— Доусон, — произносит Каз спокойно, шагая со скотчем и сигарой в одной руке. Он опускает свободную руку на плечо Доусона. — Не надо. Грег выведет его, и я занесу его в черный список. С ним покончено.

Павел качает головой, более напуганный этим утверждением, чем мыслью о жестокой расправе Доусона. Доусон отпускает его и разворачивается. Павел опадает на землю, кашляя, наклоняется дважды, задыхаясь. Я думаю, все кончено, и Павел тоже, открывая рот, вероятно, чтобы умолять о своей карьере, о затем Доусон разворачивается назад и его кулак бьет, врезаясь в лицо Павла. Он падает в сторону, и Доусон собирается снова ударить его, прежде чем я поймала его руку. Я кладу руки на лицо Доусона и его руки оборачиваются вокруг меня.

— Нет. Хватит. Я в порядке. Все кончено. — Я беру его руку и потираю костяшки большими пальцами.

Доусон находится на грани, ярость делает его больше и сильнее, в его глазах насильственный блеск, когда он смотрит на Павла.

— Грей, он…

— Он ничего. Это твой день рождения. Просто пусть он уйдет. — Я встречаюсь с глазами Доусона, и даю увидеть, что я в порядке.

И правда, я в порядке. В одном Павел был прав. Роскошные платья и дорогие украшения не могут спрятать ту, кем я была, что я делала. Но это в прошлом. Я больше не этот человек, и не невинная и наивная дочь пастора, которая уехала в Лос-Анджелес. Но они обе это часть той, кто я есть, кем я должна была быть, но это больше не я.

Всегда приятно, когда бьешь выродка коленом по яйцам.

Я смеюсь над несвойственной мыслью, и выражения Доусона меняет от гневного до запутанного.

— Что смешного?

— Просто, я думала, как хорошо было бы прибить этого придурка по яйцам.

Доусон бормочет, а затем взрывается смехом, и также Каз и Грег.

— Просто не делай этого со мной.

Я тянусь и беру его ладошками между ног.

— Никогда. Я слишком сильно люблю их. Каз и Грег кашляют и отворачиваются, и я понимаю, что все еще немного под кайфом, если я правда только что это сказала и сделала это перед ними.

На мгновение Доусон шокировано молчит.

— Черт, Грей. Ты должна пить чаще, если это делает тебя такой. Ты очень сексуальна, когда ты навеселе.

Я позволяю Доусону увлечь меня внутрь, и мы сидим в гостиной на диване. Я потеряла счет тому, как много бокалом вина я выпила, когда мы разговаривали с нашими друзьями. Комната пустеет, пока там не остается лишь семь о восемь человек, сидящих на диване, двухместном диване, в кожаных креслах, разговаривая всю ночь, и становясь все пьянее и пьянее, пока Доусон не держит меня, и наблюдает за мной, оценивая меня, и позволяя делать мне то, что я хочу. Каз зажигает сигару и передает ее Доусону, который затягивается, и затем, с причудливой улыбкой, подносит ее к моим губам. Я делаю маленькую затяжку и кашляю, задыхаясь. Мужчины смеются, так что я беру ее у Доусона и делаю еще одну попытку, и может быть это просто вино, но я чувствую себя сексуальной, держа ее и куря, как актриса из сороковых, сидящая на пианино в облегающем платье.

Доусон качает головой, но его глаза блестят.

Я, пошатываясь, встаю, и затем снова сажусь. Доусон хихикает.

— Нужна помощь, малыш?

Я киваю.

— Мне надо пописать. — Я звучу как Джорджия больше, чем когда-либо, и понимаю, что медленно поднимала свой акцент всю ночь, с момента инцидента с Павлом, который был много часов назад. На кабельной коробке говорится, что сейчас 3.26 утра. Не могу поверить, что я все еще в вертикальном положении.

Я чувствую, что что-то происходит с моими ногами, и я смотрю вниз, чтобы увидеть, что Доусон расстегивает сандалии на каблуках, которые я ношу, снимая одну, затем другую. Я наблюдаю за ним, и позволяю делать это, и затем он полу-несет меня в ванную. Ну, не полу-несет. Я прижимаюсь к нему, мои руки вокруг его талии. Я бы определенно упала, если бы его здесь не было, но он тут, и я в порядке. Он заводит меня в ванную, но не отпускает. Удерживает меня за плечи, когда я неуклюже сосредотачиваюсь на том, чтобы задрать плате, спустить белью, и сесть пописать. Теперь его двое, по какой-то причине. Больше сексуальности, на которую можно смотреть, так что все в порядке. На его лице веселая улыбка, на обоих лицах.

— Что? — спрашиваю я.

— Ты мурлычешь.

Я небрежно киваю.

— Определенно пьяна. Это забавно?

Он смеется и помогает мне встать прямо, пока я одеваюсь и мою руки.

— Да, любимая, это так. Очень забавно.

Мысль приходит мне в голову, и я поворачиваюсь, чтобы нахмуриться на него, или какой из них двоих настоящий. Я закрываю один глаз, и остается лишь он один. Я аккуратно произношу слова. — Я не смутила тебе перед твоими друзьями? — Ну, это было очень невнятно.

Выражение лица Доусона бесценно, смешное и нежное одновременно.

— Нет, малыш. Нисколько. Мы все были раньше немного небрежны. Ты прекрасна, и ты идеальна. Просто веселись и расслабься. Я позабочусь о тебе.

— Но… это твой день рождения. Ты должен веселиться и напиваться, не я.

Он убирает мои волосы пальцем.

— Это лучшая вечеринка в честь дня рождения, которая у меня была, не смотря на мудака Павла. И я довольно пьян, малыш. Сейчас почти четыре часа утра, и я пью с семи.

Я благоговейно смотрю на него.

— Но… ты даже не кажешься пьяным.

Он смеется над этим.

— У меня очень много практики.

Я киваю. В этом есть идеальный смысл. Я думаю о чем-то еще, чтобы сказать ему.

— Я знаю… знаю, остальные дарили тебе сегодня подарки, но не я. Но у меня есть для тебя подарок. Я просто не могу отдать тебе его до завтра. Или сегодня. Неважно. Это сюрприз.

Доусон снова одаривает меня этим веселым, но любящим взглядом.

— Ты - подарок, малыш. Ты все, что мне от тебя нужно.

Я улыбаюсь.

— О, я уверена, тебе он понравится. Но это сюрприз. Я думаю, что уже говорила это, но не могу вспомнить. — Вдруг, я почувствовала себя очень пьяной, и очень уставшей.

Доусон видит, и без труда поднимает меня.

— Ты готова отправиться в кровать, не так ли? — Я киваю, и он мягко целует меня. — Тогда отдыхай.

Я дремлю, и чувствую, как он опускает меня на нашу кровать, укрывает меня. Он трясет меня за плечо, и я просыпаюсь. Он дает мне в руку стакан воды и в другую кладет пару таблеток.

— Это поможет тебе не испытывать сильное похмелье с утра. Спи, малыш. Я люблю тебя.

После того, как я проглотила аспирин, я смотрю на него одним глазом.

— Ты лучшее, что со мной когда-либо случалось, Доусон Келлор. — Это последняя ясная мысль, которую я могу выразить.

— У тебя запоздалые мысли, любимая. — Он целует меня, и я хочу поцеловать его в ответ, но я уплываю. — Думаю, мы лучшее, что случилось друг с другом.

Это правда, такая правда. Но я полностью онемела, приятно расслабляясь. Комната вращается, кровать наклоняется и опрокидывается подо мной. Я открыла глаза, но комната не двигается, и я понимаю, это все в моей голове. Я расслабляюсь, и ускользаю под волны сна. Я чувствую, как рука обвивает мою талию, и он позади меня. Время проходит, птицы щебечут в сером небе, и затем я проваливаюсь вместе с ним.


∙ Глава 17 ∙

Луиза пришла ко мне, чтобы сделать прическу, макияж и затянуть корсет. Она уже некоторое время была моим стилистом, и стала другом, и в любом случае, она единственная, кого мне было удобно попросить затянуть на мне корсет. Она завязывает узел и обходит меня, чтобы окинуть оценивающим взглядом.

— Черт, Грей. Это… ты выглядишь довольно хорошо, девочка. — Она улыбается мне. — Это должно быть сюрприз на день рождения для Доусона, м-м-м?

Я киваю, нервно улыбаясь.

— Ага. Я не была уверена, что купить ему, с тех пор как он, ты знаешь, имеет все, о чем только можно подумать. Это хорошо выглядит? Раньше я никогда ничего такого не носила.

— Не думаю, что «хорошо» правильное слово, сладкая. — Она с намеком поднимает брови. — Думаю, твоему мужчине будет очень тяжело решать, хочет ли он тебя в этом костюме или без него. Он будет в беспорядке, знаешь, что это значит?

Я смеюсь с ней, удовлетворенная, но все еще нервная. Я надела халат, который купила по этому случаю, легкий, шелковый, который едва прикрывал мои бедра. Я свободно завязала его, так что у него будет хороший вид на мою ложбинку, не раскрывая, что под ним. Луиза ушла, после того как обняла меня, аккуратно, чтобы не запутать волосы. Они аккуратно заколоты вокруг шеи, но она вставила шпильки, чтобы Доусон легко мог их освободить. Он любит мои волосы распущенными.

Пожилой человек, который смутно напоминает Майкла Кейна, встречает меня наверху лестницы.

— Внизу все готово.

Я поблагодарила его, и компания, обслуживающая ужина уходит. Я думала о том, чтобы приготовить весь ужин сама, но у меня было мало опыта в приготовлении роскошных ужинов. Я иду в столовую, и я ошеломлена. Они не просто привезли еду, они превратили в столовую в романтический ужин на двоих, со свечами и букетами роз. Эффект элегантный, но не слишком женственный. В конце концов, это его день рождения. Он играет в гольф с Армандо и еще несколькими друзьями, что было моим предложением. Мне нужно было, чтобы он ушел из дома, чтобы я могла приготовить все это и себя.

Как раз вовремя, я слышу, как он заходит из гаража. Я сажусь на стул сбоку от стола, оставляя место во главе стола для него. Я жду, мое сердце, как говорится, грохочет. Я никогда не делала ничего подобного, и я отчаянно надеюсь, это сделает его счастливым.