— Ребята, ребята, — на сцену вышел Эрик, — раз уж тут собрались все друзья, хочу сделать признание.

О, нет!

Подходит ближе ко мне.

Вырубит ему микрофон!

— Дело в том, что уже некоторое время мы с Полиной…

Нет-нет!

— Вместе, — теплая ладонь ложится на талию, притягивая к себе.

Тишина. Открытые рты. Потом визги, аплодисменты, пожелания счастья и удаляющаяся черная макушка.

— Серьезно? — Лика с распахнутыми глазами встает передо мной, закрывая обзор.

— Угу, — киваю.

— Поздравляю! — чмок в щечку.

Я думала, она догадывается, а тут такая удивленная. Я больше не вижу его. Он ушел. Конечно, ушел. И какое мне дело этого?

Мы стоим на сцене еще некоторое время, затем спускаемся. Эрик целует меня в висок, просит прощения и снова цепляется языком с кем-то из гостей.

Ловлю момент выпархиваю из его объятий. Иду на террасу. Пусто. Опираюсь на перила, делаю глубокий вдох. Небо чистое, много звезд… Сказочная ночь, мать вашу.

Голова бессильно падает на ладони, и глаза натыкаются на темную фигуру в саду.

Спускаюсь по ступенькам и иду к нему. Не знаю, зачем. Не знаю, что мною движет и что толкает. Ноги сами делают шаг за шагом.

До Эрнеста остается шаг, я замираю. Что я скажу ему? Что скажет он?

— Заболеешь. — тихо произносит он, я не дергаюсь. Знаю, что бесшумно подойти мне не удалось. Становлюсь рядом и смотрю в упор, в его профиль. Глаза чернее, чем обычно, и единого проблеска, словно кто-то поставил яркость на минимум. Желваки на скулах шевелятся. Напряжен.

— Так не холодно же.

Конечно, вру. По ощущениям минус 30. На волосах, кажется, стал образовываться иней.

— Почему ушел? — спрашиваю.

— Душно стало, — слово в слово, как сказала я Эрику. — Как давно вы вместе?

— Месяц.

— Поздравляю. Почему скрывали?

— Ждали удачного момента, чтоб рассказать.

— Да, удачнее не придумать… — усмехается.

— Эрнест, я не хочу быть с тобой врагами.

— А это и не получится. В нашей семье не принято воевать со вторыми половинками братьев и сестер.

— Я хочу, чтоб ты общался со мной не потому, что так нужно, а…

— А почему, Полина? — резко поворачивается ко мне. — Почему я должен хотеть общаться с тобой и играть в друзей? — голо резкий и острый, словно острие ножа. Теряюсь, правда теряюсь. — Молчишь? — улыбка, отрешенная, ужасающая… — Скажи, почему ты хочешь общаться со мной?

— Просто, я думаю, что ты не такой, каким хочешь казаться…

— Полина, — смех. Злой, жестокий смех надо мной. — Ты не можешь знать какой я. И тот, кого ты выдумала у себя в голове — может не совпадать с тем, что есть на самом деле.

— Так давай уже будем настоящими!

Делает пол шага назад.

— Тебе не пора вернуться?

— Эрнест…

— Мы никогда не были друзьями и не будем! Поняла?

К глазам прильнули слезы. Ну, нет. Нельзя.

— Поняла? — хватает меня за руку и кричит.

Орущая толпа вываливается на террасу, через минуту раздаются выхлопы фейерверка. Но даже этот грохот и возбужденный крик толпы не в силах перекрыть его равнодушное “Убирайся”.

Иду, глаза застилают слезы. Обидно до одури…Что я сделала ему? За что так ненавидит?

Первая возвращаюсь в зал, постепенно заходит народ. За ними и Эрик, Эмир и Лика.

— Мы тебя искали, — говорит она. — видела салют? Это бомба!

— Да, крутой. — выдавливаю подобие улыбки.

— Смотрите, — ошарашено говорит Эмир и указывает на сцену.

Музыканты стоят по местам, а за барабанами сидит Эрнест. Да-да, точно он!

— Он, что, играть будет? — Эрик удивлен не меньше.

— Это Эрнест…

— Эрнест…

— Это он?…

Толпа зашептались. Почему такой ажиотаж?

Первая зазвучала гитара, потом клавиши, потом вступил Эрнест. Замечаю микрофон перед ним. Он будет петь?!

” Ты открывал ночь –

Всё что могли позволить,

Маски срывал прочь,

Душу держал в неволе.

Пусть на щеке кровь,

Ты свалишь на помаду,

К черту барьер слов,

Ангелу слов не надо.

А мы не ангелы, парень,

Нет, мы не ангелы,

Темные твари,

И сорваны планки нам,

Если нас спросят:

Чего мы хотели бы –

Мы бы взлетели,

Мы бы взлетели”

Толпа не танцует, просто слушает хриплый голос, смотрит на исполнителя, который поет прикрыв глаза и стучит по барабанам. Не могу оторвать свой взгляд от Эрнеста, от движений его рук… Голос…

“Мы не ангелы, парень

Нет, мы не ангелы

Там на пожаре,

Утратили ранги мы.

Нету к таким нилюбви, нидоверия,

Люди глядят на наличие перьев”

Слова высекаются в памяти. Я знаю эту песню, но сейчас она звучит иначе. Открывается иной смысл, иное звучание.

“Сотни чужих крыш,

Что ты там искал, парень?

Ты так давно спишь,

Слишком давно для твари.

Может пора вниз,

Там, где ты дышишь телом,

Брось свой пустой лист,

Твари не ходят в белом.”

Резко открывает глаза и смотрит… не на меня, нет, а прямиком в душу. Тяжелый взгляд из-под темных бровей… От него леденеет кровь в жилах, каменеют ноги. Тяжело вдохнуть или выдохнуть. Взгляд холодный, как льды Антарктиды. По спинепробегают мурашки…

Далее следует отчаяние битье по тарелкам, затем он вскакивает, сбивает микрофон, тот издает ужасный звук. Люди закрывают уши, я смотрю ему вслед. Барабанныепалочки с грохотом летят в сцену, потом хлопает дверь. Входная. Он ушел.

— Фенита ля камедия, — говорит Лика.

— Ну, в этом году еще без жертв… — произносит Эмир.

— Можно сказать, праздник удался. — заканчивает Эрик.

Толпа жужжит, оглядывается, ищет у кого найти ответы на вопросы. Только они не знают одного: их нет ни у кого.

8

— Давай же, чего ты медлишь? — Эрик берет меня за талию и подталкивает к дверям. — Ребята уже ждут.

Ага, конечно, ждут.

С ними мы не виделись с самого дня рождения — почти две недели. Все как-то погрузились в дела и в свои размышления, что за все это время мы даже с Эриком едва нашли время, чтоб посетить кофейню в соседнем квартале. А сейчас пришло время той самой встречи в мастерской. Весь день придумывала отмазку, но ни одна из них во внимание не была принята.

Эрик помогает натянуть мне куртку, затем я обуваюсь и выходим.

— Тебе понравится, — шепчет мне на ухо в лифте.

Понравится, не сомневаюсь. Прямо уже предвкушаю послевкусие этого вечера.

Выходим из подъезда, морозный воздух тут же ударяет в нос. Втягиваю голову посильнее в ворот куртки: нужно было одеть шапку.

Садимся в машину, которая благодаря своему цвету крайне выделяется из общей картины унылой зимы. Режет глаз и почему-то раздражает…

Эрик включает кондиционер и по салону разливается приятное тепло. Расслабляюсь под звуки фортепиано — классика. Начинаю привыкать к его привычкам. Прислоняюсь лбом к холодному стеклу и заглядываю на небо: ни одна звезда сегодня не выглянула. Беспросветная тьма. В точности, как глаза у…

— О чем задумалась? — голос моего мужчины прерывает мысль.

— Думаю, пойдёт ли снег? Скоро Новый Год, а он что-то не спешит… — грустно вздыхаю. Мне действительно не хватает сейчас этой простой белой радости. Хочу снег, хочу волшебство и сказку!

— Ещё есть неделя впереди, не переживай. Он не посмеет расстроить тебя, — тянется рукой до моей щеки и дарит мимолетное тепло. Несмотря на то, что Эрик человек нежный и ранимый, частые и долгие касания он не любит. Может погладить по спине, но если обнимет — не дольше, чем на минуту. Может поцеловать в висок, но если поцелуй в губы — не дольше, чем пару десятков секунд. В начале это дико бросалось в глаза: не ходим за руку, не тянется ко мне тактильно, но потом привыкла и сейчас уже сама держусь особняком от этого. Мы же понимаем друг друга и дарим тепло ментально — это разве мало?

— Приехали. — оставляет машину на площадке перед домом, где уже стоит красный мерс Лики и чёрный джип (предположительно Эмира). Больше транспортных средств не наблюдается… Да, мотоцикла Эрнеста нет. Но ведь кто катается на них зимой? Наверняка, приехал с Ликой или Эмиром.

Выхожу. Тут воздух вкуснее. Хвойные деревья стоят, словно “привет” из лета, такие же зеленые и живые.

Но мне для полноты картины не хватает искрящего снега.

Иду за Эриком, он открывает передо мной дверь и я делаю шаг. Будь, что будет! Не вечно же нам бегать друг от друга.

В мастерской тепло, светло и уютно. Как и было в мой первый визит. Эрик помогает снять куртку и вешает ее на крючок.

— О, вот и приехали голубки, — нас заметила Лика. Она сидит на диване, раскладывая какие-то карточки на столе. — Привезли чего-то нового?

— Нет, — отвечает Эрик.

— Почему? — надувает губки. — Ты же знаешь правила!

— Какие правила? — встреваю я. Смотрю на Эрика, тот вытягивает губы в одну нить и пожимает плечами.

— Каждый, кто приезжает сюда в первый раз — должен привезти какую-нибудь игру. Настольную желательно.

— Я не знала… — кидаю Эрику укоризненный взгляд. — Обязательно привезу в следующий раз.

— Только у нас уже есть: мафия, монополия, словодел, твистер, игра про пиратов и фей. — перечисляет Эмир, который разлегся на пледе около дивана.