за мужа держаться. Ведь не самый плохой ей муж достался, вот ей бы, Оле, такого, так держалась бы двумя руками. Но увы, ни такого, ни похуже – никакого вообще. А молодость ушла, ей уже тридцать один, и надежды встретить кого приличного с каждым годом все меньше и меньше.

Вот с тем и расстались подруги, Вера поехала домой.

Вошла, и тут же телефон, а там муж.

— Вераш, где была весь день?

— Да у Оли. О тебе говорили.

— Хорошо, что у Оли. Ты ушла расстроенная, я волновался. Тест купить завтра, или ты сама?

— Нет, не покупай. Я потом на УЗИ схожу.

— Вместе?

— Нет, я сама, после работы, а то если тебя ждать, то не дождешься. Ты свою нагрузку с моей не сравнивай. Вы ж нас, венерологов, даже за врачей не считаете.

— Брось, родная, лечите вы воспаления, даже неспецифические, лучше.

— И на том спасибо.

— Ладно, звони еще. Я жду.

— Буду.

====== Не кажется, но очень страшно... ======

Прошло две недели, пока Вера собралась на УЗИ. Почему не шла? Да боялась. А вдруг там что не так, и речь идет не о беременности, а об онкологии. Что тогда? Ложиться и умирать? В лечение онкологии, особенно у молодых, Вера не верила. Так что идти и выяснять диагноз ей вовсе даже не хотелось. Не было беременности четыре года, и надеяться, что это она, особо не приходилось. Так чего травить душу.