— Но если она задумывала предательство, зачем же она оставалась со мной, лечила меня? Почему сразу не сдать меня царским воинам?

Дамос пожал плечами.

— У этих критян сильные плотские влечения. Ике хотелось завладеть тобой. И вот ей подвернулась возможность получить удовольствие. Но даже в похоти своей она не забывала о царе. И теперь не забудет, поскольку ты единственный свидетель убийства твоего отца.

— Ты как-то сказал, что любил Ику как сына… то есть как дочь.

— Она обманула тебя, мальчик, — мрачно добавил Дамос. — Обманула нас обоих, зная, что мы попадем в руки Миносу.

Язон поднялся и принялся расхаживать по клетке. Его друг прав, так почему же он хочет спорить с ним? Как бы он ни протестовал, факты против нее. Если Ика невиновна, почему она лгала ему?

Послышался шум, и Язон подошел к прутьям, чтобы посмотреть на нового пленника, которого вели солдаты. Это была женщина.

Она удивилась, увидев его здесь; он удивился не менее.

— Язон! — крикнула Дафна, принуждая стражников остановиться.

Он смотрел на женщину, столь желанную в его снах, и удивился, почему он не испытывает никаких чувств наяву. Наверное, потому, что он не находит ни нежности в ее глазах, ни теплоты. Но ведь, должно быть, она сильно напугана.

— Возможно ли это? — проговорила Дафна задыхающимся шепотом. — Ика сказала мне, что ты умер.

Ика знала, что Дафна находится рядом? Каждый раз, когда он рассказывал о своих снах или спрашивал о прошлом, она сознательно утаивала от него правду?

— Это она все сделала, — кричала Дафна, влекомая стражами к самой дальней клетке. — Кто еще знал, что я дочь Геркона? Из-за Ики меня отдают Минотавру.

Язон с силой сжал прутья решетки. Одно дело предать его — врага ее царя, но зачем же наказывать Дафну?

Царевну бросили в клетку. Лежа в грязи, она продолжала хныкать.

— Глупая женщина, — пробормотал Дамос.

Язон отвел взгляд, обуреваемый сомнениями. Он любил Дафну и обещал защищать ее, почему же сейчас он смотрит на нее с сомнением? Он невольно сравнивал ее с другой: его Ика никогда бы так не унижалась.

Но нет, глупости. Как он может знать, что бы делала Дори, если он сомневается в ее правдивости. Даже ее имя было обманом. Не Дори, а Ика забрала все, что у него оставалось: его веру, гордость, даже любовь. Когда-то Дафна пробуждала в нем любовь, а не жалость. Будь проклята Ика — зачем она его дурачила?

— Не плачь, пожалуйста, — сказал Язон царевне, пытаясь вновь пробудить в себе прежние чувства к ней. Он видел, что нужен Дафне. — Я сделаю все возможное, чтобы защитить тебя.

Царевна подняла грязное от слез лицо.

— Ведь ты приказал Ике защищать меня, — засмеялась она, повысив голос. — Ты взял с нее клятву.

Клятвопреступление еще больше усугубляло вину Ики.

— Я здесь, — сказал он твердо, скрывая горечь обиды. — Я теперь сам прослежу за тобой. — Но он понимал, что эти слова ничего не значат. Что он мог сделать, оставаясь в клетке?

Тем не менее Дафна подползла к решетке и поднялась.

— О, Язон, ты по-прежнему любишь меня? — спросила она. — Ты обещаешь быть моим супругом?

Он постарался вспомнить тот день, когда они были помолвлены, но перед глазами стоял только узел-бабочка, сделанный для Дори. Как аккуратно он старался связать его! Но он не заметил узелка, когда она танцевала на арене.

Дафна ждала ответа, но в это время к клеткам вновь подошли воины.

На этот раз их было семеро. Один из них указывал на пленников, а другие открывали клетки и выводили их. Тезей спросил их, что они задумали.

— Мы подбираем первую партию людей для Минотавра. Может, ты тоже хочешь прогуляться с ними, если такой любопытный?

Тезей широко улыбнулся.

— Забирайте меня. Это моя судьба.

Командир кивнул головой, отдавая приказ вытащить этого храбреца из его клетки.

— Да, кстати, — добавил он. — Не забудьте о женщине. Царь особенно настаивал на царевне Дафне.

Она заголосила еще до того, как солдаты подошли и стали вытаскивать ее из клетки.

— Ты должен помочь мне! Если ты любишь меня, ради богов, Язон, сделай что-нибудь! — громко вопила царевна, когда ее, упирающуюся, волокли мимо Язона.

Язон кричал и требовал ее освобождения даже тогда, когда солдаты и их пленники скрылись из виду. Устав от бесполезной ярости, он опустился на тюфяк. Дамос прав. С самого начала Ика лгала ему. Как хитро и холодно она все рассчитала — он умрет не героем.

«Дайте мне последнюю попытку, — просил он богов, — и я отплачу ей как следует».


Минос нетерпеливо расхаживал по своей комнате. Все происходит, как и задумано, но слишком медленно. Он хотел эту бычью танцовщицу, и прямо сейчас. Ведь он царь. Почему ему нужно ждать до завтра?

Минос остановился и вспомнил ее лицо — такое свежее и невинное, — когда он пообещал ей вознаграждение. Такие ему нравились — наивные и доверчивые. Он мечтал о чистой и незапятнанной девушке, а не о шлюхе вроде Дафны.

Царь снова заходил по комнате. Как смела его любовница обманывать его? Слава богам за ревность Пасифаи, хотя его жена в большинстве случаев бесполезна, на этот раз она сообщила нужные сведения. Минос меньше всего хотел разделить ложе с дочерью Геркона.

И чтобы избавиться от нее, он отдал приказ отправить ее в лабиринт вместе с афинянами. Конечно же, приказ тайный, он ведь не хочет, чтобы молоденькая танцовщица узнала об этом. Слишком рано ей узнавать.

Завтра танцовщица посвятит Танец Посейдону. Касательно ее у Миноса были планы, и в эти планы не входило давать кому бы то ни было свободу.

Он удивит ее, что точно, то точно.

19

Туза стоял за закрытой дверью комнаты Наоры и размышлял, что ему теперь делать. Ему не понравилось, как главная жрица выпроводила его, решив что-то тайно обсудить с Икой. Может, он напрасно доверился Наоре? Рассказать ли все покровителю или подождать здесь и удостовериться, что с Дори все в порядке?

Наконец дверь открылась. Схоронясь в темном проеме, Туза заметил, как из нее вышла одна из жриц. Она осмотрелась и махнула рукой кому-то внутри. Вышли другие жрицы и после них Наора; она несла свечу, лицо ее было торжественным. За ней шло еще несколько жриц, и среди них — Дори. Заключал шествие первосвященник Сарпедон.

Их таинственный вид насторожил Тузу. Решив не упускать из виду Дори, он последовал за ними, прячась в темных переходах.

Возле входа в подземные помещения к ним присоединился Дедал, они с Наорой о чем-то пошептались. Царский строитель с неохотой сопровождал их, и его беспокойство передалось Тузе. Следя за процессией, Туза окончательно уверился, что они задумали что-то нехорошее.

Было заметно, что Дори находится в полусонном состоянии, она все время спотыкалась и один раз чуть не упала, но Сарпедон успел подхватить ее. Оставшийся путь первосвященник нес ее на руках.

Их цель была недалеко. Когда они остановились перед массивной железной дверью с ужасными рельефными изображениями, у Тузы пересохло в горле.

— Что вы делаете? — закричал он, забыв о том, что ему нужно прятаться.

Все одновременно повернулись к нему, на их лицах отразились страх и чувство вины. Они столпились вокруг Сарпедона и Дори.

— Оставайся на месте, — приказала Наора, величественно подняв руку.

— Я привел ее к тебе не для этого, — возразил Туза. — Ты обещала позаботиться о ней, пока не вернется мой покровитель.

— Все мы должны склониться перед волеизъявлением богини. Доверься Матери Земле. Она знает, как поступить.

— Вы ведь не можете отправить Дори в лабиринт? — взглянув на железную дверь, он понял, что именно это они и собирались сделать. Они привели Дедала, чтобы он указал им обратную дорогу. — Подумай хорошенько, — обратился он к Дедалу. — Минос тебя убьет за это.

Дедал беспокойно потирал руки, на его бровях выступил пот.

— Он все равно меня убьет, если узнает об изъянах в моем творении. Оказалось, что ворота недостаточно укреплены, и во время значительного землетрясения из-за них может разрушиться весь дворец. Эти люди помогут мне и сыну бежать.

— На обещания они не скупятся, — горько сказал Туза, — только не торопятся их выполнять.

Наора критически осмотрела Тузу, словно принимая решение. Другие нервно вздыхали. Туза понял — он стал угрозой для этих людей, и им нужно от него избавиться.

Бросив быстрый взгляд на Дори, он решил не рисковать. Ему лучше убежать.

Наора закричала ему вслед:

— Остановите его, он не должен дойти до царя!

Туза услышал топот преследующих его людей, но жрицы, да еще в их платьях, не могли соревноваться в скорости с тренированным атлетом. Нужно привести подмогу, — подумал он отчаянно. — Я должен немедленно найти Минотавра».


В палаты Миноса неожиданно вошла Пасифая и застала его за переодеванием. Даже теперь, когда его молодость миновала, тело его было прекрасно. При виде его сильных, стройных форм, прикрытых только кожаной юбкой, по ее жилам пробежал жар желания. Но она заставила себя сосредоточиться.

— Зачем ты здесь? — спросил он ее сурово. — У тебя свои комнаты в Кноссе.

Она собралась с духом и произнесла.

— Мои жрицы сообщили мне, что ты насмехаешься над священным ритуалом. Они говорят, что завтра ты опять собираешься совершить святотатство.

Царь пожал плечами, поправив кожаный ободок на шее.

— Что ты задумал? — спросила она, пересекая комнату. Встав возле него, Пасифая обратила внимание, что он надел кожаную юбку бычьего танцора. — Зачем ты так оделся?

В его взгляде царица поймала тайную озабоченность.

— Не твое дело. Что хочу, то и делаю. Я царь.

— А я — царица! — Она постаралась приобрести подобающую осанку. — Это моя страна, мои люди. Я не хочу, чтобы ты играл с ними в свои грязные игры.