Робин Хейзелвуд - Студентка с обложки

Мне на лицо попадают брызги слюны. Я моргаю и выкручиваюсь.

— …Ты будешь сниматься!

Я, наконец, нахожу в себе силы что-то сказать.

— Нет, не буду.

— Нет, будешь! Прямо сейчас!

— Внизу куча других девушек, возьмите одну из них!

Генри выпаливает:

— Нам нужны близнецы или почти близнецы! Это значит, ты! Ты брюнетка. Ты похожа на Фонью. Здесь ты одна такая. Здесь, но не на кастинге. На кастинге было шесть девушек, похожих на Фонью. Шесть девушек, которые хотели получить эту работу. Но мы выбрали тебя. А знаешь, почему?

О боже…

— За самое шлюшное портфолио. Ты уже снималась топлесс, Эмили, так что можешь раздеться снова. Особенно для Тома Бреннера. Особенно для главной сцены. — Генри делает паузу и сглатывает. — Я не позволю тебе сорвать съемки, понятно? Понятно?! Или мне позвонить Байрону и сказать ему, что «Том Бреннер продакшнз» не будут в ближайшее время работать с моделями «Шик» потому, что они слишком проблемные?

Проблемные. Проблемная девушка… Байрон точно меня уволит.

Я оглядываюсь на ванную. Том стоит в дверях, зацепившись пальцами за лепнину над косяком, и ждет.

Я уже так снималась. Снимусь еще раз, невелика беда!

— Ладно, — говорю я.

В ванной я снимаю с себя все.

— Скажите, — обращаюсь я к Тому. — Скажите мне точно, что я должна делать.

Я кручу на пальце свои лиловые трусики.

— И вообще, почему их называют джи-стринги? Что обозначает буква «G»?

— Джентльмены предпочитают девушек в зубной нити вместо трусов.

— Ну, спасибо, Джорд!

— Сама начала.

Джордан отхлебывает светлого пива. Мы сидим за кухонным столом в нашем крошечном съемном жилище и обильно потеем, потому что вентилятор не успевает остудить влажный июльский воздух.

— Кстати, — Джордан допивает пиво и протирает лоб влажным полотенцем, — ты еще не рассказала мне о съемках клипа. Как это было?

Я начинаю с красочного описания поцелуев с Голландским Мальчиком.

— Очуметь! Фу-у! Было мерзко?

— Ужасно.

— Вы и рты открывали?

— Чуть-чуть.

— И это было…

— Похоже на засовывание языка в кучу сырого ливера.

— Боже! — кричит она. — Боже!!!

— Скорее всего, потому, что Голландский Мальчик постоянно строил глазки другим мальчикам.

Джордан еле дышит.

— Нет, нет! Это ужасно!

— По-твоему, это ужасно? — говорю я.

И сама не замечаю, как рассказываю Джордан о сцене в ванной.

— Стой… ты купалась с Фоньей?

— Ага.

— Перед камерой?

Глаза Джордан. Голос. Они изменились.

— Ага.

— Значит, ты опять была голая.

— Ну, обычно люди не принимают ванны в бальных платьях, разве нет? — огрызаюсь я.

— И что вы делали?

— Ну, ты же знаешь.

Джордан ерзает на стуле.

— Нет, не знаю. Последний раз, когда я сидела в ванне с другой девчонкой, мы скрутили себе волосы в рожки и пытались утопить наших игрушечных человечков. Так что просвети меня! Ты терла ей спину? Лапала ее? Целовала?

— Боже, Джордан, хватит на меня нападать!

— Я не нападаю, я просто спрашиваю.

— Фигня! Ты меня не одобряешь!

— Нет, я просто удивляюсь…

— Вот видишь!

— …потому что это на тебя не похоже.

— Ну, я постоянно делаю что-то, чего ты не ожидала, правда? Наверно, ты плохо меня знаешь! — говорю я. Точнее, кричу. — И вообще, иногда людям приходится делать то, чего они не хотят, ради работы. Это называется жить в реальном мире! Быть взрослой!

Джордан делает глубокий вдох и проводит руками по кухонной стойке. Когда в разговоре возникает напряжение, она становится этакой вялой южанкой под магнолией. Эта черта меня дико раздражает.

— Может, и так, — наконец цедит она, — но… голубой моряк? Съемки голой? Игры в ванне с женщиной? Что дальше, Эмма Ли? Минет на диване во время кастинга? Стриптиз на сцене, чтобы опробовать несколько новых поз?

Я фыркаю.

— Да перестань!

Джордан моргает.

— Знаешь, мне кажется, я сижу в первом ряду на шоу «Она катится по наклонной плоскости».

— Что ж, приятного просмотра!

Вот и все, на этом беседа закончилась. По наклонной плоскости? Да что за фигня! Одна фотосъемка плюс одно видео. Две съемки. Это еще не плоскость. И вообще, кто бы говорил! Джордан прошлым летом работала на Капитолийском холме с сенатором, который, по ее выражению, «тыкал в мои груди, словно это пресс-папье». Ну, это ей не нравилось, знаю, но она ведь не ушла? А этим летом она работает на торговом этаже на Уолл-стрит с ребятами, которые, по ее описаниям, тоже отнюдь не мальчики-хористы — да и она не фиалка-недотрога.

Да, Джордан порет полную чушь. И, конечно, меня не знает, потому что, если честно, мне понравилось фотографироваться топлесс. Это было сексуально. Это было весело.

Видеосъемки понравились меньше.

Ну, ладно — не было бы фотосессии, не было бы и клипа. Наверное, это тоже правда.

Несколько дней я все это пережевываю, а потом иду в «Шик», намереваясь поговорить с Джастиной о том, чтобы (может быть) удалить снимок топлесс из моего портфолио.

— Привет, Алистер!

— Здравствуйте, «Шик». Будьте добры, подождите… Эй, гори, гори, звездочка! — Алистер нажимает кнопку. — Она пришла!.. Чем могу вам помочь?

Э-э. Ладно… Я отбиваю ладонью протянутую ладонь Алистера и подпрыгиваю: Байрон барабанит по стеклу своим кнутовищем и яростно машет, несмотря на то, что у него в офисе четыре человека, а к уху прижат телефон. Я машу в ответ.

— Эмили!

— Привет, Эмили!

Модели-близняшки Карменсита и Женевьева одной парой рук вцепились в мои, другой суют мне блестящую пригласительную карточку.

— Это на вечеринку по поводу нашего семнадцатилетия! — говорит одна.

— Вустер, дом сто пятьдесят! — говорит вторая.

— Сможешь прийти?

— Пожалуйста, приходи!

— Ого! Ой, спасибо, с удовольствием. — Я перевожу удивленный взгляд с одной на другую. Я даже толком не знаю, кто есть кто. До сего момента мы едва обменялись парой слов — это учитывая, что нас трое.

— Здорово!

— Увидимся там!

Хм-м! Запихнув приглашение в свою новую сумочку «Шанель» — подарок самой себе за клип, — я ухитряюсь дойти без инцидентов до стола заказов, где, как обычно, все агенты сидят на телефонах и занимаются своим делом.

— …я вам уже сказал: не двадцать пятого или двадцать шестого — это занято! Могу дать вам третью очередь двадцать седьмого, но не больше. Вы уверены, что вам не подойдет середина августа? Потому что тогда у Эмили может найтись время…

— …честно говоря, я не уверен, что возможно перелететь с Сейшельских на Мауи за полдня. Мой совет вам: возьмите другую девушку, потому что план Эмили не вместит…

— …все верно: «Редкен» заказали ее для шампуня, «Л'Ореаль» — для краски, так что если Эмили нужна «П&Г», это будет для кожи, и лучше им поторопиться…

— Да, да, я записала вас, обещаю… простите, вы не можете подождать? Эмили! — Лайт вытягивает руку, словно пытается меня поймать. — Кто твой телевизионный агент?

— У меня нет телевизионного агента, — говорю я.

Телевидение? «П&Г»?

— Эмили в настоящее время еще не определилась с представлением себя на телевидении, — говорит Лайт. — Но, может быть, вы скажете мне, что вам нужно? Я буду рада помочь…

Я нагибаюсь к Джастине так близко, что чуть не сажусь на нее.

— Что происходит?!

— Так… — Джастина поднимает палец, потом проводит по моему расписанию несколько раз: все заказано. — Да, поняла. Мауи с пятого по восьмое… Да, естественно, люкс… Да… Поняла… Ладно, до свидания! — Кладет трубку. — Ты — вот что происходит.

— Ты горяченькая, горяченькая, горяченькая! — кричит Стивен.

— Аж дымишься! — кричит Джон.

Лайт забирает мое расписание у Джастины.

— Прекрасно, — говорю я. — Но почему?

Вокруг удивленные лица.

— Ты что, не знаешь?

— Это ты-то не знаешь?

— Эмили, как ты можешь не знать?

— Эмили! — блеет Алистер из интеркома. — Байрон срочно вызывает тебя в офис!

— Как — клип Тома Бреннера, конечно! — говорит Джастина.

— Видео?! Но как? Съемки были меньше недели назад! Клип еще даже не вышел!

— Эмили!

Глава «Шик» с удовольствием говорит по телефону.

— …Да, да, она все еще встает с постели меньше чем за десять тысяч. — Байрон разворачивает свой стул. — Ты! — одними губами шепчет он. — Знаю: она стерва, но правда я бы мог поклясться, что Линде платят гораздо больше, а ты? Я абсолютно уверен, что помог бы ей добиться большего. Ты ведь замолвишь за меня словечко? Ну, ладно, мне пора. Эмили!

Вдруг мне застилает глаза красная ткань жакета для верховой езды.

— Ты гений! Ты чудо! — Он целует меня по разу в каждую щеку. — Твое видео — самая горячая штучка! — По второму разу. — Ты звезда!

Я возвращаю себе свое личное пространство.

— Но клип еще даже не вышел!

— И не выйдет, — говорит Алистер, внося два бокала воды со льдом и кусочками лимона. — Во всяком случае, в США.

Байрон кивает.

— Я скажу тебе три слова, Эмили, милочка, три лучших словечка, какие ты когда-либо услышишь: «Эм-ти-ви» запретило клип. Видимо, некая сцена в ванне не подходит юному зрителю. Ну, лично я думаю, что там ничего такого. С другой стороны, доверь снимать клип команде гомосексуалистов, и что получишь? Две голые Голайтли! — Байрон делает паузу, чтобы расхохотаться над собственной шуткой, и продолжает: — Но я скажу: слава богу, что есть пуритане, потому что это лучшее, что могло произойти в твоей карьере, Эмили. Правда-правда! Потому что из-за запрета про клип начали писать в зарубежной прессе. Он занял первое место в Италии, в Австралии, а в Китае продается на черном рынке со свистом.