— Лена Апсатаровна, слышали, небось, к нам перешла операционная сестра с первой городской больницы, — начала медсестра.

— Слышала, еще не встречалась. И как она?

— Нормальная, дело знает. А так по жизни одинокая баба, и ей уже сорок. Возраст, однако. Мы давеча болтали, так она рассказывала, что у нее такая любовь была, что она за ним в Сибирь, как декабристка прямо, — Сестричка вздохнула, закатив глаза от удовольствия, полученного от услышанной истории.

— Да ты что? — Лена развесила уши.

А ту понесло, да так, что остановить ее не представлялось никакой возможности.

В общем, встретились они, когда он школу только окончил, а она работала давно уже. И любовь, говорит, вот с первого взгляда. А потом поступать он поехал, мать его подальше от нее отправила, а то он почти съехал к ней, съехал-то, но она старше его на шесть лет была. А как он поступил, так она за ним в Томск. Там на работу устроилась, квартиру сняли, она ему и стирала, и готовила, и все честь по чести. Только не беременела, а может, он и не хотел детей от нее. Говорит, что вроде любил и вроде нет. Только она его любила больше жизни и сейчас любит.

Она очень многозначительно подняла брови. Показывая, что и такая вот любовь бывает.

— Так ты ж говоришь, что она одна. Куда же он от такой любви делся?

— Так он там встретил молодую и на той женился. Вот гад, да?

— Кто его знает… Чужая душа — потемки, — пожав плечами, произнесла Лена.

— Да нет, Лена Апсатаровна, она такая милая. Вы бы только знали… А еще новость слышали? Наш Сан Саныч с женой разводится.

Лена аж подпрыгнула, а Вера раскрыла рот от удивления.

— Да не удивляйтесь Вы так, информация точная, проверенная, почти из первых рук.

— Иди, а! Что работы нет, что ли? — возмутилась Лена.

— Ну что Вы так сразу. Я вам точно говорю, Лиде сказала его мама, они общаются.

— Еще раз.

— Ну, медсестра новая в операционной, Лида, дружит с мамой Сан Саныча. Вот она ей и сказала. Верней информации не бывает!

— Так ее Лидой зовут? — это уже спрашивала Вера.

— А Вы-то откуда знаете? Вы же не наша, — совсем растерялась сестричка, пожала плечами и вышла из ординаторской.

Вера засобиралась

— Пойду я, Лена.

— Куда?

— Домой.

— Врут они. Я сегодня с Сашей говорила, он боялся за тебя. Переживал, искренне. Нет, Вераш, даже если они и напридумывали что, то правда в том, что он тебя любит.

— Спасибо, Лена, пойду я.

— Погоди. Дождись его здесь.

 — Пойду, может, пирог сварганю.

Она вышла из ординаторской. Надо было не заплакать и покинуть здание больницы. Опустила глаза в пол и… налетела на человека.

— Извините, пожалуйста, — она говорила и глянула на… собственного мужа.

— Хорошо, что пришла, Верочка. У тебя все нормально? Почему не на работе?

— Так хорошо, что я пришла? Или почему я не на работе?

— Пойдем в ординаторскую, жена, соображаю я сейчас плохо. Побудь со мной, заодно расскажешь, отчего глаза на мокром месте.

— Что-то случилось?

— Да. Побудешь?

— Конечно.

Она видела, насколько он расстроен. В ординаторскую вошли вместе.

— Вернулась? — спросила Лена, — Саша, что?

Он только покачал головой. Это означало, что пациентка умерла, а значит ему сейчас так херово, что и представить себе невозможно.

— Чай? — опять спросила Лена.

— Коньяк бы.

— Чай, возражения не принимаются, — это уже была Вера. — Расскажешь?

— Нет, кровопотеря, несовместимая с жизнью. Не спасли мы ее.

Он прижал Веру к себе аж до боли. Но она не возражала. А он продолжал:

— Молодая девчонка, вот была и нету, — он замолчал, и Вера и Лена тоже молчали. Лена налила чай и положила пару кусочков сахара.

— Жену отпусти, пей чай, а то синяки у нее будут, еще скажут, что бьешь ее.

Он пил и понемногу приходил в себя.

— Вераш, так как ты у нас очутилась?

— На консультации была в первом роддоме.

— Это по поводу вторичного врожденного сифилиса?

— Ага!

— А плачешь почему?

— Давай дома.

— Потому что вся больница гудит, что ты ее бросаешь, и слухи распускает некая Лида, — без предисловий выдала Лена. — Медсестра новая в оперблоке, а ей сказала твоя мать. Так наши медсестры рассказывают, вот прямо здесь при твоей жене, и про Лиду, и про развод, и про все. Думаешь, ей такое слышать в кайф?

— Пошли, Вера.

— Куда?

— К Лиде, пресечем этот бред на корню.

— Нет, Саша, давай ты сам с бредом разбирайся. Я не хочу ее видеть.

— И я не хочу. Есть еще вариант, уйду в другое место. Да хоть в роддом. Хоть в другую больницу, что я, работу не найду. А ты не верь всему, что говорят. Злые языки заткнуть трудно.

— Врут? — спросила Вера.

— Врут, я с тобой до конца.

— А если я так и не рожу?

— Значит, усыновим, или ЭКО, или… Ну, придумаем что-нибудь. Мы ж с тобой живые, а значит можем строить планы. Можем все, пока живы. Главное, что живы.

Он пошел на обход, а Лена в приемный и в операционную, не возвращаясь в отделение. А Вера ждала, только уже со спокойным сердцем. Пока живы и вместе, они могут все, ну абсолютно все.

====== Обман ======

— Саш, мне больную надо на проходимость труб проверить. Направление дашь?

— Что за больная?

— С неспецифическим воспалением, у нас и она, и муж лечится.

— У вас? Или у тебя?

— У меня с бесплодием, сперматозоиды ожили, бегают, а она не беременеет.

— Дам, направление сама напишешь, сейчас бланк с подписью и печатью дам.

Он полез в свои бумаги, достал бланк, расписался и поставил печать.

— Дай два бланка на всякий случай.

— Зачем?

— Вдруг испорчу.

Этот разговор происходил пару дней назад, а сегодня она отпросилась с работы и поехала в пятую поликлинику к Жакуповой. Ее больная там уже побывала, а второй бланк остался. И Вера решила, что это просто знак свыше. Наконец она сможет пройти эту дурацкую процедуру и узнать, есть ли у нее шанс родить.

В кабинете заведующей рентген-отделением ее встретила достаточно дородная дама с ярким маникюром.

— Значит, Вас на метросальпингографию отправил Романов?

— Да, Романов.

— Но направление написано не его почерком.

— А подпись его? Вы же видите, что его. Медсестра направление писала, понимаете, медсестра.

— Хорошо. Завтра Вас устроит?

— Да.

— Две пеленки с собой.

— Хорошо. Скажите, мне на весь день отпрашиваться с работы, или я смогу вернуться к своим обязанностям?

— По состоянию. А работаете где?

— Не тяжелая у меня работа, скорее умственная.

Затем пришлось повторять свой анамнез, что первичное бесплодие у нее четыре года. Что обследовалась, что лечилась. У кого лечилась? Да у Романова, все три последние года. Муж? А муж в порядке, и нормально у него все, и спермограмму сдавал, но вот все никак.

Дальше заведующая диагностическим отделением хвалила Романова, говорила, что все-все женщины у него беременеют только так. Врач вообще от Бога. И что он с ними делает, что все беременеют, она и не догадывается. Только вот у него самого детей нет. Жена говорят… Дальше она скорчила физиономию, и заявила, что жена не очень хочет, видимо. Дальше Вера выслушала, как ей повезло, что она попала именно к Сан Санычу. Что его ценить надо. Затем перенесла процедуру Вере с утра на два часа дня, чтобы она еще поработать могла.

С тем Вера и вернулась на работу.

— Олег Михайлович, я уйду завтра в час. Прикроешь?

— Прикрою, конечно. Ты хоть с мужем идешь?

— Нет, он и не знает ничего, и не догадывается, я просто направление попросила пустое с подписью, якобы для своей больной. Наши направления они не принимают, типа у нас женщины больные, а из гинекологии же только здоровые приходят, с непроходимостью.

Олег ржал.

— Понимаешь, Верочка, мы какие?

— Мы прокаженные. Нам и частной практикой заниматься нельзя по закону. Вот мой муж может в частном кабинете гонорею лечить, а я не могу. И где справедливость?

— Ты все еще справедливость ищешь? Вераш, зато твой муж понятия не имеет, сколько стоит твое белье и твои туфли. А я знаю, потому что сам на эти вещи для своей жены зарабатываю. И пусть не в частном кабинете, а где придется, но зарабатываю не меньше твоего муженька. И ты на свои прихоти зарабатываешь, хотя особо и не стараешься.

— Зато мне та в диагностическом заявила, что у моего мужа все женщины беременеют, вот каким образом – она понять не может. Ну, все прям, как одна.

Олег сидеть в своем кресле не мог от смеха.

— А ты поинтересуйся, Верочка. Ой, вот насмешила. И правда, что он с ними делает?! Вот все, как одна…

Они долго еще веселились, обсасывая эту тему.

На следующий день Вера была в диагностическом.

Ввели ей контрастное вещество, сделали серию снимков, и врач-рентгенолог спросил, кто ее ждет.

Никто ее, конечно, не ждал, да и понятия не имел, где она находится. Потом посоветовал взять такси и не ехать общественным транспортом.

Вот этим советом Вера воспользовалась.

Боль появилась еще в кабинете, но с каждым шагом она усиливалась. Такси она останавливала пару раз, потому что ее тошнило.

Как она добралась до дома, Вера не помнила. Дома первым делом набрала номер отделения мужа. Он был на операции.

Терпеть она не могла, а тут еще пес просился на улицу, она просто открыла дверь в подъезд и выпустила собаку.

Лежать, стоять, ходить, жить было просто невыносимо. Живот был одной сплошной раной, так ей казалось. Она влезла в ванну с очень горячей водой и просто выла от боли. Выпитый анальгин с но-шпой не действовал. И она выла.