Джемма Джеймс - Стремительный

Он зажмурился — его глаза были наполнены болью — и сильнее сжал горло.

Мой рот открылся, и я ахнула, перед глазами плясали огромные пятна. Комната сужалась, стены меркли с каждым ударом моего сердца. Я думала, что это последние его удары.

— Сделай это, — пропищала я, голос покидал меня.

— Блядь, — выдавил он. Уязвимость в его голосе разбила меня на две половинки. Он отпустил мое горло, и я вдохнула воздух, думая, что мои легкие сейчас лопнут.

— Я хочу забрать твою боль, — сказала я, закрыв глаза. Я принесла ему так много страданий и боли, испортила его жизнь. Я причинила боль единственному парню, которого любила.

— Мне жаль. Мне очень жаль, — я повторяла это вновь и вновь, моля, чтобы он поверил мне, мечтая повернуть время вспять. — Если ты хочешь поговорить об эт…

— Заткнись, — он развернул меня к себе, и прижал к своему телу. — Слишком поздно. Ложись спать.

Вместо того, чтобы вернуть меня в подвал, он прижался ко мне, одной рукой играя с волосами, а второй обнимая за грудь. Его ноги переплелись с моими.

Я понимала, что мы еще вернемся к этому разговору. Он не остановится, пока не узнает правду, а я думала, сколько еще смогу продержатся. Сколько еще удушений выдержу? Сколько еще часов проведу связанная в холодном подвале? Сколько сексуальных пыток еще вынесу?

Я сжала руки в кулаки, поднесла их к дрожащим губам и вонзила ногти глубоко в ладонь. Когда дело касалось Райфа, я никогда не знала, что последует дальше, никогда не знала, на что он способен, особенно в свете теперешних событий. Вздрогнула, подумав о том, через что он прошел. Я была избалованным, испорченным ребенком. Эгоисткой. Я должна была прекратить это. Я должна была рассказать всю правду полиции, но шли часы, большинство из которых я провела в шоке, и я потеряла все мужество, которым могла обладать. Часы превратились в дни… дни в месяцы… месяцы в годы.

Все это время Райф был в а аду.

Несмотря на то, каким он стал жестким, я верила, что ему не наплевать на меня, где-то внутри все еще существовал парень, которого я помню. Он, возможно, любил бы меня, если бы все было по-другому. Если бы я не сломала его.

Но жизнь это жизнь. Я не могла вернуть прошлое. Я могла только смириться с настоящим, как бы оно ни ранило меня.

Позже, когда его дыхание сменилось на тихий храп, я аккуратно высвободила свои волосы, и сдвинула его горячую руку с моей груди. Миллиметр за миллиметром, я выбралась из его хватки и выползла из постели. Когда пол заскрипел подо мной, я сжалась, страх рос в моем горле огромным комком. Я не двигалась. Сглотнув, медленно двинулась в сторону лестницы, что ведет на первый этаж.

Господи, я дрожала как осиновый лист. Все это напомнило мне один из фильмов ужасов, которые я часто смотрела с Лукасом — тот, в котором я кричала на героиню из-за ее глупости, потому что у нее не было никакой возможности выбраться живой из дома.

Я должна. Для нас обоих. Я не имела ничего против него. Ужасы, которые он испытал в тюрьме, были на моей совести. Я не заберу их у него, и не буду пытаться загладить вину. Мы все совершаем поступки: плохие и хорошие. Когда речь заходила о плохих, Райф и я имели равный счет.

Поэтому я должна убраться отсюда до того, как ситуация обострится и он сделает что-то, о чем будет жалеть.

Я спустила лестницу, боковым зрением наблюдая, как он спит. Она с огромным шумом ударилась о пол, заставив мое тело сжаться. Райф перевернулся, укрывшись одеялом, и в какой-то момент я захотела лечь рядом с ним. Смешно.

Как только его мягкий храп возобновился, адреналин ударил мне в голову. Я спустилась по ступенькам вниз и с тихим стуком приземлилась на деревянный пол. Я очутилась в темной комнате, благодарная за сильный дождь, который издавал какофонию, стуча по подоконникам. Под покровом ночи и шума, я бросилась глубоко в дом, ища свою одежду. Черт, мне нужна хотя бы куртка.

Если будет нужно, я выйду из дома полуголой.

Я направилась в сторону кухни, надеясь найти куртку у входа. Завернув за угол, я тряслась от смеси страха и предвкушения. Испытывая дежа вю, я словно стояла у себя дома в ночь моей помолвки, приготовившись убежать, забив на последствия.

Врезавшись в тело, я подумала, что это Райф, пока глубокий незнакомый голос не заговорил.

— Что ты здесь делаешь, блуждая в одиночку?

— Райф! — закричала я, развернувшись и побежав обратно на чердак, будто моя жизнь зависела от этого. Я вновь кричала его имя, когда мои ноги поскользнулись на полу. Я так торопилась подняться на чердак, что мои ноги поскользнулись на первой же ступеньке и мой подбородок ударился об дерево. Я упала на задницу, моя челюсть пульсировала. Закрыв свою грудь руками, я наблюдала, как фигура приближается ко мне.

Райф

Ее крик вырвал меня из сна и я вскочил на ноги. Адреналин зашкаливал, я не мог вспомнить, как добирался до края лестницы, и вглядывался в темноту, пока не включился свет. Алекс сидела внизу, прикрывая грудь рукой.

Джакс стоял возле нее. Он поднял голову наверх и, поймав мой взгляд, пожал плечами.

— Она просто испугалась, мужик.

— Секунда и я внизу.

Я накинул черную рубашку, не застегнув ее, и влез в свои джинсы. Расстегнутый пояс свисал над моим членом, пока я спускался по лестнице.

Алекс одарила меня нервным взглядом, глаза широко открыты, грудь вздымалась под ее руками, которыми она пыталась хоть немного прикрыться. Часть меня желала затащить ее наверх и снова трахнуть. Вторая же часть хотела разыграть представление. Я уже испытывал на вкус ее унижение, я жаждал его.

— Поднимайся, — сказал я, мое лицо приняло суровое выражение лица. Я повернулся в Джаксу. — Хочешь посмотреть?

Он поднял бровь.

— Она — голая женщина. Как ты думаешь, хочу ли я?

Алекс поползла назад, скользя голой задницей по полу. Я схватил в кулак ее волосы и потянул к ноге.

— Оставь меня!

Она пыталась вырваться, хотя по-прежнему не убирала руки, и я еле сдерживал себя, чтобы не рассмеяться над тем как она стоит. Она выглядела как женщина, которая хочет в туалет, но сдерживается из последних сил.

— Руки по бокам, — приказал я. Она должна знать, что я пойду на все, лишь бы укротить ее, даже заставить думать, что я могу делить ее с другими. Конечно, я скорее отрежу руку, чем сделаю это, но она-то этого не знала. Угроза отдать ее Джаксу должна утихомирить ее пылкое желание упорствовать.

Я дернул ее за волосы.

— Руки по бокам!

Ее рыдание должно было рвать меня на кусочки. Это была бы нормальная реакция, но видя ее слезы, я думал лишь о том, чтобы превратить эти рыдания в крик. Я свел ее руки за спиной. Ее соски сморщились, нет сомнений, здесь было холодно.

— Потрогай ее сиськи, — сказал я Джаксу.

Он уставился на меня.

— Ты уверен?

Нет, не во всем.

— Да, я уверен.

Алекс должна знать, что она не имеет никакой власти надо мной. Как еще показать ей, как мало она для меня значит, если не передать ее другому мужчине? Он протянул руку, не обращая никакого внимания на ее сопротивления, и коснулся кончиком пальца ее соска. Наблюдать за тем, как он прикасался к ней, было тяжелее, чем я рассчитывал. Она глубоко дышала, и ее тело сжалось, как будто она знала, что была здесь в меньшинстве и не могла остановить это.

Она была права. У нее не было никаких прав на этом острове, и она это понимала.

Я сжал свои зубы, когда Джакс подошел ближе и положил обе руки на ее грудь.

— Ты счастливый сукин сын.

Я мог бы обидеться, но он правильно назвал мою мать.

— Они маленькие, но выглядят обалденно, — сказал он, продолжая мять ее грудь руками.

Беспокойство отразилось на ее лице, и она плюнула в него.

— Убери свои руки от меня!

Он отошел назад, и я дернул ее за волосы.

— Ты должна проявлять больше уважения, особенно к моим друзьям. Джакс живет здесь, поэтому тебе лучше привыкнуть ходить голышом перед ним, — я схватил ее лицо, заглянув глубоко в глаза. — Если я скажу тебе, что он хочет потрогать тебя, ты позволишь ему. Если я скажу, чтобы ты отсосала у него, ты возьмешь в свой сладкий ротик его член. Ты будешь делать то, что я скажу, ясно?

— Не буду, — сказала она, усмехаясь. — Я не игрушка, которая будет ублажать твоих дружков. Что, блядь, случилось с тобой?

Я поднял брови.

— Что, блядь, случилось со мной? — я толкнул ее на колени, и положил ее голову между рук, которые тряслись от ярости.

— Что случилось с тобой по отношению ко мне?

Блядь, она меня достала.

— Джакс, расстегни.

Он посмотрел на меня ошарашенными глазами. Очевидно, он не ожидал такого поворота, также как и я, но отступать было слишком поздно, даже мысль о том, что она коснется его члена, заставляла мою кровь закипать.

Нерешительность длилась все мгновенье, перед тем как он расстегнул джинсы. Алекс была заманчивой штучкой, и я сомневался, что хоть один мужик откажется от этого чудесного ротика вокруг его члена. Даже Джакс не сказал бы нет, хоть и сомневался, когда это началось.

Он опустил молнию и вытащил свое достоинство. Алекс напряглась и повернула голову в сторону, будто он стоял прямо перед ней. Я усилил хватку, нерешительность воевала внутри меня. Я хотел, чтобы она сосала только мой член, только мой. Но мне нужно хотя бы это увидеть.

Джакс шагнул вперед и остановился почти у самих кончиков ее губ.

— Открой рот, — скомандовал я.

Она начала дергать голову назад, поэтому я нажал на ее челюсть пальцами, заставляя открыть рот. Я взглянул на Джакса.

— Дай ей попробовать.