Барбара Картленд - Строптивая принцесса

1887 год

— Такое скопление родственников действует на меня угнетающе, — недовольно пробурчала принцесса Вильгемина.

Зенка удивленно посмотрела на свою кузину. Она знала, что Вильгемина в любой ситуации сумеет найти повод для недовольства, но к торжественному обеду, который королева Виктория давала для членов семьи в честь своего золотого юбилея, придраться, по мнению Зенки, было просто невозможно. Более того, ей, приехавшей из Шотландии и привыкшей к тихой, уединенной жизни, все происходящее казалось волшебным сном.

Король Дании сидел по правую руку королевы, король Греции — по левую, место напротив занимал король Бельгии. Лучи солнца, отражаясь от стоявшего в центре стола золотого блюда, создавали атмосферу какого-то неземного, волшебного праздника.

— Столько титулованных особ, — вновь послышался противный, утробный голос Вильгемины, — и нет даже парочки кавалеров для нас с тобой.

Зенка едва заметно улыбнулась. Толстой, некрасивой, с несносным характером Вильгемине Пруссенбургской скоро должно было исполниться тридцать лет, а она до сих пор не была замужем.

Родители Вильгемины много раз пытались устроить судьбу дочери, но потенциальные женихи и слышать не хотели о пруссенбургской принцессе.

Зенке, знавшей о многочисленных безуспешных попытках Вильгемины выйти замуж, стало жаль кузину. Она присела рядом с ней, попыталась ее утешить:

— Но ведь здесь есть и холостяки. Например, баденский принц Луи-Уильям.

Вильгемина смерила ее уничтожающим взглядом.

— Луи-Уильям обручен и сразу по окончании торжеств официально объявит о своей помолвке.

— Я не знала об этом, — кротко ответила Зенка. — А может, тогда стоит обратить внимание на сиамского принца Деванонга?

— Зенка, ты невыносима! — вспылила Вильгемина. — Я не сомневаюсь, что у него столько жен, что хватит на целый гарем.

— Наверное, ты права, — согласилась Зенка. — Но, по-моему, торжественный обед в честь юбилея королевы — не самое подходящее место для знакомства с будущим мужем.

— Королеву называют «европейской свахой», — возразила упрямая Вильгемина. — Будь я посмелее, давно бы попросила ее подыскать мне жениха.

— Не только у тебя — ни у кого из нас не хватит смелости обратиться к королеве, — рассмеялась Зенка, подумав, что королева умеет нагонять страх на окружающих. Поговаривали, что принц Уэльский дрожал как осиновый лист, когда мать призывала его к себе.

Королева была очень упряма и всегда поступала так, как она сама считала нужным. На благодарственный молебен в Вестминстерском аббатстве Виктория вопреки вековым традициям решила отправиться в шляпе, оставив дома скипетр и прочие монаршие регалии.

Премьер-министр пытался отговорить королеву от этой безумной, по его мнению, затеи, но не смог. Тогда он обратился за помощью к принцессе Уэльской в надежде, что ей удастся повлиять на венценосную свекровь.

Из королевских покоев принцесса вылетела как ошпаренная.

— Меня отругали, как провинившуюся девчонку, — пожаловалась она поджидавшему ее премьеру.

И хотя лорд Галифакс заявил, что «люди платят деньги, чтобы посмотреть на пышное облачение королевы», а лорд Розберри ехидно добавил, что «символом монархии является скипетр, а не шляпа», королева осталась при своем мнении. Все придворные дамы получили письменные инструкции, согласно которым им следовало присутствовать на церемонии «в шляпах, платьях с глухим воротом и без накидок».

Но когда наконец наступил знаменательный день, даже самые ярые противники нарушения традиции забыли обо всех разногласиях при виде величавой и гордой королевы, под звуки марша Генделя медленно направлявшейся к аббатству.

На Зенку особенное впечатление произвел почетный эскорт, сопровождавший открытую карету королевы. Его возглавляли индийские кавалеристы в красочных мундирах, а за ними следовали трое сыновей, пятеро зятьев и девять внуков Виктории — мужская половина ее большого семейства.

Публике очень понравился золотобородый кронпринц Германии в расшитом золотом белом мундире. В своем шлеме с германским орлом принц напоминал средневекового рыцаря. Мало кто знал о его неизлечимой болезни и об обеспокоенности королевы слухами, которые распускали Бисмарк и его приспешники о супруге принца — ее любимой дочери Викки.

Молебен был долгим и очень волнующим. После службы принцессы подошли к королеве и по очереди поцеловали ей руку, заставив присутствующих прослезиться от умиления. Но все это было позади, и теперь королева давала торжественный обед для членов своей семьи, численность которой превышала шестьдесят человек.

Зенка знала, что с минуты на минуту начнется парад «голубых мундиров», за которым Виктория будет наблюдать с балкона, а затем состоится церемония вручения подарков.

Как будто угадав ее мысли, раздался возглас:

— Дорогу Ее Величеству!

Зенка поспешно встала, и в этот момент в зал, шурша черными шелками, вошла королева и направилась к балкону.

Только вечером, когда закончился обед, на котором королева присутствовала в платье, расшитом серебряными розами, трилистниками и чертополохом[1], кузины продолжили свою беседу. Они направились в Китайский зал, чтобы полюбоваться на фейерверк, и Вильгемина вновь начала ныть:

— Так и знала, что ты не останешься танцевать!

— Я так устала за сегодняшний день, что у меня гудят ноги, — призналась Зенка, наблюдая за взлетающими в небо разноцветными искрами. — Посмотри, какое чудо! В жизни не видела ничего красивее!

Но Вильгемине было не до фейерверков.

— Я хочу выйти замуж за короля, — неожиданно оказала она.

— За короля? — переспросила изумленная Зенка. — Почему?

— Из меня выйдет отличная королева. А в бриллиантах я буду выглядеть даже лучше принцессы Уэльской, — не моргнув глазом заявила Вильгемина, у которой под действием выпитого за обедом вина развязался язык.

Зенка едва удержалась от смеха. Вильгемине проще было бы забраться на луну, чем пытаться соперничать с принцессой Уэльской, которая по праву считалась первой красавицей в королевской семье.

Каждый раз при виде принцессы Зенке казалась, что та не идет, а парит над землей, а уж не восхититься лебединым изгибом шеи Александры и ее чарующей улыбкой было просто невозможно.

— Мне кажется, что кузине Александре приходится нелегко, — тихо проговорила Зенка.

— Это ты о любовных похождениях принца? — Вильгемина презрительно махнула рукой. — Подумаешь! Зато у нее есть бриллиантовая тиара, ожерелье и она будет королевой.

— Я думаю… — задумчиво начала Зенка.

— Не о чем тут думать! — оборвала ее Вильгемина. — Я хочу быть королевой. Хочу! Все европейские принцессы давно пристроены, а до меня никому нет дела. Это несправедливо!

В ее голосе прозвучали горькие ноты, и Зенке стало жаль кузину.

— Но в Германии столько герцогств и княжеств, — сочувственно сказала она. — Неужели там нет холостых монархов?

— Ни одного: все давно женаты, — мрачно покачала головой Вильгемина.

Зенка и сама знала, что на все более или менее важные троны в Европе королева Виктория уже успела посадить своих дочерей и внучек. И все они: Викки, крон-принцесса Германии, Алиса Гессенская, Элен Шлезвиг-Голштейнская и многие другие — присутствовали на обеде.

Похоже, бедной Вильгемине и впрямь было не на что надеяться.

— Вспомнила! — воскликнула с торжеством Зенка. — Каранийский король Миклош не женат!

Но, к ее удивлению, хмурое лицо кузины стало не радостным, а еще более угрюмым.

— За этого человека я бы никогда не вышла замуж! — отрезала она.

— В чем дело? Чем он тебя рассердил? — спросила удивленная Зенка.

— Это не человек, а грубое, противное животное. Кроме того, у него обезображено лицо и повреждена нога, — в сердцах выпалила Вильгемина.

— Но тебе-то что он сделал? — продолжала настаивать Зенка.

— В прошлом году он был здесь на балу.

— Да? — удивилась Зенка. — Я его не помню.

В этом не было ничего удивительного, так как в прошлом году ей было только семнадцать и ее отправили спать вместе с другими малолетками.

— Так что случилось? — с любопытством повторила Зенка.

— Король не мог танцевать из-за поврежденной ноги, — медленно заговорила Вильгемина. — Мне стало его жаль, и я решила побеседовать с ним.

Она сделала паузу, и в ее глазах вспыхнул злобный огонек.

— Я на мгновение отвернулась и тут же услышала, как он сказал мужчине, стоявшему рядом с ним: «Уберите от меня эту толстую фрау! Меня от нее уже тошнит».

Зенка прикусила губу, чтобы не расхохотаться.

— Как он нехорошо повел себя, — с трудом проговорила она.

— Он говорил по-каранийски, — мрачно продолжала Вильгемина. — Наверное, думал, что я ничего не пойму, но ошибся. Я дала клятву, что никогда, ни при каких обстоятельствах не скажу ему ни слова.

— Тебя можно понять, — согласилась Зенка, подумав, однако, что нельзя осуждать короля Миклоша. Ей было легко представить, как навязчиво и бесцеремонно держалась Вильгемина, оказавшись в обществе неженатого монарха.

— С тех пор я многое узнала о короле Миклоше, — продолжила мстительная Вильгемина.

— Что же?

— Он устраивает оргии — да, самые настоящие оргии — в своем замке в Карании.

— Что за оргии? — заинтересовалась Зенка.

— Точно не знаю, — неохотно созналась Вильгемина. — Кузен Фредерик что-то говорил об этом, когда гостил у нас на Рождество.

— Как можно верить тому, что говорит кузен Фредерик? — возмутилась Зенка. — Он и его жена-сплетница специально сочиняют всякие небылицы. Им доставляет удовольствие ссорить людей друг с другом.