Барбара Картленд - Стрела Амура

— Я хочу полюбить герцога… Хочу любить его, — сказала она себе и вновь услышала, как голос в часовне — а может быть, в ее собственном сердце? — произнес: «Люби его».

— Но ведь он-то меня не любит, — попыталась возразить Мелисса.

Она лежала и думала о герцоге. Он спал рядом, за дверью, соединявшей их спальни.

Мелисса не заходила к его комнату с той самой ночи, когда она вбежала туда, чтобы предупредить об убийце, взбирающемся по стене дворца. Если бы она не подоспела вовремя, он бы погиб от ножа.

В тот самый миг, когда девушка подумала о ноже — длинном остром ноже, каким его описала горничная, — внезапно к ней пришло явственное ощущение нависшей опасности.

В прошлом ей трижды приходилось испытывать подобное чувство. В первый раз это произошло, когда ее няня на день уехала в Лестер и Мелисса осталась на попечении отца с матерью. Девочка спокойно играла на диване с куклами и вдруг вскочила на ноги.

— Нана! — закричала она. — Хочу к Нане!

— Нана скоро вернется, — принялась уговаривать ее миссис Уэлдон. — Если дилижанс прибыл вовремя, она должна появиться с минуты на минуту.

— Хочу найти Нану! Хочу Нану! Сейчас хочу! — не успокаивалась Мелисса.

Подбежав к отцу, она схватила его за руку.

— Пойдем искать Нану! — упрашивала она его. — Папочка, пожалуйста, мы должны ее найти!

Дензил Уэлдон ласково посмотрел на дочь. Он почти никогда ни в чем ей не мог ей отказать, вот и теперь добродушно ответил:

— Ладно, раз уж тебе так хочется, пойдем ей навстречу. Сегодня тепло, и пальто не понадобится.

— Дензил, ты ее балуешь, — запротестовала миссис Уэлдон. — Она прекрасно может подождать возвращения няни.

— Нет, сейчас! Сейчас! — настаивала девочка.

Держа отца за руку, она потянула его из гостиной, через холл, а оттуда — ко входной двери.

Мелисса бежала впереди, отец же неторопливо шел по подъездной аллее.

У самых ворот они обнаружили, что няню душит деревенский дурачок — иногда он становился невменяемым.

При появлении Мелиссы с отцом он убежал, бросив няню — потрясенную, всю в синяках, но, к счастью, живую.

— Каким образом девочка могла догадаться, что няня в опасности? — спрашивала вечером ее мать.

Мелисса же просто знала это — так же, как в ночь, когда умерла ее мать, она знала: надеяться не на что.

Предчувствие беды посетило ее и незадолго до несчастного случая, во время которого погибла мать Черил, а ее отец получил тяжкие увечья, от которых вскоре скончался.

Мелисса любила их обоих. Ее охватило такое сильное беспокойство, что, не выдержав, она верхом отправилась к Черил, хотя девушки договаривались встретиться на следующий день.

Она была рядом с подругой, когда той сообщили о случившемся и внесли ее родителей в дом.

Мелисса была не в силах описать это чувство. Более всего оно походило на некий внутренний сигнал, настолько сильный, что его просто нельзя было оставить без внимания.

Теперь с ней повторилось то же самое. Ока просто абсолютно твердо знала: жизнь герцога в опасности.

Девушка зажгла свечу. В ее колеблющемся пламени в комнате заплясали зловещие тени.

Мелисса не могла этого объяснить, но чувствовала, что опасность надвигается все ближе и ближе. Как есть, в ночной рубашке и босиком, движимая тревогой, она подбежала к двери между спальнями и взялась за ручку. Ручка бесшумно повернулась, и Мелисса очутилась в маленьком узком проходе, в конце которого была еще одна дверь. Она открывалась прямо в спальню герцога.

На мгновение Мелисса заколебалась. Не покажется ли ему странным, что она вошла, не спрашивая разрешения? Но каждый нерв, каждая жилка ее тела вибрировали, откликаясь на ощущение опасности.

Опасность была совсем близко, и герцога нужно разбудить.

Очень медленно и нерешительно, чувствуя себя неловко, девушка отворила дверь.

Она вновь очутилась в спальне герцога. Вновь от окна исходил слабый свет, но сегодня в комнате мерцал огонь в камине.

Ложась спать, Мелисса попросила горничную не разжигать огонь, так как было тепло, однако герцог, видимо, распорядился иначе. Поленья еще не прогорели до конца, и отблески огня ложились на каминный коврик, освещали темную резьбу над камином.

Пока Мелисса стояла не двигаясь, ее словно молнией озарило. Она поняла, откуда ждать опасности; поняла, кто и с какой целью взял книгу с планами дворца.

Это сделал Джервес — он вновь угрожал герцогу, вновь готовил убийство, чтобы самому занять его место!

Джервес легко мог пробраться во дворец и взять с полки книгу, чтобы узнать, как найти потайной ход, ведущий в спальню герцога.

Теперь Мелисса понимала это с такой ясностью, словно кто-то ей все подробно разъяснил. Движимая желанием защитить герцога, она направилась туда, где он спал.

В тот момент, когда она подходила к огромной кровати с пологом, полено в камине рухнуло вниз, взметнувшееся пламя на мгновение ярко осветило комнату, и Мелисса разглядела предмет, лежавший рядом с постелью. Даже не осознавая, что делает, она схватила пистолет. Инстинкт подсказывал ей, что опасность приближается. Держа пистолет в правой руке, левую она протянула к плечу герцога, чтобы разбудить его.

В этот момент в стене рядом с камином открылась панель. Медленно и бесшумно она отъехала в сторону, и в отверстии появился силуэт человека.

Мелисса успела заметить движение его руки и скорее почувствовала, чем увидела, что он собирается сделать. Направив на него пистолет, она нажала на курок.

Раздался оглушительный грохот. Девушка ощутила отдачу пистолета, а затем медленно, до того медленно, что на одно страшное мгновение ей показалось, будто она промахнулась, человек, стоявший на месте отъехавшей панели, упал на ковер.

Мелисса стояла и глядела на упавшее тело. В руке она все так же сжимала дымящийся пистолет; в ушах все еще звенело от выстрела.

Потом она заметила, что герцог садится в постели. Он что-то сказал, но из-за шума в ушах девушка ничего не слышала, Но вот он встал, взял с кресла халат и, надев его, подошел к упавшему человеку.

Бросив на него быстрый взгляд, герцог вновь подошел к Мелиссе, забрал у нее пистолет, после чего тихо и спокойно произнес:

— Мелисса, возвращайся к себе в комнату. Никого не зови. Никому ничего не говори. Я не допущу, чтобы ты оказалась замешанной в этом деле.

— Я… я… убила его!

Это был не вопрос, а утверждение.

— Мелисса, делай то, что я тебе велел, — твердо сказал герцог. — Закрой за собой дверь между комнатами, потом я сам к тебе зайду.

С этими словами он обнял ее за плечи, подвел к открытой двери между спальнями и мягко втолкнул в проход. Она услышала звук закрываемой двери.

На мгновение Мелисса остановилась в узком проходе, а затем, словно сомнамбула, вошла в собственную спальню и затворила за собой дверь.

Здесь она застыла на месте и закрыла лицо руками. Ей трудно было думать, трудно было осознать, что произошло.

Девушка знала лишь одно: она убила человека и тем самым спасла герцога.

Мелисса прижала руки к щекам. Она спасла его! Он был в опасности, и она почувствовала это. Она ощутила это с такой силой, так явственно, что не могла не попытаться предупредить его. Если бы она не сделала этого, если бы не послушалась внутреннего голоса, предупреждавшего, что может произойти, в этот миг герцог был бы уже мертв.

Она не видела, что именно нежданный посетитель держит в руке — нож или пистолет, но была убеждена, что верно последнее. Точно так же она была убеждена, что убила Джервеса Байрама, хоть и не видела лица убитого.

Ей никак не верилось, что он мертв! Несомненно было одно — если бы умер герцог, она лишилась бы того, что для нее важнее всего на свете.

Закрыв лицо руками и неподвижно стоя на месте, Мелисса поняла, почему ей удалось спасти герцога, словно прочитала написанное огненными буквами.

Она любит его!

Пребывая в ожидании, Мелисса слишком волновалась, чтобы думать о себе. Она даже не догадалась надеть халат, лежащий на стуле, или закрыть окно, которое, как обычно, открыла перед тем, как лечь. Ночной ветерок шевелил шторы, и она замерзала все больше и больше, но совершенно не замечала этого.

Мучительно медленно тянулись минуты, а она все ждала и ждала. Ее начал одолевать страх: не случилось ли чего-нибудь?

Что если она не убила Джервеса Байрама? Что если после ее ухода герцог подошел к телу этого негодяя и у Джервеса хватило сил выстрелить в него?

Стены во дворце такие толстые. Она могла и не услышать звук выстрела, точно так же как никто не слышал, когда она сама стреляла в спальне герцога.

Мелисса неподвижно стояла, прислушиваясь, но не слышала ни голосов, ни каких-либо звуков. Если Джервес выстрелил, то, возможно, герцог тоже лежит на полу, истекая кровью, и может умереть, если ему не окажут помощь.

Возможен и другой вариант, думала Мелисса. Герцог разбудил слуг, и, как только рассветет, он обязательно сообщит о случившемся главному констеблю округа. Вину за смерть Джервеса он, конечно же, возьмет на себя. Мелисса была уверена в этом. Он скажет, что застрелил Джервеса, когда тот по-воровски пробирался в комнату.

Случись такое, пошли бы всякие толки. Неизбежно возник бы вопрос: зачем Джервесу, который, как известно, был в плохих отношениях с герцогом, по тайному ходу ночью входить к нему в спальню, если не со злым умыслом?

Какими бы серьезными ни были раздоры между родственниками, выставлять их на общее обозрение — вульгарно и отвратительно. А уж если они связаны со столь важной фигурой, как герцог, газеты этим не преминут воспользоваться.

Герцогу была бы ненавистна подобная шумиха; как все Байрамы, он очень болезненно относился к вопросам семейной чести. Достаточно вспомнить, насколько всех возмутил и шокировал побег отца Черил, лорда Рудольфа.