Возле двери он споткнулся о черный ящик, который сам сюда принес. Он был пуст. С ужасом Язон догадался о его содержимом. И действительно, из неподвижного тела, лежащего у двери, торчали ножи. И это было тело его отца.

Язон смотрел на своего отца, лежащего в темной, скользкой луже.

— Нет, — всхлипывал он, вытаскивая ножи. С лезвий капала густая, темная кровь. Ему хотелось закричать, но он не мог — его сковал ужас. Неспособный больше переносить такой безграничный страх, мальчик побежал. Он убегал и от ужаса, и от чувства вины; его преследовали крики брата и сестры.


Дамос с ужасом слушал рассказ Язона, но при этом чувствовал и облегчение, ведь он наконец освободил себя от тяжкого бремени.

— Не нужно укорять себя, — сказал он Язону, когда тот закончил.

— Не укорять? Ведь я дал ему доступ в комнату моего отца, прятался там, пока его убивали. А когда услышал крики брата и сестры, убежал.

— Но что ты, маленький мальчик, мог сделать? Если бы ты остался, ты бы тоже погиб. И даже царица не спасла бы тебя.

— Почему она так поступила? — Язон плюнул на землю. — Она вышла замуж за Геркона, не дождавшись, пока тело отца остынет в могиле.

— Ах, мальчик, ты многого требуешь от нас, смертных, в особенности от себя. Иногда нам приходится просто спасать свою жизнь. Лучше направь свою ненависть на тех, кто действительно ее заслуживает, — на тех, кто убил твоего отца.

— Но Геркон мертв.

— А его наемники все еще живы. — Дамос указал на холм, на вершине которого появились две фигуры.

— Посмотри, — сказал он, вспомнив о том, как Тезей жаловался на злорадствующего Миноса, — вот там человек, который убил твоего отца.

Но Язон смотрел не на Миноса. Он увидел девушку рядом с ним.

— Дори! — воскликнул он в тревоге.

— Ее зовут на Дори, — горько ответил Дамос. — Посмотри внимательнее. Это Ика, молодая рабыня, которая нас предала.


Ика взглянула вниз на клетки и замерла от испуга. Как Язон мог попасть туда, к афинским пленникам? Она посмотрела на царя, быстро обдумывая ситуацию. Минос не знает, кто находится у него в клетке, а то бы давно казнил Язона.

— Ты хочешь спасти этих несчастных от лабиринта? — спросил царь, улыбаясь. — Это возможно.

— Скажите, что я должна сделать? — сказала она, заставив себя улыбнуться в ответ.

— Мои подданные недовольны внезапным концом вчерашнего Танца. Я должен провести еще одну церемонию, где будешь участвовать ты, посвятив свой Танец правильному божеству.

— Но…

— Не повторяй ошибку Челиоса. Если бы он твердо стоял на своем, он бы не погиб.

— Челиос умер? — она догадывалась о его смерти, но сердце ее сжалось от жалости. Он не должен был умереть таким молодым.

— Не беспокойся, — сказал Минос, презрительно улыбаясь. — Наора говорит, что его кровь смешалась с кровью священного животного и впиталась жаждущей землей. На следующий год они оба возродятся в новом урожае. — Взяв за руку, он повел ее обратно во дворец. — Глупая женщина. Я и ты знаем, как обеспечить хороший урожай. Крит должен поклоняться великим богам Олимпа. Помоги мне втолковать это моим поданным, танцовщица. Посвяти танец Посейдону.

— Но критяне почитают богиню. Они так просто не откажутся от нее.

— Хорошо, мы не будем торопиться, посвяти ритуал сначала обоим божествам. Я не сторонник быстрых мер. Я уважаю желания своих поданных, даже если они и ошибаются.

Его красивые черты осветила очаровательная улыбка. Царь изо всех сил старался очаровать ее, но не мог скрыть холодности в своем взгляде. Ика знала, что будет с ней, покорись она его воле.

— Я прошу тебя подумать об этом, — мягко добавил Минос, поглаживая ее руку. — От этого зависит так много жизней.

— Хорошо, — с трудом проговорила она. Нужно потянуть время и попытаться освободить Язона. Прямым отказом ничем не поможешь. — Этой ночью я помолюсь и поговорю со своим отцом.

На мгновение его рука сжала ее запястье.

— Помолись, — улыбка его была так же сурова, как и его хватка. — И хорошенько подумай. Если ты станцуешь для меня, я тебя приятно удивлю.

Все еще улыбаясь, он повернулся и пошел во дворец. Ика смотрела на него и ощущала, как стремительно проходит время. Каждое мгновение Язону угрожает смертельная опасность, ведь Минос может вернуться и увидеть его среди заключенных. Она не глупа, чтобы верить его обещаниям — его холодный взгляд подтверждал, что он никогда не освободит заключенных. Если она не поспешит на помощь Язону, он может погибнуть в лабиринте.

Но что в состоянии сделать она, простая танцовщица? Воины, охраняющие клетки, хорошо вооружены, и одной девушке с ними не справиться. Если она будет ходить и рассматривать клетки, то привлечет к себе внимание, и это только ухудшит положение. Нужен кто-то, кто помог бы ей. Кто-нибудь умный, проворный, как… Туза!

Ика побежала к пляжу, где временно располагались танцоры, на ходу придумывая слова убеждения. Туза не любит Язона, но его можно убедить. Она сделает все что угодно, только бы спасти Язона.

Обогнув новый дворец, Ика подошла к лагерю. Туза у моря разговаривал с Пересубой.

В этот момент ее взор померк. Покалывание в конечностях было предзнаменованием наступающего видения, и она не могла остановить его.

Ика по-прежнему была на пляже, но он был окутан густым и зловещим туманом. Пронзительно крикнула чайка, и Ика плотнее прижала к себе бесценный сверток. Она взглянула на прекрасного ребенка, сжимающего ее палец, и почувствовала, как сердце раскалывается на две половины.

Возле нее стоял человек, лицо которого было скрыто в тени капюшона. Лара протянула ему ребенка, и тут изображение сдвинулось. Ика теперь не была частью Лары, она как бы парила в воздухе.

— Поторопись, дядя, — услышала она шепот Лары. — Наемники царя ищут меня по всему острову. Если меня поймают, то вместе с ребенком отправят умирать на бычью арену.

Человек осторожно взял сверток.

— Лара, это безумие. У меня восемь сыновей, и у них нет матери. Девочка будет только обузой.

— Это не просто девочка. Она несет благословение самой богини.

Человек нахмурился.

— И ты хочешь, чтобы я никогда не говорил ей об этом. А что ей сказать про родителей?

— Вот, дай ей печать, будто это знак ее отца. Скажи, что он был сильным и великим и что мать ее любила до самой смерти.

Он покачал головой.

— Тебе не следует вмешиваться в Пророчество и изменять то, что предназначено Судьбой. Судьба обязательно позовет ее. Ты хочешь, чтобы она встретила будущее неподготовленной?

— Нет! — вырвалось у Лары. — Я всегда буду с ней. Где бы она ни оказалась, дух мой всегда будет рядом с ней.

— Лара!..

— Иди, — сказала она поспешно. — Уходи быстрее, пока нас не обнаружила царская охрана.

Человек повернулся, и неожиданно Ика стала удаляться от Лары. Она пыталась остаться на пляже, но ее уносило в туман. Она узнала хмурое лицо, наклонившееся над ней. Это был Шабар.

Испуганная, она тянулась к Ларе, желая остаться с ней навсегда. Но тут к женщине подошли вооруженные люди и увели ее.

«Мама», — хотела она крикнуть, но смогла издать только плач грудного ребенка.

— Дори! — видение исчезло, и перед ней возникло лицо Тузы. — Дори, в чем дело?

— Мама, — пробормотала она, обретая дар речи. — Моя мать Лара.

Даже будучи очень взволнованной, Ика поняла, что Туза страшно удивлен.

— Тебе все она сказала? — задал он странный вопрос. — А что она еще тебе говорила?

Ика покачала головой.

— Пойдем, — сказал Туза, взяв ее за руку, — ты должна кое с кем поговорить.

Она подалась назад, обеспокоенная такой поспешностью.

— Зачем, Туза?

— Лара была Прорицательницей. Если ты видишь ее в своих видениях, ты должна все рассказать главной жрице.

«Иди к Наоре, — вспомнила она совет Пасифаи. — Главная жрица поможет тебе бежать с острова».

Кивнув, она последовала за ним. Если кто и может спасти Язона, то это Наора. Наконец-то Ика найдет поддержку.


Наора услышала шум возле дверей и вышла из комнаты. Как она и ожидала, там стояла бычья танцовщица с этим молодым плясуном, Тузой.

— Хорошо, Туза, — сказала она, не пожалев для него улыбки. — Но теперь ты должен нас оставить.

Пока тот обижался, Наора разглядывала девушку. Те же темные волосы, нежная кожа. Должно быть, похоть ослепила Миноса, если он ничего не заметил и не заподозрил. Ведь очевидно, что эта девушка — дочь Лары.

— Мне нужна твоя помощь, — просто объявила Ика.

— Хорошо, дорогая, — ответила Наора, провожая ее в комнату и закрывая дверь перед Тузой. — А нам нужна твоя.


Язон сидел в клетке вместе с Дамосом и боролся с нахлынувшими на него воспоминаниями, боролся с правдой.

«Не Дори, — кричал внутренний голос, — но Ика».

Но по мере того, как все вставало на свои места, он все больше убеждался: она совершила предательство. Он должен был помнить, что женщины используют свое тело, чтобы похитить душу мужчин. Разве не этому учил пример его матери?

Поморщившись от боли, он вновь пережил тот момент, когда он посмотрел на Ику, стоявшую рядом с Миносом; как только их взгляды пересеклись, она отвернулась, не желая смотреть на него.

Боль сжала его сердце: в тот момент Ика посмотрела на Миноса и улыбнулась ему.

— Разве ты не помнишь? — побуждал его к воспоминаниям Дамос. — Там, на утесах Мессалоны, ты назвал ее предателем.

О да, теперь он хорошо помнил Ику, предавшую Дафну критским морякам. Дамос прав, обвиняя ее в предательстве. С самой первой встречи с ним она служила Миносу.

Однако даже сейчас Язон поймал себя на мысли, что хочет доказать ее невиновность.