Робин Хейзелвуд - Студентка с обложки

— Правда? — Лейла поднимает голубые глаза. — Хорошо, я посмотрю темно-синее. А она — желтое.

Лейла берет диетическую колу с подноса, который из ниоткуда возник под ее рукой. Я следую ее примеру.

— Прекрасно! Их отнесут в примерочную.

Я улыбаюсь. Вообще-то, желтый цвет мне не нравится, но кто я такая?

— Слушай, Лейла, а какие-нибудь еще советы по диете? — спрашиваю я, пока наши пальцы перебирают вешалки.

— Ну, я придерживаюсь щелочной диеты… На. — Лейла вручает мне платье из коричневой кожи.

— Это что?

— «Библос».

— Нет, я про диету.

— А… — Лейла берет пару кремовых кожаных брюк. Я тоже. — Ты знаешь, что у каждого человека в организме свой уровень pH, как в бассейне?

Нет.

— Да.

Лейла берет кремовый кожаный жакет. Я тоже.

— Щелочная диета — это когда избегаешь кислотных продуктов.

— Ясно… а зачем?

Лейла дает мне бледно-розовый кашемировый свитер; потом белый. Продавщица несет за нами весь ворох одежды. По пути в примерочную мы наталкиваемся на двух хихикающих девчонок, которые просят Лейлу поставить автограф на обложке «Вог». «С любовью, Лейла» — пишет она рядом со своей щекой.

— От кислот в организме задерживается жидкость, замедляется обмен веществ и вообще.

— Понятно…

Вообще-то, ничего не понятно, но я готова поверить ей на слово. Я захожу в одну кабинку, Лейла — в другую. Она просовывает руку через занавеску.

— Вот, пописай на эту бумажку! Так ты определишь кислотность своей мочи. Синий — это хорошо.

Неудивительно, что у Лейлы такая большая сумка.

— Ладно! — Я сую бумажную полоску в карман. А сходить придется скоро: за последние полчаса я выпила два стакана колы и один — воды. Продавщицы были очень предупредительные. — Значит, нельзя есть помидоры и всякое такое?

— Нет… Кислые продукты необязательно кислотные. — Лейла, видимо, переодевается, потому что ее голос звучит то громче, то тише. — Помидоры — это нормально. И апельсины тоже — все фрукты. Кроме клюквы. О! И чернослива. Старайся не есть чернослива.

— Ладно.

Так-то оно и лучше, учитывая, что я буду принимать слабительное. Я раздеваюсь и надеваю серое платье Версаче.

— Ешь келп.

— Чего-чего? — Я заглядываю к Лейле. Платье «Алайя» собралось гармошкой у нее вокруг ушей. — Ой! Давай помогу!

— Нет, я уже!

— Нет, погоди… — Я поворачиваю Лейлу к себе, берусь за платье — и замечаю на ребрах огромный кровоподтек. — Что случилось?!

— Упала, — отвечает Лейла, хотя много лет спустя я узнала, что это неправда, что со стариной Синеглазиком у Лейлы было немало синяков и падений. — Так вот, келп — это такая морская водоросль, — продолжает она. — Мне ее привозят.

Платье надето. Лейла кружится на месте. Синяя ткань плотно охватывает фигуру и подчеркивает цвет глаз. Лейла отбрасывает упругие и блестящие волосы с воротника.

— Ух ты… — шепчу я.

Лейла пожимает плечами.

— Нормально, да?

— Не то слово!

Я возвращаюсь в свою кабинку. На складе желтого «Алайя» не оказалось, и я решила примерить золотистую мини-юбку от Версаче.

— Так, значит, фрукты, водоросли… что еще?

— Арахис… Нет, стой, арахис не надо. Кешью тоже. Миндаль и грецкие орехи, по-моему, хорошо. Знаешь, если честно, обычно за меня заказывает Ник. Я плохо помню. А, да, не пить спиртного. Это пустые калории, которые замедляют обмен веществ. Но… — заговорщически добавляет Лейла, — …я пью виски! У Ники такое правило: виски мне можно.

Н-да, в университетскую столовую бутылку виски так просто не протащишь. Придется купить фляжку. Что до остального — фрукты, водоросли, миндаль — конечно, этого маловато, но по сравнению с моей теперешней диетой из воды и воздуха — просто пальчики оближешь. От одной мысли о еде у меня начинает бурчать в животе. Я отвлекаю себя примерками.

И ни в чем себе не отказываю. Мы с Лейлой перемеряли чуть ли не все, что есть в магазине. Удивительно, как примерочные кабинки не разошлись по швам. Это какой-то марафон на диетической коле, которую носят к кабинкам одуревшие от вида звезды продавщицы. Все, что супермодель примеряет, будто на нее сшито (скорее всего, так и есть). Все, что ей на мне нравится, я кладу в отдельную стопку. К моему удивлению, Лейла выходит с пустыми руками.

— Как! Ты ничего не берешь?! — поражаюсь я, выглядывая из-за охапки нарядов.

— Пока нет. Ники должен все одобрить, а здесь примерять удобнее. Мы приедем сюда потом, — объясняет она.

Ну, у Синеглазика должны быть дела поинтереснее. С другой стороны, зачем он стал кинозвездой? Уж не для того ли, чтобы завести себе девушку-супермодель, которая устраивала бы ему персональные показы?

Значит, к кассе иду только я. Продавщица сияет.

— Итак, мисс Вудс, сумма составляет две тысячи сто пятьдесят долларов. Как будете платить?

Э-э, натурой возьмете? Господи, в жизни не тратила столько денег на шмотки! Порывшись дрожащей рукой в рюкзаке, нервно отдаю продавщице новую кредитку, которую мне только что открыли родители. На покупку учебников.

— Деньги не снимаются, — говорит продавщица минуту спустя.

У меня вспотели ладони.

— Н-но она совсем новая!

Пауза.

— Это ваша первая карточка?

Я киваю.

Продавщица улыбается.

— Скорее всего, у вас стоит ограничение на кредит свыше тысячи долларов, — ласково объясняет она, словно четырехлетней девочке. — Мы снимем с карточки тысячу, а остальное можете заплатить наличными.

— У меня столько с собой нет, — признаюсь я. Срочно, срочно завести еще одну кредитку! — Я не буду брать мини, — вздыхаю я. И брюки. И свитер.

Лейла надувает губы.

— Но эта юбочка тебе так идет!

— И она золотая — а золотое со всем сочетается, — добавляет продавщица.

Лейла кивает.

— Золото — это классика!

— Как серьги-кольца, — бормочу я.

— Вот именно! — хором подхватывают они.

Я щупаю мягкую блестящую ткань.

Лейла достает свою кредитку.

— Давай я заплачу!

— Я так не могу! — ахаю я.

— Можешь.

— Я тебе верну…

— Конечно, — улыбается Лейла и дает карточку продавщице. — Ты же попала к Марку Голду. Ты разбогатеешь!

И действительно, на следующий день у меня появляется заказ. «Денежная работенка», по выражению Джереда. Съемки для немецкого каталога. Больше ничего экзотического: клиент просит, чтобы все задние планы пищали: «Голливу-у-уд», так что наш микроавтобус объездил все местные достопримечательности: Китайский театр Манна, Родео-драйв, Сансет-бульвар (узнаваемый, только если сфотографироваться под уличным указателем, что я и делаю). Зато весело, да еще и платят тысячу двести наличными.

Когда солнце готовится нырнуть в океан, тяжелое и такое красное, что цвета меняются как хамелеоны, съемки прекращаются. Я сажусь в такси и еду обратно в агентство.

Марк у себя в офисе. На столе открытый пакетик чипсов.

— Не смывай косметику, — говорит он. — Идем на вечеринку.

— Ладно.

Едва я опускаюсь в кресло, как в кабинет заглядывает Танда, одна из самых «прибыльных» моделей «НАУ!», смуглокожая девушка с волосами цвета ириски.

— Эй, ты готов?

— Секунду!

— Ладно.

Дверь закрывается.

Марк кладет в рот чипс. Хр-рум.

— В чем дело? — спрашивает он с набитым ртом. — Устала?

— Да, устала… и немного проголодалась.

Хр-рум. Марк хмурится.

— Проголодалась? Ты уверена? Как я понимаю, голодание дает много сил, если только… — Он хмурится еще сильнее. — Ты ведь не ела ничего запрещенного?

— Нет, только пила воду и жевала зелень. Знаешь… — Я заставляю себя сесть прямо, чтобы посмотреть ему в глаза. — Наверное, дело именно в этом. Мне надо поесть тунца. Может, по дороге заедем куда-нибудь?

Хр-рум.

— По дороге на вечеринку?

Я киваю, сглатывая. Не хотела опускаться до такого, думала, что я выше столь низменной потребности, как еда. Но сегодня меня обуяла первобытная жажда жизни, и я задрала лапы, как уродливый шарпей, которые часто сидят на пассажирских местах здешних автомобилей.

— Мы могли бы… — Марк приподымает брови и говорит медленно и четко, как будто обращается… к собаке: — Мы могли бы купить тебе тунца.

Душа поет…

— Только вот… — Хр-рум. Хр-рум. — Престон хочет, чтобы ты разделась.

Я подаюсь вперед.

— Что еще за Престон?

Марк трясет пакетик, выбирая чипс покрупнее.

— Редактор «Вог» по отбору моделей. — Хр-рум. — Влиятельная дама.

— И она будет смотреть на меня голую?

— Ну, может, трусы разрешит оставить.

Хоть что-то…

Я нервно смотрю на свою фигуру. Редактор «Вог» будет обследовать каждый дюйм моей кожи. Оказывается, самое страшное только начинается!

— Когда собеседование?

— На следующей неделе. В Нью-Йорке. Говорю же, я сделаю тебя знаменитой. — Пакет из-под чипсов опустел. Марк сворачивает его и бросает в корзину: гол! — При условии, что ты не прекратишь голодание. Кстати, где мои комиссионные?

— Да-да. — Игнорируя бурчание в животе, достаю из кошелька только что заработанные деньги и отсчитываю двести сорок долларов.

Марк запихивает их в карман пиджака.

— Спасибо.

— А это для Лейлы.

Я отсчитываю еще стопку.

Она тоже попадает в карман пиджака.

— Передам.

Я смущенно рассматриваю свои ногти.

— Марк, так это значит, что ты мой агент?

— Конечно, детка!

Слава богу!

— А разве я не должна что-то подписать?