Теперь Ямиль даже сына к бабушке отправил, чтобы нам побыть вдвоём. Он хочет, чтобы я был только с ним. Он меня любит. Я каким-то образом чувствую это. Но что мне делать с собственными чувствами? Куда деть то, что со мной сейчас творится? Одон посоветовал жить сегодняшним днём. Наверное, так и нужно будет сделать. Я больше не хочу его ранить. Чтобы он расстраивался из-за меня. Стану жить как его муж. Что я месяца не смогу выдержать? Тело же реагирует на его ласку, а душа пусть идёт лесом. Можно же лежать с закрытыми глазами и представлять, что ты с девушкой. Не знаю, как долго я так размышлял, но вот на балконе появился Ямиль. Он сел в соседнее кресло.

— Мы так и не позавтракали, Максиан. Но теперь уже пообедаем. Есть хочется, — слабо улыбнулся он.

— Ешь, Ямиль, — я протянул ему руку.

Он удивлённо поднял брови.

— Зачем ты делаешь мне одолжение? — сказал срывающимся голосом.

— Не надо об этом, Ямиль.

Я встал и, подойдя к нему, поднёс запястье к его губам.

— Ну, давай, выпей немного крови. Сколько тебе её нужно?

Он врезался зубами в кожу, потом зализал ранки и ответил.

— Не больше трёх раз в неделю. Но после магического истощения, как вчера, требуется дополнительная доза. Тебе повезло, что я немного восстанавливаюсь после сна. Иначе я не смог бы провести ритуал утром. Спасибо, Максиан.

— Пожалуйста, — тихо ответил я, потом подошёл к ограждению балкона.

Ямиль встал позади меня и обнял. Он поцеловал мою шею и положил голову на плечо.

— Мне больно от того, что ты меня не принимаешь. Но я не могу всё время заставлять тебя, привязывая к кровати. Ты прав, это несправедливо по отношению к тебе. Я ласкаю твоё тело, и оно отзывается, но получается, что насилую душу, а так не должно быть.

Я чувствовал, с какой болью он это говорит. Я пересилил себя, чтобы не отстраниться. Сегодня он, возможно, жизнь мне спас, кто знает. Я же не могу его отблагодарить. Хотя почему, могу.

— Больше не надо меня привязывать, Ямиль. Это действительно неприятно. Но я не против. Мы можем заниматься сексом. Только задницу мою не трогай, этого я не могу позволить. Прости, не могу переступить через себя.

— Я тебя понял. Никакого проникновения. Но руками ты позволишь себя приласкать? — спросил он.

— Не знаю. Я не разбираюсь в любви двух мужчин. Знаешь же, что у меня два друга гея. Но, как ни странно, я никогда не спрашивал, как это у них происходит, а они не делились. Даже на порносайтах такое не смотрел никогда. Поэтому смутно себе всё представляю, — смущённо сказал я.

— Ты любишь смотреть порно? — в его голосе звучало удивление.

— Все подростки этим интересуются во время того, когда бурлят гормоны. А потом это скрашивает твой одинокий разговор с самим собою. Ты понимаешь, о чём я.

— Разумеется. Я обещаю, все, что я буду делать, тебе понравится. Только позволь мне, пожалуйста, — он снова поцеловал меня в шею.

— Хорошо. Пообещай, что если я скажу, нет, ты остановишься. Понимаешь, это всё так неожиданно, непонятно, страшно, и почему-то волнительно. Я не могу разобраться в себе. Прекрати целовать мою шею, я начинаю возбуждаться, — произнёс я.

— Ты покраснел. Тебе стыдно об этом говорить? Ты же взрослый мальчик, Максиан.

— Я всегда стеснялся говорить о сексе, даже с друзьями. Но как ни странно, танцевал стриптиз в клубе. Вообще я не стриптизёр. Выперли с работы, подумав, будто я гей. Вот и пришлось зарабатывать этим. Гадский Женя устроил так, что меня никуда не брали. Разве что туалеты мыть. Ой, что это?

Я увидел перед собой маленькую яркую точку с золотистым хвостиком. Она кружила перед моим лицом.

— Отойди в сторону. Это — весточка, но не тебе.

Я отошёл на пару шагов в сторону. Светящаяся точка подлетела к нему. Ямиль прихлопнул её двумя руками как муху, а потом раскрыл ладони. На его коже появилась надпись и через несколько секунд исчезла.

— Наран пишет, что в курсе моих проблем. Он даёт мне неделю отдыха. Будет вылетать на помощь людям сам, если потребуется. Старосты деревень уже оповещены. Не думаю, что у него будет много работы. Иногда неделями приходится бездельничать. А иной раз пять дней подряд куда-то летаешь. Нужно бы поблагодарить его.

Ямиль сложил ладони вместе и что-то прошептал в них. Потом слегка приоткрыл и дунул. Появилась точка с таким же золотым хвостиком.— Наран Янар, — сказал Ямиль, а точка с бешеной скоростью унеслась прочь.

— Ничего себе? И когда она долетит? Далеко Наран живёт? — я был удивлён.

— Через минуту будет у него. Наран живёт в ста километрах к югу от меня. Тоже в замке, но гораздо скромнее. Его отец имеет титул графа. Они с отцом помогают людям рядом с ними. Весточка преодолевает расстояние в сто километров за минуту. Так что ты там насчёт возбуждения говорил?

На последних словах он зловеще улыбнулся, глядя на меня. Я весь съёжился. Блин, и на что я недавно согласился? Теперь придётся выполнять обещание. Но на выручку пришёл, появившийся Ютан.

— Простите, Светлейший. Обед подан.

Мы пошли в столовую, и я снова увидел служанку. Она промелькнула, мимо нас. Только поклонилась в пояс. На ней были сиреневые брюки и рубаха как у Ютана, но лицо я не разглядел. Блин, они тут точно как невидимки. Но как ни странно, в комнатах убрано и на кровати свежее белье. Всегда чистая вода в купальне. Когда они всё это делают?

Ямиль

Мы пообедали молча. Максиан, вероятно, думал о чем-то своём, а я о нём. Если честно, то я был удивлён его рассказом. Никогда бы не подумал, что человек, раздевающийся до стрингов в клубе, может быть скромным. Краснеть, разговаривая о сексе, и не интересоваться всеми мыслимыми его аспектами. Но, тем не менее, в моём любимом порой сочеталось совершенно несочетаемое. Шлюха по природе своей такая. Мне, было всё равно, что он делал до меня. Сколько сексуальных партнёрш у него было. Я любил его, а всё что раньше уже не важно. Да, он работал, раздеваясь на потеху. Танцевал и пел в клубе, умело возбуждая народ своими танцами, но как можно было предположить, шлюхой вовсе не был.

Я снова посмотрел на него. Он ел без аппетита. Так, что-то ковырял вилкой. От первого блюда осталась половина тарелки.

— Так нельзя, Максиан, ты похудеешь, — заметил я.

— Лишь бы не потолстел. Вот это уже плохо. Хотя я не склонный к полноте. Но всё равно мы с бабушкой на обед варили какое-то одно блюдо. У нас не было возможности, питаться как в лучших домах Лондона, переменами из трёх блюд, — грустно улыбнулся он.

— Давай, после обеда погуляем. Можно посидеть в беседке, — предложил я.

— Хорошо. Всё равно заняться нечем. Если бы у тебя были взрослые игры или телевизор хотя бы.

— Есть, в шкафу моего кабинета. Карты, шашки, шахматы, нарды. Что предпочитаешь?

— Карты и нарды. Остальное сложно для моего понимания. Давай вечером в нарды сыграем, — произнёс он, беря стакан с соком.

— Отлично. Тогда если наелся, то пойдём гулять.

Мы вышли на задний двор, и зашли в беседку. Я сел в кресло, потом поманил его рукой.

— Иди ко мне, миа амо. Посиди у меня на коленях. Ты обещал, что с сегодняшнего дня я могу к тебе прикасаться.

— Не на улице же, — он округлил глаза.

— Растения, обвивающие беседку, нас закрывают. А слуги стараются не показываться на глаза. Разве что Ютан, но ему я как себе доверяю.

— Только девочка сидит у парня на коленях. Чувствую себя бабой рядом с тобой. Может мне гормонов попить, чтобы сиськи отросли? — буркнул он, но всё же сел на мои ноги.

— Ничего не имею против трансгендеров, но мне больше нравится настоящий мужчина. Ты очень красивый, Максиан.

Я привёл спинку кресла в полулежащее положение. Потом обнял его и притянул к себе. Он оказался лежащим на моей груди. Замер, словно испуганный птенец, но не отстранился. Я погладил его по голове, успокаивая.

— Твои друзья разве никогда не сидели друг у друга на коленях?

— Не знаю. Может и сидели. Сергей и Виктор ведут себя более чем прилично на людях. За руки не держаться. Даже при мне ничего такого. Они говорят, что отрываются потом, когда одни. А другие люди не должны знать, что они геи. Всё равно кто-то узнал, а может Женя сболтнул. Из-за этого нас тогда чуть не уделали семеро ублюдков.

Максиан вдруг заговорил. Поведал, из-за чего его выгнали с работы. Рассказал, о трудном полуголодном детстве. О том, как бабушка выбивалась из сил, гробя здоровье на работе ради него. Поведал о пьяной матери, гуляющей от мужика к мужику. Я не перебивал, слушал его сумбурный рассказ. Потому что под конец он стал говорить о клубе, как он согласился на такую работу.

— У тебя было много женщин, Максиан? — спросил я, когда он замолчал.

— На самом деле немного. Да, в институте я менял девчонок. Как будто в штопор какой вошёл. Но опять же, за четыре года их было не больше пяти. Все были писаные красавицы. Но чаще они меня бросали, чем я их. Это одногруппники думали, что у меня куча баб, но большинство из них были просто подругами. Я с трудом схожусь с женщиной в постели. Может детская травма повлияла. Когда мне было шесть лет, бабушка легла в больницу на операцию. Попросила маму забрать меня на время. Та приволокла меня в дом своего сожителя. Однокомнатная убогая квартира и минимум мебели. Мне постелили на раскладушке, а сами спали на старом продавленном диване. Когда напивались в хлам, им было всё равно, сплю я или нет. Трахались как кролики. Иногда сожитель продавал маму за еду и водку. И тогда её ебли сразу несколько мужчин. Меня запирали на кухне. Я сидел под столом и скулил. Она стонала на всю квартиру, а я думал, что ей больно. Что ей делают плохо. Может быть, поэтому первый секс у меня был в девятнадцать лет, когда из армии пришёл. Девушка заявила тогда, что я урод, потому что даже удовлетворить её не смог. Типа я в сексе полный ноль. Вот и остальные уходили к более раскрепощённым парням. А я делал вид, что меняю девчонок как перчатки. Только с Катей всё получилось. Да, она была серой мышкой, но самой лучшей. Она говорила, что я её ангел. А потом эта вечеринка и всё. Мне потом сказали, что Катина подруга какой-то дряни мне в пиво подлила. Но сама Катя в это не поверила.