Владимир Шлыков - Сучье племя

– Ты что, ее уже два года знаешь? Больше, чем меня?

– Да. Успокойся, не надо здесь выяснять отношения.

– Я ее сейчас убью.

– Не дури. Хочешь выяснять отношения – выясняй со мной. А лучше начни с себя, разберись в себе прежде. Она ни при чем.

Подходит Настя, говорит, что Лиля ей угрожает. Успокаиваю: «Не обращай внимания, она пьяна». Что-то не помню я таких страстей раньше по поводу своей неповторимой личности. Растет популярность, рейтинг поднимается, опять же – харизма. Пока Лиля удалилась в туалет, мы с Настей выходим, довожу до метро, сажаю в такси. Уезжает. Еду обратно. Клик в телефоне. Читаю сообщение от Лили: «Я ее инвалидом сделаю, так ей и передай. П..зда ей пришла за то, что она нас развела. Я утоплю ее в кишкотине! Она как была пешкой, так и будет! Педрила. баная».

О великий и могучий русский, входящий в группу индоарийских языков, способный передать любые оттенки эмоциональных переживаний! Какой слог, какие яркие краски! Я, имеющий два высших гуманитарных образования, владеющий хинди, урду, английским и даже немного японским, под страшными пытками в гестапо не смог бы выдать такой поток сознания. Потому что это – новая постиндустриальная реальность.

Подъезжаю к клубу, забираю подруг. Лиля бросает фразу: «Ничего, я еще повоюю». Повоюй, коль силы есть! Дальше в торжественной тишине, как после гражданской панихиды, едем домой, пришибленные и истощенные. Раздеваемся, ложимся. Обнимаю свою злую, дикую пантеру. В момент отрубается. Засыпаю и я. Вот они, свободные отношения, реальный свинг в большом городе. Сама ведь этого хотела. Что ж, вперед и с песней! Будет чего вспомнить, детям и внукам рассказать, охотница за приключениями. Если не устала, можно будет еще добавить свежих ощущений.

На следующий день к обеду просыпается. Как ни в чем не бывало, внешне спокойна. Ни следа былых переживаний. Ну и психика! Вот что значит современный, в духе жестких требований к конкурентной борьбе и необходимости приспособления к окружающей нас гнусной действительности организм. Едим, говорим на нейтральные темы. Она аккуратненько так спрашивает:

– А можно нам устроить нашу жизнь как-то так, чтобы я гуляла, а ты нет?

Вот куда тебя понесло, хитрованка! Отвечаю:

– Нет, дорогуша. Наши свободные отношения должны быть равными.

– А когда у мужчин наступает это, ну, когда ничего уже не хочется и не можется?

– По-разному. У меня никогда. Даже после реинкарнации. В следующую пятницу в клуб пойдем?

– Пойдем. Как Настенька, о чем говорили?

– Да не грузись ты ею, она замуж выходит и сразу собирается родить ребенка. Правда, уже пыталась, но не забеременела пока, какие-то проблемы у ее парня. Предлагает, чтобы я это сделал, если в ближайшее время у них не получится. Не будет же муж генетическую экспертизу проводить.

– О, сучка, все просчитала! От тебя забеременеет, потом всю жизнь будешь им помогать. Ты же ответственный!

– Да-а-а! Я ответственный.

Замолкает. В глазах злоба, губы трясутся. Отлично! Девчонке нужны впечатления? Будут впечатления. Придумаю еще что-нибудь. Ох, до этих штучек мастер этот самый Джон Ланкастер! Будешь жить по основному закону квантовой механики – неопределенности. В постоянных тревогах и сомнениях. Закаливай свой крепкий, молодой организм в беспощадной конкурентной борьбе.

Договариваюсь с приятелем, чтобы он пришел в клуб с другой моей знакомой, Ириной. Она общительная, веселая и озорная. Чтобы я мог изобразить знакомство с его девушкой, после чего с ней как бы посвинговать. Не играть же мне в лотерею с поисковой суетой в клубе.

Еще до клуба мы зашли в ресторан поужинать. Я как бы встретил знакомого, пообщался, и он как бы представил мне свою подружку. А я, соответственно, познакомил его со своими девушками и пригласил приятеля с подругой в клуб. Пошли. Вечер обещал быть интересным и незабываемым.

Так и получилось, но, правда, абсолютно не по плану. Мои подруги вероломно и предельно глупо сломали хитро закрученный стратегический план. Лиля с Лерой ушли в туалет. Жду, жду – их нет. Спускаюсь вниз, а они сидят на выходе возле охраны. Подсаживаюсь. Лиля мне шепчет на ухо, что их якобы застукали в туалете, когда они пытались нюхнуть кокаина. Ничего не нашли, они успели смыть пакеты в унитаз. И теперь решается вопрос о выдворении их из клуба. Ну, дуры, дуры, дуры! Как так можно! Зачем хозяевам проблемы? Конечно, выдворят и, скорее всего, сдадут полиции или наркоконтролю.

Пауза тянется почти час. Это еще больше настораживает. В итоге объявляют, что они занесены в черный список, вход в клуб им впредь закрыт, предлагают одеться и покинуть заведение. Все вместе одеваемся, выходим. А там нас уже ждут ребята плотного телосложения. Предлагают добровольно проехать с ними и сдать кровь на содержание наркотиков в крови.

Садимся к ним в машину. В висках стучит. Только этих проблем мне в жизни еще не хватало! По дороге осторожно интересуюсь, что им грозит. Административка, штраф четыре тысячи рублей. Ну, это еще ничего. Хотя жутко неприятно. Первая мысль – попытаться их отмазать. Поставят ведь на учет, пятно в биографии. Цена вопроса явно не больше штрафа.

Пока оперработник составляет протокол, сижу у начальника, он мне не спеша рассказывает все ужасы оперативной обстановки в сфере борьбы с наркотрафиком. Мне становится не по себе. Аж подташнивать начинает. Не вытаскивать их надо, а учить, бестолковок, на мелочах. Нужно преподнести урок, чтобы запомнили. Делюсь идеей с собеседником. По дороге на экспертизу начинаем подгружать. Дело серьезное. Уголовное дело надо было бы возбуждать за распространение, но жалко, да и в первый раз. Отделаются по минимуму. Лиля пытается возражать, грамотейка доморощенная:

– Так у нас же только потребление, а не распространение.

Сотрудник отвечает:

– Потребление у тебя. Но подругу ты ведь угостила? Вот тебе и распространение. И в сумочку никто не заглядывал. Заглянули бы – и нашли.

– Так там ничего нет. Можете посмотреть.

– Нашли бы!

После я им объяснил, что у них в крови наркотик, а наркоманы для оперов – люди конченые, рано или поздно их сажают. Поэтому, когда нужно для плана, подбрасывают – и вперед по этапу. Никакой суд не поверит объяснению наркомана, что ему что-то там подбросили. Обещают: наркотиками больше баловаться не будут. Блажен, кто верует. Надеюсь и верю.

Но у самого ломка от пережитого. Рисую воображаемые ужастики. Возвращаемся под утро. Лиля спит целый день. К вечеру встает. Надо поговорить, выяснить отношения. Сидит, подводит ресницы, красит губы. Подкатывает раздражение. Спрашиваю:

– Куда-то уходишь?

Дерзко отвечает:

– Не, накрашусь и спать.

Во говнючка! Еще и хамит. Внутри все вскипает:

– А тебе не кажется, что мы уже куда-то приехали и это конечная остановка?!

– Ты хочешь, чтобы мы расстались? Хорошо, завтра заберу вещи и уеду.

Собирается и уходит. Ну что ж, похоже, к этому мы и шли. Нарыв должен был лопнуть. Так тоже продолжаться дальше уже не могло. Хороши свободные отношения! Она, когда хочет, приезжает, когда хочет – уезжает. А я в вечном ожидании, без права пригласить к себе кого-нибудь в гости. Какого черта я должен по гостиницам шляться? Я холостяк, имею право и дома кувыркаться-расслабляться.

На следующий день, пока я был на работе, она собиралась. Приехал. Погрузил в машину вещички. По дороге пропела дежурные слова о том, что останемся друзьями. Подобное бормотание я уже слышал от бывшей жены. Конечно, останемся. Конечно, друзьями. И любовь будет. Но только дистанционно. Любить иногда как-то сподручнее на расстоянии чуть большем, чем необходимо для полета булыжника. Так безопаснее! Вернулся домой. Оказалось, забрала примерно половину вещей. Въезжала постепенно, тихой сапой, распихивала вещички по шхерам. Богатая невеста, приданого куча.

А дальше? На следующий день позвонила и приехала. И осталась на ночь. Противостоять этому воли у меня не хватило. Все на круги своя. И снова планируем в конце недели посетить свингер-клуб. Не тот, другой, подальше от дома. И не такой популярный. Откуда нас еще не выперли с позором.

Едем в свингер-клуб втроем: я и Лиля с Лерой. Сидим час, полтора. Девочки скучают. Лиля предлагает уйти, поехать куда-нибудь в другое место. Но какой смысл в середине ночи барражировать по городу? Говорю: «Давайте еще часок посидим и поедем домой». Лиля заказывает текилу, потом еще, потом еще. Вижу – плывет. Говорит, что подташнивает. Просит проводить в туалет.

Заходим в комнату для секса. Там совмещенные туалет и ванная. Заходит. Я пытаюсь зайти с ней. Просит подождать за дверью и закрывает за собой дверь. Жду минуту, другую. Заглянуть? Может, помощь нужна? Приоткрываю дверь и вижу картину маслом. Стоит парень лет тридцати. Как он там оказался? Принимал душ, когда она вошла? Высокий, худощавый. Перед ним на корточках моя прекрасная, горячо любимая принцесса с его членом во рту. Видимо, как противорвотное средство. Член – ого-го! С таким в порнофильмах снимаются. Не то что мой, лилипутик.

Чувствую, меня ведет. Полное торможение психики от напряжения. Захожу, присаживаюсь на крышку унитаза. Говорю, что хотелось бы посмотреть на столь прекрасный сюжет. Состояние сюрреализма. Внутри все сжалось, как при езде на американских горках. Парень напрягся. Хотя явно пьян, видит мое чумное состояние. Спрашивает, все ли нормально. Любимая, вытащив пенис изо рта, хорошо хоть в презике, объясняет джентльмену, что я ее муж и у нас свободные отношения. Во, для мужика старается! Какой балдеж – совать в рот член женщине в присутствии ее мужа! Кончить можно сразу.

Все верно и про мужа, и про свободные отношения как высший момент счастья в семейной жизни. Здесь ведь полно таких суперсвободных пар. И мы среди них. Мужика, похоже, клинит, чувствует, что что-то не так в отношении свободы у этой прекрасной пары, рабочий инструмент явно начинает сдуваться. И здесь ненасытная гиперсексуалка Лиля предлагает пойти в комнату. Заходим. Чувствуя мою обделенность высокими отношениями, решительно командует мне лечь и снять трусы. Психика у меня ослаблена, воли к сопротивлению никакой.