– Я мог бы уйти, оставить тебя в покое.

– Ты сказал, что когда-нибудь это произойдет… с кем-то и что этим кем-то мог бы быть ты. Так и вышло. – Она выглянула в окно. – Ты во многом был прав.

– В чем же?

– Притяжение. Ты говорил, что такое бывает не очень часто. Я и сама не понимаю, что со мной. Но в каком-то смысле это и хорошо. Хорошо, что такое случается нечасто. По крайней мере не надо беспокоиться, что ситуация повторится, что я снова попаду в похожий переплет. Ты уедешь, а я смогу вернуться к прежней, привычной жизни, и все станет как раньше.

– Сможешь?

– Смогу. И ты тоже. Мы оба хотим этого. Пережить, без боли и шрамов, и идти дальше, не оглядываясь.

Джон немного помолчал.

– Ты все обдумала. Распланировала.

– Ты взорвал мою жизнь, как атомная бомба. Мне нужно было что-то придумать, найти какой-то более или менее безопасный выход, чтобы не погибнуть от этого взрыва. А как, по-твоему, я должна себя вести? – Ева посмотрела ему в глаза. – Ты преследуешь меня. Ты открыл на меня настоящую охоту. Ты постоянно говоришь, что мы заслужили право на это. Ладно, убедил. Может быть, все будет хорошо. При условии, что мы не сделаем плохо ни себе, ни кому-то другому. Мне важно знать, что никто не пострадает.

– Знаешь, я до последнего не был уверен, как ты на это отреагируешь.

– А чего ты ждал? Что я буду в чем-то винить тебя? Чего-то просить? Вымаливать слова любви? – Ева покачала головой. – Нет, здесь все иначе. Я ведь даже не знаю толком, что такое любовь. – Она пожала плечами. – Не знаю, есть ли вообще что-то такое. Я, по крайней мере, с ней не встречалась. Разговоров о любви много, но проходит она, похоже, довольно быстро. Может, эта самая любовь только в кино и бывает. А ты что думаешь?

– Думаю, что любовь бывает разная. Есть люди, которых нам полагается любить, и люди, которых мы любим. Я, например, терпеть не мог отца и мать. А дядю люблю. К тому же я ведь парень, а парни иногда думают не головой. – Джон улыбнулся и посмотрел на нее: – Знаешь, у нас были моменты, когда я мог бы сказать, что люблю тебя, если бы ты только попросила.

Ева вздохнула. Были моменты, когда он дарил ей невыразимое наслаждение, когда ей нравилось в нем абсолютно все, когда она как будто становилась частью его. В такие моменты хотелось, чтобы он всегда был рядом.

– Я ни о чем не просила. И просить никогда не буду.

– Наверно, мне должно от этого полегчать. – Джон оглянулся. – А и впрямь полегчало. Даже голова немного закружилась. Ты права, все так и должно быть. – Он помолчал. – Когда?..

– Сегодня вечером. – Она посмотрела на него: – И потом каждый вечер. Пока не решим, что не хотим больше этого.

– Так не будет.

– Всякое случается. – Впрочем, Ева и сама не верила в то, что говорила. Она садилась в машину совершенно пресыщенная, но сейчас, глядя на него, снова ощущала знакомое пробуждение желания. Теперь она хорошо знала его тело. Красивое тело. Сильное, гибкое, гладкое. Он мог поднимать ее, переворачивать, делать все что угодно – без малейших усилий. Но при этом она вовсе не чувствовала себя беспомощной. Знала, как остановить его одним лишь прикосновением, как одним движением повергнуть его в дрожь. Кто бы мог подумать? Он всегда играл первую роль, всегда доминировал, всегда распоряжался, а теперь она вдруг получила полную власть над ним.

Машина остановилась перед ее домом.

– У тебя совсем мало времени. Даже выспаться не успеешь. В школу пойдешь сегодня?

– Конечно. – Ева вышла на тротуар. – Школа у меня на первом месте. Я же говорила, это не должно ничему помешать. – Она посмотрела через улицу. – Может быть, так, как сегодня, уже не будет.

– Не будет? – За спиной у нее заурчал мотор. – Даже не рассчитывай.

Открывая дверь, она подумала, что вообще ни на что не рассчитывает. Для нее все было в новинку. Она ступила на совершенно новую, неизведанную территорию и знала только, что должна придерживаться обычного ритма жизни и стараться не терять головы.

Первым делом принять душ. Потом поставить будильник.

Ощущения стали другими. Восприятие стало другим. Струйки воды сбегали по телу, и она чувствовала их не так, как раньше. Груди напряглись, и на одной появилась крошечная отметина. Синяк? Странно. Он не был грубым. Хотя временами они вели себя, как два диких зверя. Она вспомнила, как его губы… Может быть, тогда это и случилось.

«Не думай».

Груди набухали, кожу покалывало, тело как будто звенело. Всего лишь воспоминание – и лихорадка уже вернулась.

Она снова хотела его.

Ева уткнулась лбом в стену душевой. Все так странно… Безумно, таинственно, даже немного пугающе. Если это только секс, то что же было бы, если бы они еще и любили друг друга?

Но любовь она понимала еще меньше, а ее возможности могли оказаться еще опаснее. И ведь они оба сошлись на том, что любовь – штука обманчивая и им лучше обойтись без нее. Она слишком мало знала Джона Галло, чтобы рисковать и пускаться в еще одно опасное приключение. И, однако же, когда они говорили об этом, она ощутила какую-то непонятную грусть.

Нет, она не любит Джона. Не хочет его любить. Достаточно и того, что есть. Так спокойнее и надежнее.

С нее хватит.


– В лесу мне понравилось больше. – Ева повернулась к окну – в стекла монотонно бил дождь. – Здесь как-то непривычно.

– Влиять на погоду не умею. – Джон обнял ее, прижал к себе. – И этот мотель далеко не самый плохой. Чистый, приличный. Я проверял – ничего плохого о нем не говорят.

– Дело в другом. Приезжая сюда, я чувствую себя… – Ева не договорила и отодвинулась от него. – Мне надо в ванную. – Она спустила ноги с кровати и поднялась. – Я вернусь.

– Ты говоришь, как Шварценеггер в «Терминаторе». – Он заложил руку за голову и проводил ее взглядом. – Хотя совсем на него не похожа.

– Спасибо небесам. – Ева закрыла за собой дверь. Через пару минут, ополоснув лицо и вымыв руки, она остановилась перед зеркалом и несколько секунд смотрела на свое отражение – голая, щеки горят, волосы взлохмачены, тело словно налилось соком. Она подумала, что выглядит именно так, как и должна выглядеть женщина, занимающаяся тем, чем занималась она.

Выйдя из ванной, Ева не сразу вернулась в постель, а подошла сначала к окну и, раздвинув шторы, посмотрела на парковочную площадку.

– Ничего не видно. Дождь так и хлещет…

– Что случилось? – негромко спросил Джон. – Я сделал что-то, что тебе не понравилось?

– Нет. – Ей нравилось все, что он делал с ней. И хотя, приезжая сюда, она испытывала ощущение неловкости и смутного беспокойства, это ничего не меняло в ее отношении к нему. Да и было ли на свете что-то, что могло бы изменить это отношение? Последние три недели они проводили вместе все ночи, старались быть вместе каждую свободную минуту. Часы наедине были чем-то вроде сказки, сладкого гаремного сна. Все вокруг исчезало, переставало существовать, таяло в дымке, и оставались только его ласки, его прикосновения, его запах, безумный бег и общий финиш. Их тела настроились на одну волну, и им хватало одного лишь взгляда или касания, чтобы все началось снова. – Это так… так… экзотично. Где ты всему этому научился?

– Лучше не спрашивай. – Джон встал с кровати и подошел к ней. – Однажды я решил, что раз уж мне нравится секс, значит, я должен хорошо знать это дело. Приступил, не дожидаясь, когда исполнится шестнадцать. – Он усмехнулся. – Старался не кончать как можно дольше, пытался думать о чем-то постороннем. – Он поднял ее волосы и прижался губами к шее. – А потом нашел «Камасутру».

Ева поежилась.

– А я думаю, это ты и написал «Камасутру».

– Так или иначе, я подумал, что ты готова немного отвлечься. Когда я впервые упомянул мотель, ты так напряглась. – Он обнял ее за талию. – Напрягаться не надо. Надо расслабляться. – Джон провел языком по мочке ее уха. – Раскрываться…

– И я раскрывалась. Снова и снова.

– Да. Но не сейчас. По-моему, у нас что-то вроде небольшого простоя. – Он отстранился, потом прошел через комнату к стене и поднял свою сумку, лежавшую на полу. – У меня для тебя подарок.

– Что? – Ева в изумлении уставилась на него. – Почему?

– Потому что мне так захотелось. Ты, наверное, уже заметила, что другой причины мне и не требуется. – Он опустил руку в сумку и достал что-то завернутое в бумагу. – Эту штуку мой дядя привез много лет назад из Японии. Собирался преподнести своей подружке, но она его бросила. Он отдал это мне и посоветовал сделать воздушного змея. А я так ничего и не сделал. – Бумага упала на пол, и перед Евой развернулся широкий отрез золотистого шелка. – По-моему, должно пойти к твоим волосам.

Она осторожно провела пальцем по ткани.

– Он прекрасен, но это не шарф, Джон.

– Как я сказал, так и будет. – Джон накинул шелк ей на голову. – Отлично. Как солнце на пламени. – Он расправил концы, покрывшие ее плечи и груди. – Ну вот, вылитая девушка из гарема.

Ева улыбнулась:

– Как странно… У меня такое чувство, будто эти последние недели я живу в какой-то волшебной сказке.

– И как?

– Очень… эротично. – Ева укутала шелком плечи. – Спасибо. Но это не совсем мой стиль. Я слишком… – Ей вдруг вспомнились слова Терезы. – Слишком серьезная.

– Мне нравятся серьезные девушки. – Джон увлек ее к стоявшему у окна креслу. – Но эротичные нравятся больше. – Он опустился в кресло. – Хорошо, что сегодня такой сильный дождь и в окно ничего не видно, иначе народ бы наверняка жаловался на бесстыдную голую парочку в номере 2А. – Он взял ее за руку и привлек к себе.

Но Ева села на ковер перед креслом, обхватив колени.

– Ты сказал, что у твоего дяди была подружка и что она его бросила. А почему?

– Нашла замену. Его часто отправляли в другие страны с разными заданиями. Он, в общем-то, и не винил ее.