— Тогда еще неосознанно. Но, наверное, именно с тех пор это желание подспудно поселилось во мне. Отец моей подруги Сары, профессор медицины в Кембридже, был в то время главным врачом хосписа для безнадежных больных. Однажды он позволил нам сопровождать его на утреннем обходе.
Джон Конрад был великолепен. Свой разговор с каждым больным он обставлял так, как если бы тот был самой важной персоной на земле. Он выслушивал их ответы и каким-то образом умудрялся найти нужные слова, чтобы их, страдающих и обреченных, приободрить.
Там лежал восьмилетний мальчик. Он был очень слаб, но еще мог смеяться над шутками доктора. И я вдруг остро пожалела, что у Джордже не было возможности провести последние дни в таком заведении. В тот день, на обратном пути в школу, я и приняла решение.
— Представляю, как среагировал твой отец!
— Ничего ты не представляешь. Он сначала удивился, но как будто согласился с моим выбором. И только спустя какое-то время стал с ним бороться. Естественно, его первым аргументом был комплекс вины. Он говорил, что мое желание идти в медицину связано с ранней утратой матери.
— Известный прием!
— Когда это не сработало, он принялся рассказывать, как тяжело учиться в медицинском, да какая потом трудная практическая подготовка…
— Ну-ка, ну-ка, доктор, поведай! — улыбнулся я. — Он тебе не говорил о дежурствах по трое суток кряду?
В мельчайших подробностях. Я отвечала, что другие же выдерживают, значит, смогу и я. Затем последовала попытка своеобразного подкупа. Отец предложил создать что-то наподобие Фонда Форда и выдавать гранты на научные медицинские исследования. Признаюсь, искушение было велико. Но в конце концов, после целого лета бесплодных уговоров отец сдался. А когда я уезжала, он поцеловал меня и сказал, что больше всего мечтает о том, чтобы я занималась тем, что будет доставлять мне удовольствие.
— Но ведь это все имеет значение ровно до того момента, как ты станешь женой Нико? — опять поддразнил я.
— Господи! — воскликнула она с деланым негодованием. — Ты еще хуже, чем мой отец! С чего ты взял, что я в него влюблена? Разве хоть слово об этом прозвучало?
— В любом случае это было бы грандиозное слияние капитала. — Я уклонился от прямого ответа. — Ваши отцы были бы в восторге.
— С этим не поспоришь, — согласилась она.
— Так, может, и дата уже назначена? — Я вдруг понял, что не очень хочу слышать ответ на этот вопрос.
— Вообще-то, — ответила она с лукавой улыбкой, — наши отцы сговорились на последнюю субботу августа.
— Этого августа ?
Она кивнула.
— Но теперь, ясное дело, им придется все отложить.
У меня отлегло от сердца.
Наконец мне стали понятны подспудные мотивы, побудившие ее пойти в «Медсин Интернасьональ».
Помимо того, что это даст ей возможность работать с больными детьми, она будет находиться за тридевять земель от Нико Ринальди и семейных проблем.
— Признайся, Сильвия: твое решение поехать в Африку случайно не связано с возможностью пропустить собственную свадьбу?
Она хотела подавить усмешку, но это у нее плохо получилось.
— Между прочим, я объяснила всем заинтересованным лицам, что мне требуется время, чтобы все обдумать.
— И как это было воспринято?
— У них не было выбора. Я ведь не только папина дочка, но и мамина. А мама бы боролась за свою независимость. Ну что, мистер любопытный репортер, на все вопросы получил ответ?
«Если бы! — подумал я. — Как раз наоборот, появилась куча новых вопросов».
8
Наступил последний день наших занятий. В пять часов Франсуа, затянувшись очередной сигаретой, позволил себе несколько заключительных замечаний. Он был предельно откровенен:
— Итак… Мы с вами завершили официальную часть подготовки, которая не имеет ничего общего с подготовкой реальной. Вам это станет ясно в тот момент, как вы сойдете с трапа. Каждый новый день в полевом госпитале — это новый опыт, а мы тут можем вас вооружить лишь правильным подходом, научить не бояться никаких проблем — а они, как правило, будут из числа тех, к которым мы вас не подготовили. У тех, к кому я несправедливо придирался, я хочу сейчас попросить прощения. А тем, с кем я был мил, хочу сказать: не беспокойтесь, вы свое получите на месте.
По классу пронесся смешок. Думаю, под его ехидной внешностью скрывался застенчивый, симпатичный человек.
— А теперь всем желаю удачи, — заключил он и добавил то, чего я от него никак не ожидал: — Больше мне сказать нечего.
Вылет был назначен на следующий вечер, так что еще три четверти суток в Париже мы могли провести по своему усмотрению.
Утром мы с Сильвией отправились в музей Родена, затем в последний раз явились в штаб-квартиру «Медсин Интернасьональ».
Нам надо было оформить разные бумажки, в том числе поручения в банк, медицинский страховой полис на случай болезни и застраховать свою жизнь, чтобы родные могли рассчитывать хотя бы на компенсацию в случае чего…
Я распорядился, чтобы после моей кончины Чаз с мамой обогатились на пять тысяч долларов каждый.
Затем мы разошлись по магазинам, чтобы накупить подарков родным. Я отослал маме и Малкольму «антикварные» часы из бронзы с позолотой — в качестве запоздалого свадебного подарка, а моей беременной невестке накупил классных детских вещиц в магазине «Ле Бон Пуан».
По дороге в отель я проходил мимо «Ла Вуа де Сон Мэтр» и решил напоследок заглянуть. Конечно, я не устоял и купил три кассеты, одну из которых попросил завернуть в подарочную упаковку. Для Сильвии.
Я нервно выхаживал рядом с автобусом. Было уже поздно. Пора ехать, не то мы опоздаем на самолет. Я поглядывал на часы, гадая, что с ней могло произойти.
— Эй, Мэтью! — прокричал Франсуа. — Садись в автобус. Не волнуйся, если мы уедем без нее, она наймет лимузин. Не обеднеет.
Меня эта реплика не успокоила и не насмешила. Но я повиновался.
Не успел я усесться, как на верхней ступеньке появилась Сильвия. За ней следовал ее верный страж.
В голубом свободном свитере, обтягивающих джинсах и черных кожаных сапожках она была неотразима. Она плюхнулась рядом со мной и ободряющим жестом потрепала меня по руке.
— Прости. Никак не могла закончить разговор. От них не отвяжешься!
Я счел за лучшее не спрашивать, о ком идет речь.
В транспортном потоке на площади Этуаль Франсуа воскликнул:
— Смотрите хорошенько, мальчики и девочки! Сейчас у вас за окном больше транспортных средств, чем во всей Эритрее.
Преданному Нино оказался отдан в распоряжение весь последний ряд. Поймав его взгляд, я помахал рукой, приглашая пересесть к нам поближе. Но он смотрел куда-то мимо. Нино находился при исполнении и был не расположен к панибратству.
В аэропорту Шарль де Голль, когда мы покидали свои вещи на тележки и покатили их к выходу на регистрацию, цербер продолжал с почтительного расстояния наблюдать за своей подопечной. Наконец, когда мы добрались до паспортного контроля, его обязанности были исчерпаны, и Нино подошел к нам с Сильвией. Неловко переминаясь с ноги на ногу и не отрывая взгляда от носков своих туфель, он стал прощаться.
— Счастливого пути, синьорина Далессандро! Жаль, что меня там не будет, чтобы за вами присматривать. Но… — Тут он замолчал, охваченный робостью.
— Ты очень милый, Нино, — нежно произнесла Сильвия. — Спасибо тебе за все. Передавай привет жене и дочке. Арриведерчи!
Он краем глаза посмотрел на меня, словно желая сказать: «Я на тебя рассчитываю, парень. Уж не подведи». Затем он повернулся и медленно зашагал по проходу.
— Скучать будешь? — пробурчал я.
— Нет, — помотала она головой.
Я взял ее за руку, и мы поспешили к остальным, в магазин дьюти-фри, чтобы сделать последние покупки первой необходимости — например, коньяк и виски. Морис Эрман тащил двухлитровую бутыль голландского джина.
— Известно ли тебе, что этот джин из можжевеловых ягод изобрел голландский профессор медицины? — немного смущаясь, изрек он.
— Ты, кажется, собрался им лечить всю Эритрею, — посмеялся я.
— С хорошей скидкой взял! Я подумал, может пригодиться. Вдруг в самолете горючее кончится?
После этого вся наша группа численностью одиннадцать человек сгрудилась у выхода на посадку. Мы болтали о всякой всячине, стараясь не показывать друг другу своего волнения.
Наконец объявили посадку на рейс 224 компании «Эфиопские авиалинии» до Асмэры. Франсуа с видом армейского сержанта встал в дверях самолета, желая убедиться, что все до единого командос от медицины, прошедшие беспощадную муштру под его бдительным руководством, взошли на борт. Само собой, он не мог пропустить без едкого комментария Мориса с его мощной бутылью.
— Вот это пузырь! Ты прямо как ребенок, Эрман. Не мог, что ли, взять что-нибудь более респектабельное? Например, «Курвуазье»?
У него нашлось доброе словечко и в адрес моего рюкзака, из которого высовывался длинный прямоугольный сверток.
— А это еще что за чудище, доктор Хиллер? Шоколадка «Хершз»?
— Вынужден тебя разочаровать, Франсуа. Это моя клавиатура, я тебе уже говорил.
— Ага, — ответил тот. — Жду не дождусь, как ты станешь играть, а я ничего не услышу.
Измотанные, как стайеры после забега, мы с Сильвией пробирались по узкому проходу к своим местам.
Когда мы уселись и пристегнулись, она повернулась ко мне с улыбкой.
— Это за что? — не понял я.
— Просто так. Я… piena di sentimenti. — Она вдруг перешла на итальянский.
Полна разнообразных чувств, — машинально перевел я. Эта формулировка весьма точно отражала и мое собственное состояние. Определить словами то, что я сейчас испытывал, я бы тоже не взялся.
Я полез в карман и протянул ей сверток.
— Это чтобы слушать на твоем новомодном японском магнитофоне.
— Спасибо. «Все хиты Хиллера»?
"Сценарий счастья" отзывы
Отзывы читателей о книге "Сценарий счастья". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Сценарий счастья" друзьям в соцсетях.