Марина не стала брать трубку, дав ему время помучиться и созреть. То, что она проводила правильную политику, показало его желание развестись с женой. Оставалось его немного помучить и дожать.

Виктория вся в растрепанных чувствах притащилась в салон, где ее встретили как лучшую клиентку. Видимо, их лучшей клиенткой была Марина, за чей счет она должна была преображаться. Вика вздохнула и решалась на все креативы, вместе взятые. Через два часа из салона-парикмахерской вышла девица, мало чем напоминающая прежнюю Викторию.

Девица виляла попой, трясла окрашенно-уложенной стрижкой и старалась идти с достоинством на высоких шпильках. Теперь она стала гламурной особой, на которую обращали внимание все мимо проходившие мужчины, и ей очень захотелось сказать Славику какую-нибудь гадость.

Ноги сами несли ее к тому месту, где они встретились утром. Виктория говорила сама себе, что ей от него ничего не нужно, что она только желает лишний раз удостовериться, что он – предатель и подлая подстава, организованная Виноградовым, что он… В принципе можно ничего не говорить, а дать ему пощечину, развернуться и выйти. Сегодня, когда она так стильно выглядит, у нее это бы получилось эффектно. Но этот начальник Славик – мужик не робкого десятка, к нему близко лучше не приближаться. Врезать ему сумкой по голове и убежать. Сумку не жалко, этого ширпотреба полно на Черкизовском рынке. К тому же Марина права, должны же в ее жизни появляться приличные вещи.

С чего ей захотелось драться, Виктория не понимала. Видимо, сказалось буйство весны и ее теперешней внешности, от которой мужчины впадали в ступор. Да, Виктория знала, что она выглядит красавицей и никакая сороконожка ей в подметки не годится. Красота – страшная работа, а создание гламурного образа – адский труд. Зато какие дивиденды сыплются на ухоженную головку! Виктория тряхнула стрижкой, и на асфальт посыпался песок. Она недоуменно посмотрела наверх и увидела на балконе третьего этажа довольного малыша с лопаткой в руках. Сквозь балконную решетку он осыпал прохожих содержимым цветочных горшков и радовался от всей души, глядя на их рассерженные физиономии. Виктория скуксилась, но орать на мальчишку не стала, было бы гораздо хуже, если бы он высыпал на нее удобрения. Она показала ему кулак. Этого ей показалось недостаточно, лицо пацаненка светилось от удовольствия, и кулак тут же трансформировался в кукиш.

– Вика! Виноградова! – рядом с малышом нарисовалась ее бывшая одноклассница. – Сто лет тебя не видела, заходи сейчас же!

Со Светкой Смирновой они в третьем классе сидели за одной партой и ссорились из-за Гаврика Державина, ревнуя его друг к другу. После окончания школы Светка выскочила замуж, развелась, снова выскочила, снова развелась. То есть Смирнова жила полнокровной жизнью. Теперь вот и ребенком обзавелась, пусть даже никудышным, но все-таки дитем. В последний раз они виделись на февральской встрече однокашников, и обе с упоением говорили о прелестях семейной жизни. О чем она станет говорить сегодня, Виктория не знала. У нее не было мужа, не было мальчишки-сорванца. У нее была подруга, которая вечером собиралась идти на вечеринку, где собирался местный гламур. Виктория пока не могла представить себя придирчивым тусовщицам, к тому же она хотела поговорить со Славиком. Вика кинула взгляд на свой магазинчик, оценила небольшое расстояние от Светкиного дома до начальственного офиса и решила зайти к приятельнице.

Смирнова обзавелась не только дитем, но и вполне приличным мужем, который с неприличным любопытством уставился на гостью.

– Как похорошела, просто другой человек, – разглядывала ее заметно потолстевшая с февраля Светка. – Выглядишь на все сто! Ой, это я не о годах. Знакомься, это Федя, мой муж, – приятельница указала на высоченного тощего мужчину с лысиной на затылке. За его растянутыми трениками прятался тот самый балконный хулиган, только на этот раз выражение его лица было очень грустным. Карапуз испугался, что тетка пришла жаловаться, и притих. – Ростислав, Ростик, – представила Светка карапуза.

Вика ответила, что ей очень приятно, и прошла вместе с хозяевами в комнату. Скромная обстановка квартиры ее не заинтересовала, зато балкон открывал изумительный вид на офис, в котором трудился Славик. Мало того, что вид открывался, он был совершенно не зашторен. Жалюзи на окнах офиса доступно пропускали любопытный взгляд Виктории. Но она мало что разглядела – один-единственный мужской силуэт за столом, склонившийся над бумагами. «Нужно будет проверить зрение», – подумала Вика и поискала глазами сороконожку. Следить за происходящим в офисе дружная семья Смирновых-Чепиковых ей не дала, но она все равно устроилась поближе к балкону. Федя оказался чрезвычайно хозяйственным и сразу же организовал чай с баранками. Прощаясь с последними пломбами, Виктория принялась их грызть на радость Светке, щебетавшей про лучшего сына на свете.

– У ребенка в детском саду карнавал, – рассказывала любвеобильная мамаша, – ему нужно стихами защитить свой костюм. Он у нас, – она ласково улыбнулась ухмыляющемуся малышу, высунувшемуся из балконной двери, – будет зайчиком. «Белые лапки, белая шуба…» – начала декламировать Светка, размахивая руками, как бы подключая Викторию продолжить.

– «Заяц в лесу умер у дуба», – завершила Вика и пожала плечами. Ничего другого она придумать не смогла.

Да и особенно не старалась. Всякий раз, улучив минутку, она глядела через приоткрытый балкон на противоположное здание.

– Одни меха в голове, – пробурчал Федор, разливая чай по чашкам. – «Я храбрый заяц, все о’кей! Возьмите зайца на хоккей!» Или вот еще: «Заяц не боялся ни бури, ни волка».

– «От этого зайца не было толка!» – высказала свою мысль Светка, видимо, намекая на что-то интимное, и засунула в рот мужу баранку.

– «У зайца есть ушки на маленькой макушке», – поднапряглась Вика, боясь, что супруги поссорятся.

– Ну надо же! – обрадовалась Светка. – Ты не только красавица, но и умница.

– «Ушки на макушке», – заметил Федор, проглотив баранку практически целиком, – плагиат.

«Она что, его не кормит?» – засомневалась в однокласснице Виктория. Но кормильцем в их семье был Федор.

Когда баранки закончились, он принес из кухни варенье и колбасу.

– «Белая мордочка, ушки торчком, бегаю быстро серым бочком», – выдавала перлы Смирнова, в школьные годы с трудом читавшая по слогам.

– Что это за разноцветные калеки? – изумился супруг. – Ты с себя пример не бери!

– Ах так?! Тогда возьму с тебя, – заявила Светка, над которой в этот день явно летала муза. – «Под заячьим хвостом заплата, плакала моя зарплата!»

– Ты забыла про аванс! – заявил кормилец. – Уж лучше так: «Сижу под елкой грустно-грустно, ну где же ты, моя капуста?»

– Все на деньги переводит, как пенсионер, – съязвила Светка, подмигивая Виктории. – «В кармане зайца пистолет, отдай-ка деньги, старый дед!»

Ростик появился в комнате вместе с колбасой, до этого он отсиживался на балконе, занимаясь любимым делом. Поняв, что тетка не собирается на него жаловаться, а даже, наоборот, улыбается ему, он осмелел, и его лицо вновь приняло довольное выражение. Видно, все цветочные горшки были уже пусты.

– Ну?! – спросила Светка сына. – Что тебе больше всего понравилось: ерунда, что папа сочинил, или мамины стихи?

– «Свежий вид и белый цвет – лучше зайца в мире нет!» – глядя на задумавшегося мальчишку, продекламировала Виктория. Тот ухмыльнулся и решил примирить всех:

– Я храбрый заяц в белой шубе, в моем кармане пистолет. Лучше зайца в мире нет, сижу под елкою с капустой. – Ростик, гордый тем, что все запомнил правильно, схватил со стола кусок докторской колбасы и скрылся на балконе.

– Это ты виноват! – трагически произнесла Светка, обращаясь к мужу. – К нему пристает только негатив! Ребенок берет с тебя дурной пример.

– Пойду посмотрю, как он там, – сказала Виктория и, не дожидаясь взаимных обвинений супругов, прошла на балкон.

Малыш нисколько не огорчился, что его не похвалили, он ковырял лопаткой остатки песка и изображал из себя сеятеля.

Виктория, громко пожурив его для приличия, присела на корточки рядом с ним и занялась наблюдением. Она как чувствовала: картинка одиноко восседающего за письменным столом мужчины сменилась более яркой. Теперь он сидел не один – рядом с ним, согнувшись в совершенно неприличной позе, стояла женщина. Из-за ее позы лица не было видно, но Виктория поняла, что так бесстыдно могла себя вести только сороконожка. Нахалка покачала толстой попой из стороны в сторону прямо перед самым носом Славика, потом переместилась под его стол. Виктория ойкнула и закрыла мальчишке глаза. Детям, как говорится, до шестнадцати лет на это смотреть не полагается. А у Светки ребенок и так растет хулиганом. Сама же она глядела в оба глаза и жалела, что не страдает дальнозоркостью. Славик встрепенулся, как гнедой жеребец, и откинулся в кресле. Вот он, кто есть на самом деле! Сексуальный маньяк! Ходит по воскресеньям на работу для того, чтобы заниматься в своем офисе черт-те чем. Немудрено, что именно он оказался с ней в одной постели.

– Тетя! Дядя! – возопил малыш, кусая Виктории руку и показывая на противоположный дом.

– Тише, – зашептала та, тряся перед собой раненой конечностью, – ничего особенного. Подумаешь, тетя и дядя, зато мы с тобой будем партизанами. Сиди тихо и подглядывай.

– Так поступают настоящие партизаны? – заинтересовался малыш.

– Так, – сказала Виктория и обнадежила его, – но иногда они, когда их особенно допекут, взрывают все на своем пути. Будешь хорошо себя вести, и мы тоже кого-нибудь подорвем.

Сороконожка недолго поерзала под столом и вылезла оттуда с мусорной корзиной. Виктория изумленно разглядывала, насколько это позволяло расстояние, мусорную корзину. Так, ничего особенного в смысле секса, корзина как корзина. Может, в ней хлыст и наручники? Сейчас Славик скинет пиджак, и эта баба начнет с ним заниматься мазохизмом. Женщина разогнулась, и Виктория увидела ее лицо. Эта баба не была похожа на сороконожку. Та была, по крайней мере, довольно симпатичной, а эта – вся такая понурая, блеклая, в синем халате. С пылесосом в руках. Корзина исчезла, в руках женщины появился длинный шланг от пылесоса.