— Ты что делаешь, Ямиль?! Отпусти меня! — сказал он гневно.

— Тихо, не надо сопротивляться. Тебе же нравиться, миа амо, — улыбнулся я, проводя рукой по его члену.

— Это просто утренний стояк. Отпусти меня, — зашипел он.

— Правда? А так?

Я лизнул впадинку его пупка, а потом подул туда. Его член снова дёрнулся. Я проделал это несколько раз и снова принялся целовать его живот. Опустился ниже, поцеловал лобок, не задевая его органа. Он стал извиваться подо мной, пытаясь освободиться. Я видел, что, несмотря на это, он возбуждается. Поэтому провёл языком от паха до пупка, а после двинулся вверх, стараясь возбудить его как можно больше. Я целовал и лизал его тело, иногда легко прикусывая кожу. В какой-то момент он сдавленно застонал. Этот стон прозвучал как самая красивая мелодия. А когда я достиг его сосков, втянул один из них губами. Он выгнулся и зашипел. Мои руки одновременно с этим скользили по всему его телу. Я не уставал его ласкать, сдерживая свои собственные порывы. Его влажные от поцелуев соски набухли и затвердели, превращаясь в маленькие ярко розовые камешки. Я прикусил один из них, а он снова задёргался подо мной.

Максим

Меня разбудило то, что кто-то прикасается к моему животу. Это было слегка щекотно и так приятно. А ещё я чувствовал, что член стоит колом, прося разрядки. Мне как раз снилось, что я занимаюсь любовью с красивой брюнеточкой с пышной грудью и, вот сейчас, сон превращается в явь. Я открыл глаза и увидел Ямиля. Сразу вспомнил, где я и с кем. Начал дёргаться, но руки как будто были чем-то привязаны к спинке кровати. Было не больно, но и распутаться я не мог. Попросил его остановиться, а этот гад не послушал меня. Лизнул пупок и подул в него. Мой член дёрнулся. Предатель, вытворяет что хочет. Несмотря на то, что я извивался и дрыгал ногами, Ямиль продолжил ласкать моё тело. И я застонал, тихо, но всё же застонал. Было так стыдно, что тело предало меня окончательно. Оно возбуждается от ласк мужчины. В этот момент я ненавидел самого себя за это. Казалось, что тело в данный момент живёт отдельно от разума. Ямиль стал целовать мои соски, а меня со стоном выгнуло от наслаждения. Нужно отдать ему должное, он умеет обращаться с партнёром. Знает, на какие точки надавить, чтобы у тебя не осталось шанса сопротивляться. Я прикрыл глаза, чувствуя, как болезненно затвердели соски, распространяя возбуждение вниз по телу. Неожиданно Ямиль прикусил один из сосков. Эта лёгкая боль немного отрезвила.

— Ямиль прекращай. Зачем ты так? — выдавил я нервно, и снова стал извиваться под ним.

— Да что ж ты такой упрямый? — рыкнул он, придавливая меня своим телом к кровати.

Обхватив ладонями мои щёки, Ямиль впился в мои губы. Это был бешеный, неистовый поцелуй. Он как будто насиловал мой рот. Меня ещё никто не целовал с такой страстью и бешеным напором. Это было непривычно и пугающе. Но одновременно с этим, я почувствовал, как каждое нервное окончание обостряется до предела. Ямиль начал ерзать на мне, а наши возбуждённые члены тереться друг о друга. Я сдался, потому что в мозгу пролетела красной вспышкой мысль: «Приласкай его, прикоснись к нему, дай мне кончить, пожалуйста». Он как будто понял меня. Оторвался от моего рта и прочертил влажную дорожку от горла до паха. Потом быстро лизнул головку члена, пощекотал кончиком языка уздечку. Затем его губы и язык прошлись по всему стволу, и добрались до мошонки. Я изнемогал от этой ласки. Хотел, чтобы мой член погрузился в плен его губ, но он не делал этого. Играл с моими яичками, всасывая их в рот. Потом стал целовать промежность, постепенно приближаясь к анусу. Не достигнув его, он двинулся назад. Провёл языком по шву мошонки, вызывая приятную дрожь во всём теле. Добрался поцелуями до головки с капелькой смазки, а после ввинтил язык в уретру. Я снова застонал, а когда Ямиль погрузил мой член в рот, чуть не закричал от наслаждения. Ямиль скользил губами по моему возбуждению, заглатывая до самого основания. Одновременно с этим, его язык умудрялся, как змейка извиваться на моём члене. В глазах заплясали цветные пятна. Я уже готов был кончить, но он быстро пережал пальцами член у основания. Я заскулил от досады, тяжело дыша, а он поднялся и опять присосался к моим губам. Потом взял оба наших члена в руку и стал дрочить. Я стонал прямо в его губы. Уже не стесняясь, сам целовал его, отдавая ласку в ответ. А когда меня затрясло в оргазме, я просто выпал из реальности. Со мной такого ещё не было. Очнулся, когда почувствовал, как Ямиль целует внутреннюю сторону бедра.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Не бойся, миа амо. Всего лишь капелька крови. Я проголодался.

Он прокусил мою кожу прямо там. Было не больно, наверное, снова применил заклинание. Но в душе вдруг всколыхнулась волна протеста. Я для него не только сексуальная игрушка, но ещё и еда. Он облизал мои ранки. После нарисовал пальцем в воздухе что-то типа восьмёрки. Мои руки наконец-то освободились.

Вдруг накатила волна такой горечи и стыда, за то, что я сейчас сделал. Я же практически умолял мысленно, приласкать меня и дать кончить. Целовал его после того, как он этими губами облизывал мой член. Мне вовсе не было противно от этого, наоборот, я стонал в эти губы, как последняя блядь. Что со мной творится?! Так не должно быть?! Да, ко мне и раньше приставали геи, некоторые были очень красивые. Но, несмотря на отсутствие секса, я не умолял в мыслях взять в рот мой член. Я что в гея превращаюсь?! Что он сделал со мной такое, гадский колдун?! Я свернулся калачиком и скульнул от досады. Ямиль попытался вытереть влажными салфетками мой живот, но я ткнул его локтем.

— Не трогай меня, сука! Не трогай! Что ты со мной сделал?! Я не такой! Это не я! Отдался мужику, как последняя шалашовка! — заорал я.

Он лёг рядом и обнял меня, прижимая к себе.

— Т-ш-ш. Тихо, Максиан. Я ничего с тобой не делал. Никакого гипноза, честное вампирское. Просто связал тебе руки, чтобы ты не сопротивлялся. Тебе же понравилось на самом деле. Зачем ты сейчас расстраиваешься? Твоя горечь застревает у меня в горле, мешая дышать. Мой ежевичный мальчик, зачем ты себя мучаешь? Любовь между мужчинами бывает, и это не так плохо, как тебе кажется, — ласково ворковал он над моим ухом.

— Я хочу вымыться, — тихо произнёс я.

— Хорошо. Приходи в уборную. Я согрею для тебя воду.

Через некоторое время я уже сидел в бассейне. Подтянул колени к телу и, обхватив ноги руками, положил на них голову. На самом деле мне не просто хотелось вымыться. Хотелось стереть невидимые следы его губ и пальцев с моей кожи. После крышесносного оргазма наступил какой-то откат. Я почувствовал, что меня будто изнасиловали. Привязали к кровати и сделали что вздумается. Вдруг захотелось, чтобы кто-то обнял, как в детстве, и пожалел. Но никого кроме Ямиля тут не было. Он сидел голый на бортике купальни, гладя меня по голове.

— Не надо так, миа амо. Зачем ты себя мучаешь? Отпусти себя на волю. Твой разум не хочет признавать, что тебе приятны мои ласки, а тело говорит об обратном.

Я чувствовал, что с каждым его прикосновением к моим волосам, мне становиться легче. Знал, что он вынужден забирать на себя половину того, что я сейчас испытываю, но ничего не мог с собой поделать. Я ещё больше захотел тепла объятий, не понимая, что со мной не так. Раньше я таким не был. Это страшно, чувствовать, что ты превращаешься в какого-то незнакомца для себя.

— Обними меня, пожалуйста. Я так больше не могу. Я не знаю что делать. Я запутался в своих ощущениях, — в глазах появились предательские слёзы.

Он залез ко мне в купальню и, усадив к себе на колени, прижал к своему телу, обнимая.

— Зачем ты появился в моей жизни, Ямиль? Перевернул всё с ног на голову. Я хочу домой, отпусти меня, пожалуйста, — скульнул тихо.

— Кто знает, Максиан, зачем мы рождаемся. Зачем нам дано то или другое. Я читал вашу библию. Там написано, что господь даёт ровно столько, сколько человек способен вытерпеть.

— А то, что мужеложство это тяжёлый грех, про это ты не читал?

— Читал. Но не всё поддаётся логике, миа амо. По библии именно бог создаёт людей. Он позволяет им зачаться и родиться. Тогда зачем создавать геев? Чтобы потом объявить их грешниками? Что-то тут не сходится, никогда не думал? У нас не считается грехом всё, что создал сам Тёмный. Потому что мы его дети, и изначально не можем быть плохими. Всё что заложено в утробе матери у нас не считается грехом. А вот то, что человек приобрёл сам, в течение жизни карается, иногда даже сурово. Например, склонность к воровству, обману или ещё что-то подобное. У нас не принято врать, быть скупым, или не проявлять заботу и милосердие, это считается грехом. Есть ещё несколько нюансов. Долго рассказывать. А отпустить я тебя не могу. Мы договорились, что будем вместе месяц, а там посмотрим, — он поцеловал меня в макушку.

— Пап, ты тут?! Долго вы ещё мыться будете? Я кушать хочу! — крикнули за дверью.

Блин, я совсем забыл о мальчишке. Хорошо, что Ямиль каким-то образом снова двери запер.

— Пойдём завтракать. Твой сын проголодался, — я стал выбираться из бассейна.

— По голосу чувствую, ему нужна не та пища, о которой ты думаешь. Сам он в подвал на ледник пройти не сможет. Там хранится запас крови.

Мы быстро вытерлись и, почистив зубы, вышли из ванной. На встречу уже спешил Ютан.

— Доброе утро, Светлейший. С востока на наши земли надвигается смерч. Старейшина прислал весть, он уже там. С ним Енс, Зайт, и Наран.

— Какое же оно доброе, Ютан. Если дед собрал лучших магов и колдунов рода, значит дело серьёзное. Накорми Ваэля кровью. Я переоденусь и уйду порталом, так будет быстрее.

Ямиль кинулся в гардеробную, а Ютан положил руку мне на плечо.

— Не волнуйтесь, лорд Максиан, они справятся, не в первый раз. Сейчас главное не выходить на улицу. Будет сильный ветер. Но смерч они остановят, я уверен. Пойдёмте завтракать.