Моя рука уже прочерчивала изгиб ее бедра, а другая оказалась на ее затылке, углубляя и не позволяя ей прервать этот поцелуй.

Несмотря на то, что она с готовностью отвечала на мои ласки, ее касания были робки, поэтому взяв инициативу в свои руки, я притянул девушку ближе, открывая ей доступ ко всему моему телу.

Где-то там, в нескольких метрах, нас ждал мягкий плед с заранее подготовленным для романтического вечера перекусом и коллекционным вином. Да, я планировал иначе этот вечер и, казалось, предусмотрел все возможные повороты событий, однако стоило маленькой шестеренке сломаться, как полетел весь циферблат.

Вместо спортивного байка, что я заказал, Стас смог протащить на территорию дома только велосипеды, и то позаимствованные у подмосковных золотых ребятишек. И если темно-синий Kross еще как-то подходил по цветовой гамме мне, взрослому мужчине, то ярко-розовое пушистое чудо с корзинкой портило весь мой брутальный имидж. Но, к сожалению, хозяин первого велосипеда был слишком мал, и мне пришлось отдать его транспорт на временное пользование Алисе, тогда как я остался с девчачьим. Знал ли Стас, что так будет, мне остается только гадать.

Из-за ребячьего спора и нахлынувшего азарта вместо ночи на пушистом пледе я лежу на склоне горы, перепачканный в грязи и с огромной шишкой на лбу. Но я нисколько не жалею. Ведь именно сейчас я могу целовать и обнимать желанную девушку.

Ее рука скользит ниже, и мое дыхание на миг замирает, а тело невольно тянется к ней, как вдруг резкая боль, отозвавшаяся в области ступни, заставляет меня замереть и оторваться от этих сладких губ.

Стон, который отпугивает Колючку, так же приводит ее в чувство, и вот она огромными глазами смотрит на меня, все еще не понимая, что только что между нами произошло.

– Болит? Где болит? Может, скорую? А вдруг перелом? – она начинает быстро говорить и обеспокоенно сканирует взглядом мое возбужденное тело. На миг спотыкается глазами, увидев доказательство моего к ней желания, и возвращает взгляд на мое лицо.

Она так мило смущается, что я решаю поддеть ее:

– Тут только ты мне можешь помочь, – за что получаю прищуренный взгляд.

– Знаешь, Буров, если бы я не знала, что ты свалился с велосипеда, то подумала бы, что ты разыгрываешь передо мной спектакль одного актера.

– Спасибо за комплимент, Мышка, но я еще не так хорош в каскадерских трюках, чтобы самому выполнять подобное, – пытаюсь приподняться, и сжимаю зубы от боли.

Она вновь хмурит брови и пытается коснуться ушибленной ноги.

– Перелом? – с опаской спрашиваю я.

– Нет, скорее, повреждение связок икроножной мышцы.

– А ты что-то понимаешь в растяжениях? Судя по твоему портфолио, ты далека от врачебной практики.

– Я занималась в детстве спортом. Велоспортом, – добавила она и многозначительно взглянула на меня.

– Правда? – наигранно удивился я. – Даже не подумал бы, – отчего получил легкий шлепок по своему плечу и улыбнулся.

За эту неделю столько раз удивлялся этой девушке, что на всю жизнь с лихвой хватит. У меня не было шансов, и я просчитался. Эта мысль заставила меня сначала улыбнуться, а потом и вовсе упасть головой на дорожную пыль и рассмеяться в голос.

Я не мог остановиться, а видение, от которого я раньше хотел как можно быстрее избавиться, смотрело и хмурило свои брови.

– Макс, тебе голову надо проверить.

– Колючка, только после тебя, – все еще смеясь, парировал я.

– Встать сможешь?

– Думаю да, но мне нужна будет твоя помощь.

– Конечно. – Она аккуратно закинула мою руку себе за плечо и помогла встать.

Мне было некомфортно, что хрупкая девушка помогает идти такому большому мальчику,  который по собственной глупости попал в эту ситуацию. Я попытался собрать всю свою волю в кулак и отказаться от ее помощи, но стоило мне опереться на больную ногу без ее поддержки, как я медленно стал заваливаться на бок.

Ей бы бросить меня и уйти… Но она лишь сильнее стиснула зубы и упрямо шла вперед, стараясь хоть как-то уменьшить мою боль.

И из-за этого, черт возьми, сносит крышу!

ГЛАВА 37.

<Стрельцова>


– Ничего страшного, выйдем на дорогу, а дальше до дома рукой подать, – сдув выбившую прядь, пытаюсь отдышаться, пока мы остановились, пройдя несколько метров от места аварии.

– Да, но ранее мы ехали сюда, крутя педали, а сейчас пешком, с раненым. Бросай меня тут и беги в дом. Если Вика узнает, что тебя не было ночью на территории виллы, и ты была со мной, то голову откусит.

– Не говори глупостей, Макс! Я тебя не брошу. Непонятно еще, какие люди тут водятся, и что они могут сделать с раненым человеком.

– Ага, элитный коттеджный поселок – самое место ворам и маньякам.

– Ты меня не переубедишь. Плохие люди есть как в бедных, так и в богатых семьях. Когда мы были на вершине, я видела небольшую дорожку, ведущую прямо на главную дорогу улицы. Вот по ней и пойдем. Давай, аккуратно наступай, и не говори ерунды, а то брошу тебя в канаве.

– Не бросишь. Ты сердобольная, – легко ответил он и сделал шаг, как я и сказала.

Велосипеды мы бросили, решив, что дополнительный груз нам точно будет не по плечу. Через несколько минут нашего блуждания, наконец, вышли на вышеупомянутую дорожку, и с облегчением вздохнули.

Тропа была узкая, протоптанная, видимо, местными лесниками, которых, как вы поняли, здесь было не так много, но возвращаться назад было уже поздно. Отдышавшись, я вновь нырнула под руку стоящего рядом мужчины, и мы двинулись дальше.

Мое сердце бешено стучало, а пот катился по лбу и спине, но я упорно пыталась перенять большую часть веса своего спутника на свою хрупкую фигуру.

Максу тоже приходилось непросто: скрепя зубами от боли, он терпеливо шел вперед, понимая, что с его габаритами попросту раздавит меня, если позволит себе расслабиться.

Но он зря боялся. Моя упертость и желание помочь питали меня дополнительными ресурсами. В какой-то момент я уже настолько привыкла к нагрузке, что перестала ее замечать и на автомате продолжала передвигать ногами.

Где-то вдалеке сверкнула молния, и я чуть ли не взвыла, понимая, что если не поднажать мы попадем под надвигающийся ливень.

– Зарница, – как-то неуверенно произнес Макс, и я, отчаянно надеясь на это, кивнула, продолжая путь.

Однако, когда первые капли коснулись моей щеки, я поняла, что надежда не оправдалась, и мы все же попадем под ливень, если не найдем в скором времени укрытие.

Небо повторно озарилось, явив наши перепачканные грязью отчаявшиеся лица, и, переглянувшись, мы свернули с тропы в сторону растущих лиственных деревьев.

Аккуратно опустив Макса рядом со стволом дерева, я плюхнулась рядом, шумно дыша и вытирая капли с лица.  Дождь разыгрался не на шутку. Но благодаря лиственной шевелюре, мы надежно были укрыты от ливня.

Макс, оперившись спиной о ствол дерева, выглядел не лучше.

– Я вот не могу все понять… – первым нарушил он наше молчание.

Я лишь вскинула на него глаза в немом вопросе.

– Что такого в этом кулоне, что ты так отчаянно стараешься его вернуть?

Я нахмурилась и хотела уж было вновь съязвить, но поняла, что этого делать мне совершенно не хочется. Я была опустошена и сильно устала, да и мой спутник выглядел сейчас не обожравшимся буржуем и золотым мальчиком, а скорее, серьезным мужчиной, который действительно желал услышать ответ. Узнать меня.

Смутившись, я пару минут обдумываю, правильно ли я сейчас поступаю, открываясь ему, но в итоге решаюсь:

– Это подарок моего отца. Мы не были богаты, не купались в роскоши. Он был обычным среднестатистическим работягой. День и ночь пропадая на своем заводе, он мог создавать красивые вещи. У него были длинные гибкие пальцы, и их подушки всегда были шершавыми, – с улыбкой погрузилась я в свои воспоминания. – Я помню, как он приходил с работы, и я часто трогала его ладошку желая разгладить. Этот кулон он специально сделал для меня на фрезерном станке и сам выгравировал мое имя. Это последнее, что он смог сделать, доверившись своим рукам.

– Последнее? – он как-то неловко передвинулся и оказался ближе.

– Да, – тихо проговорила я. – Несколько лет назад из-за начальника цена, которого заботил лишь размер  кошелька и выполнение плана, ему пришлось остаться на работе до утра. Вся их бригада тогда работала на износ, и уже под утро, – на миг я зажмурилась от нахлынувших воспоминаний, –  произошел несчастный случай, который привел к тому, что он получил множественные переломы обеих рук, и его работа фрезеровщиком на этом закончилась. Страховая компания отказалась выплачивать, сославшись на то, что инцидент произошел в нерабочее время, а начальник тогда отмахнулся, ссылаясь на неуклюжесть рабочего. А ведь папа и раньше жаловался, что станок пора менять, но его не слушали.

– А сейчас что с ним?

– Мы потратили много денег на его восстановление, но так ювелирно работать, как раньше, он не мог. Устроился охранником, зарплата невысокая, но хоть какая-то работа. Это украшение, прежде всего, напоминание о том, что мой папа талантливый человек, и мне не стыдно носить ее на шее.

Наступила тишина, прерываемая каплями дождя. Сейчас мне не было грустно, скорее, я была рада, что смогла с кем-то поделиться и рассказать об этом.

– Я не знал…– первым произнес он.

Я грустно улыбнулась.

– Конечно, ты не мог знать, это моя история. А что на счет твоей? Баш на баш.

– А что с моей?

– Ты упомянул, что никогда не слышал сказок? Твоя мама не практиковала подобное? Неужели ты из той семьи, где слушают Моцарта и читают только биржевые новости? – я пыталась вызвать у него улыбку, и это мне удалось.