Нетрудно представить, какие пойдут разговоры, если окажется, что предполагаемый наследник герцогского титула пытался убить ныне здравствующего герцога и при этом был убит сам. Страшно даже подумать.

И все-таки Мелисса почувствовала неудержимое ликование. Как бы там ни было, но Джервесу не удалось совершить задуманное преступление.

Но так ли это? При мысли о том, что Джервес мог выстрелить в герцога, ее вновь охватил панический страх. Она почувствовала, что вся дрожит, и тут поняла одно: ее любовь к герцогу — всепоглощающее чувство, затмившее все остальное. Она и не подозревала, что можно так любить.

— Я люблю… люблю его! — прошептала Мелисса.

Ей припомнилось, что в прошлом она наблюдала за проявлениями глубокой привязанности отца с матерью, словно посторонняя. Когда они смотрели друг на друга, глаза их загорались; мать, точно молоденькая девушка, бросалась ко входной двери, когда отец возвращался с охоты, а в голосе отца при разговоре с матерью всегда звучали глубокие ласкающие интонации — все это заставляло Мелиссу чувствовать себя лишней.

Повзрослев, Мелисса стала представлять, как в один прекрасный день к ней придет такое же чувство к человеку, за которого она выйдет замуж. Она мечтала любить и быть любимой.

Она надеялась под руку с отцом прошествовать по центральному проходу церкви к ступенькам алтаря навстречу человеку, чьи глаза при виде ее засияют мягким светом.

Но все произошло совсем не так. Поспешное венчание в часовне, где некому было вести ее к алтарю, венчание, которое, по словам герцога, являлось логичным и единственно возможным выходом для них обоих, а вслед за этим его предложение оставаться только друзьями до тех пор, пока она не полюбит его.

Она-то думала, что уважает герцога и восхищается им, но любви в ее сердце нет и в помине. Он держался слишком отчужденно, слишком был далек от нее — не физически, а во всех других отношениях.

Правда, они испытывали истинную духовную близость, когда спорили или говорили на различные темы.

И вот теперь она знала, что всем своим существом стремится к герцогу, что любит его и больше всего на свете жаждет оказаться в его объятиях.

«Тогда бы я чувствовала себя в безопасности… тогда бы чувствовала себя счастливой», — думала она.

Однажды ей стало любопытно: каково это — ощутить на своих губах прикосновение его губ. Припомнила Мелисса и странное чувство, которое испытала, поцеловав его в щеку, благодаря за бриллиантовое кольцо. Сейчас оно было на ее пальце, ибо с тех пор, как герцог сделал этот подарок, она носила его не снимая.

Кольцо сверкало при слабом свете свечи, горевшей у постели, и Мелиссе почудилось, будто в сердце ее изливается сияющий свет и обещает, что настанет день, когда она найдет свое счастье.

И все-таки ей было страшно — страшно, как никогда в жизни. Она боялась за герцога; боялась того, что произошло; боялась, что из-за смерти Джервеса может разразиться страшный скандал.

Он и при жизни доставлял немало хлопот, теперь же в связи с его смертью у герцога может возникнуть еще больше неприятностей и затруднений.

А вдруг, узнав, что Джервеса застрелили, в магистрате примут решение арестовать герцога за убийство?

Среди блюстителей порядка всегда найдутся такие, которые стремятся продемонстрировать власть и воспользоваться своими полномочиями, особенно по отношению к аристократам. Нетрудно догадаться, что они могут отправить герцога на скамью подсудимых.

— Я должна признаться, что это сделала я, — прошептала Мелисса. — Судить должны… меня, а не герцога.

Герцог, с его понятиями чести и долга, никогда не позволит ей рассказать, как все было на самом деле, разве только она сама настоит.

— Какая разница, что станет со мной? — говорила она себе. — Но к нему не должно пристать ни пятнышка грязи.

Всегда отыщутся люди, думала она, которые скажут, что герцог с радостью избавился от опостылевшего наследника, вечно не вылезавшего из долгов.

Всегда найдутся такие, кто углядит нечто зловещее в том, что под рукой у герцога наготове лежал заряженный пистолет.

— Надо же, какое везение — в темноте принять своего наследника за убийцу, — с усмешкой скажут они.

Таких разговоров быть не должно, сказала себе Мелисса. Она должна сознаться во всем, должна сказать правду.

Девушка беспокойно зашагала по ковру босиком. Почему он не идет? Что произошло? У нее возникло желание ослушаться герцога и вернуться в его спальню. Ждать дальше становилось просто невыносимо. Она вновь остановилась и прислушалась, но услышала лишь ветер за окном, порой завывавший в камине.

Где-то он сейчас и что делает? Должен же он понимать, в каком она состоянии, в каком ужасе от сознания, что убила человека, не говоря уже обо всем прочем. Только что Джервес был жив, а в следующее мгновение — мертв, потому что она его застрелила.

Мелисса с отчаянием думала, что прошло уже около часа с тех пор, как герцог вывел ее из своей комнаты и закрыл за ней дверь.

— Я не допущу, чтобы ты оказалась замешанной в этом деле, — заявил он тем властным тоном, каким говорил, когда намеревался настоять на своем.

Но она должна вмешаться — должна! Она обязана сознаться и спасти его, как спасала прежде.

Она спасла его от убийцы-верхолаза, который лез по наружной стене дворца и под ножом которого герцог должен был погибнуть во сне.

Она спасла его сегодня. Если бы не она, Джервес Байрам застрелил бы спящего герцога и скрылся по потайному ходу, так что никто и никогда не сумел бы доказать его причастность к этому преступлению.

Теперь, думала Мелисса, я должна спасти его в третий раз. На этот раз — от скандала, от несправедливых обвинений, от тех, кто готов облить его грязью. Даже если мне придется умереть за него, я пойду и на это, потому что люблю его, люблю всем сердцем!

Она вспомнила, какой он замечательный, какое незабываемое впечатление он производит; какой у него властный, гордый вид! При этом он мог быть добрым и мягким. Он сказал, что будет заботиться о ней, чтобы она не совершала ошибок.

Может, это тоже ошибка — убить человека и тем самым предотвратить убийство спящего герцога? Мелисса не знала правильного ответа, но была твердо убеждена в одном: в этом деле она не может принять защиту герцога. Напротив, она сама должна защитить того, кого любит.

С тихим серебряным звоном часы на каминной полочке начали отбивать время, но в тишине комнаты они звучали слишком громко. Мелисса была готова закричать. Должно быть, что-то случилось! Что бы там герцог ни говорил, она ему не подчинится, а пройдет в его комнату и все выяснит.

Мелисса направилась к двери между спальнями, но в этот миг дверь отворилась.

Девушка застыла на месте и огромными испуганными глазами смотрела, как герцог входит в комнату.

Он двигался спокойно и неторопливо. Однако Мелисса не стала дожидаться, пока он расскажет все сам. Она стремительно бросилась ему навстречу.

— Что случилось? Где вы были? Я уж думала… вы никогда не придете! — с тревогой вскричала она. — Я боялась, что он вас ранил. Вы в порядке?

Слова беспорядочно сыпались друг за другом. Герцог обнял ее за плечи.

— Со мной все в порядке, Мелисса, — негромко ответил он. — Джервес мертв. Ты снова спасла мне жизнь.

Именно это ей и хотелось услышать, но даже испытанное облегчение оказалось для нее чрезмерным. Мелисса разрыдалась.

Герцог крепко прижал ее к себе, и она с трудом проговорила:

— Если… если он… мертв… я должна… признаться, что это я его убила… Вы не должны… брать вину на себя.

— Все в порядке, — успокаивающе проговорил герцог.

— Нет… нет… я должна… сообщить в магистрат, — запротестовала Мелисса. — До суда меня посадят в тюрьму?

— Суда не будет, — ответил герцог и тут же с беспокойством добавил: — Да ты совсем замерзла, просто окоченела от холода! Почему ты не в постели?

Мелисса была не в силах ответить, она задыхалась от рыданий. Герцог подхватил ее на руки и понес к постели. Но когда он, опустив ее на кровать, хотел выпрямиться, Мелисса вцепилась в него.

— Не уходите! — рыдала девушка, едва ли осознавая, что говорит.

Ее лишь мучил страх, что, если дать ему уйти, он снова окажется в опасности.

— Я не уйду, — отозвался герцог. — Только огонь разожгу.

Он положил ее на подушки, повернулся и, взяв свечу, стоявшую у кровати, прошел к камину. Из вазы на каминной полочке он вынул тоненькую свечку, зажег ее и поднес к дровам.

Сверкающее золотистое пламя взвилось вверх и разогнало темные тени.

Герцог подошел к окну, закрыл его, а затем вернулся к кровати. Он постоял немного, глядя на Мелиссу. Девушка все еще плакала, уткнувшись лицом в подушку; волосы рассыпались у нее по плечам.

Герцог заметил, что она дрожит от холода. Задув свечу, он снял халат и, забравшись в постель, прижал ее к себе. На мгновение она замерла, и рыдания прекратились. Затем она спрятала лицо у него на груди.

— Рассказать тебе, что случилось, Мелисса? — спросил герцог.

Сквозь тонкую ночную сорочку он ощущал озябшее тело. Она все еще дрожала, но теперь уже не только от холода.

Голосом, прерываемым судорожными вздохами, она пробормотала:

— Вы сказали, что… суда не будет. Это правда?

— Совершенная правда, — подтвердил герцог. — Я же говорил тебе: я не допущу, чтобы ты оказалась замешанной в это дело.

— Но я в нем замешана, — возразила Мелисса. — Я… убила его!

— Чтобы спасти меня, — отозвался герцог. — И я должен поблагодарить тебя за это. Но сначала я хочу объяснить, почему суда не будет, почему никому и в голову не придет, что смерть Джервеса как-то связана с тобой или со мной.

— Я знала… что это Джервес, — словно бы самой себе проговорила Мелисса.