Какое-то время он стоял неподвижно с закрытыми глазами, крепко сжимая рукоять кинжала. Джейми поднялся, решительно взял его за плечи и повернул лицом к себе, тихо приговаривая что-то по-гэльски. Потом он взглянул на меня, я кивнула и распростерла руки. Джейми мягко повернул Дугала ко мне, я прижала его к себе, мы оба припали к полу, и он зарыдал, а я крепко держала его.

По лицу Джейми тоже текли слезы, я слышала прерывистое дыхание и рыдания других людей. Это к лучшему, что они рыдают о Руперте, а не о себе, подумала я. Если англичане действительно придут сюда, мы все будем повешены за измену. Поэтому им легче горевать о Руперте, который был теперь в безопасности, отправленный в последний путь рукой друга.

* * *

В эту долгую зимнюю ночь они не пришли. Мы сгрудились у одной стены, укрылись пледами и плащами и ждали. Я дремала, положив голову на плечо Джейми, с другой стороны ко мне приткнулся молчаливый сгорбившийся Дугал. Никто из них не спал – они несли ночной дозор над телом Руперта, неподвижно лежавшим под его собственным пледом по другую сторону бездны, которая отделяет мертвых от живых.

Мы почти не разговаривали, но я знала, о чем они думают. Они, как и я, размышляли о том, ушли ли англичане, чтобы воссоединиться с основной армией внизу у Календар-хауса, или все еще здесь, ждут рассвета, чтобы напасть наверняка, – при свете дня из маленькой церкви никто не смог бы спастись.

Все стало ясно с первыми лучами солнца.

– Эй, вы, там, в церкви! Выходите и сдавайтесь! – раздался у подножия холма громкий голос – кто-то кричал по-английски.

В церкви началось тревожное движение, дремавший в своем углу жеребец, испуганный всеобщей суматохой, вскинул голову и заржал. Джейми и Дугал обменялись взглядами, не сговариваясь, поднялись и плечом к плечу стали перед закрытой дверью.

Кивком головы Джейми отправил меня в дальний угол церкви, в мое убежище за алтарем.

Следующий крик снаружи был встречен гробовым молчанием. Джейми вытащил из-за пояса пистолет и небрежно проверил заряд – как будто от этого не зависело сейчас все на свете. Он встал на одно колено, обхватил пистолет и прицелился на уровне человеческой головы.

Джордж и Уилли следили за окном с мечами и пистолетами наготове. Но нападения, скорее всего, следовало ждать спереди – холм за церковью обрывался крутым уступом, между склоном и стеной оставалась узкая полоска земли, на которой мог удержаться от силы один человек.

Я слышала, как шлепали по грязи тяжелые шаги, тихо бряцало оружие – кто-то приближался к церкви. На некотором расстоянии от двери звуки замерли и зазвучал голос:

– Именем его величества короля Георга выходите и сдавайтесь! Мы знаем, что вы там!

Джейми выстрелил. Внутри маленькой церкви звук выстрела прозвучал оглушительно. Снаружи он имел не меньший эффект. Послышались приглушенные проклятия и торопливо удаляющиеся шаги. В двери образовалась небольшая дырка. Дугал осторожно заглянул в нее.

– Проклятье! – выдохнул он. – Их там полно.

Джейми бросил на меня взгляд, сжал губы и стал перезаряжать пистолет. Шотландцы явно не собирались сдаваться. Так же как англичане явно не собирались штурмовать церковь, давая возможность осажденным спокойно выйти. А может быть, они решили взять нас измором? Но шотландцы непременно вышлют людей, чтобы подобрать раненых в ночном сражении. Если они придут сюда раньше, чем англичане успеют привезти пушку, мы спасены.

К несчастью, среди англичан тоже оказались думающие люди. Снова раздался звук шагов, и властный голос четко произнес:

– У вас осталась минута, чтобы выйти и сдаться. Или мы подожжем крышу.

Я в ужасе посмотрела вверх. Стены церкви были каменными, но соломенная крыша, даже мокрая от дождя и снега, загорится моментально, и тогда сверху на нас обрушатся снопы пламени. Я вспомнила, как быстро сгорел прошлой ночью соломенный жгут, кучка пепла от него все еще лежала рядом с телом Руперта – ужасный символ наступающего рассвета.

– Нет! – закричала я. – Чертовы ублюдки! Это же церковь! Вы никогда не слышали о святилище?

– Кто это? – резко прозвучал голос. – Там английская женщина?

– Да! – закричал Дугал и прыгнул к двери. Он настежь распахнул ее и, обращаясь к английским солдатам на склоне холма, заорал: – Да! Мы захватили английскую женщину! Подожгите крышу – и она умрет вместе с нами!

У подножия холма раздался гул голосов, в церкви поднялось волнение. Джейми круто повернулся к Дугалу:

– Что за…

– Это единственный шанс! – прошипел Дугал в ответ. – Отдай им ее в обмен на нашу свободу! Они не тронут ее, если будут думать, что она наша пленница, а потом мы вернем ее обратно, если останемся живы!

Я вышла из своего укрытия, подошла к Джейми и схватила его за рукав.

– Сделай это! – торопливо сказала я. – Дугал прав, это единственный шанс!

Он беспомощно смотрел на меня, его лицо исказилось от гнева и ужаса, но в глазах мелькнуло что-то похожее на усмешку – он понимал всю иронию этой ситуации.

– В конце концов, я – англичанка, – заметила я.

С ласковой улыбкой он погладил меня по лицу.

– Да, но ты моя англичанка.

Он повернулся к Дугалу, расправил плечи, глубоко вздохнул и кивнул.

– Хорошо. Скажи им, что мы взяли ее… – Он запустил руку в волосы. – Что мы взяли ее на Фолкерк-роуд вчера поздно вечером.

Дугал кивнул и тут же выскользнул за дверь, подняв высоко над головой белый платок как знак перемирия.

Джейми повернулся ко мне и, нахмурившись, взглянул в открытую дверь – мы не различали слов, но ясно слышали голоса англичан.

– Не знаю, что ты должна им сказать, Клэр. Может, притвориться, что ты в шоке и не можешь говорить? Это лучше, чем на ходу придумывать какую-то сказку. Потому что если они узнают, кто ты…

Он вдруг остановился и крепко потер лицо рукой.

Если они узнают, кто я, мне грозит Тауэр, а затем, вполне возможно, быстрая казнь. Но насколько мне известно, в воззваниях много писалось о «ведьме Стюарта», но нигде не упоминалось, что ведьма была англичанкой.

– Не волнуйся.

Я понимала всю глупость этих слов, но была не в силах придумать что-нибудь получше. Положив руку на его рукав, я ощутила неровное биение пульса на запястье.

– Ты освободишь меня прежде, чем они смогут что-либо понять. Как ты думаешь, они отправят меня в Календар-хаус?

Он взял себя в руки и кивнул.

– Вероятно. Если будет такая возможность, стой у окна сразу после полуночи. Я приду за тобой.

Времени больше не было. Дугал проскользнул назад в церковь и тщательно прикрыл за собой дверь.

– Договорились, – сказал он, переводя взгляд с меня на Джейми. – Мы отдаем им женщину, а сами беспрепятственно покидаем церковь. Никакого преследования. Лошадь остается у нас. Она нужна нам… для Руперта, – извиняющимся тоном добавил он, глядя на меня.

– Все в порядке, – ответила я.

Я смотрела на дверь, на маленькое темное пятнышко – след от пули, такого же размера, что и рана на боку Руперта. Во рту у меня пересохло, я с усилием сглотнула. Яйцо кукушки, подброшенное в чужое гнездо, подумала я о себе. Мы втроем топтались у двери, не в силах сделать последний шаг.

– Я л-лучше п-пойду, – сказала я, стараясь унять дрожь в голосе и конечностях. – А то они заинтересуются, в чем тут дело.

Джейми на мгновение закрыл глаза, кивнул и придвинулся ко мне.

– Думаю, англичаночка, тебе лучше упасть в обморок, – сказал он. – Так будет естественнее.

Он чуть присел, поднял меня на руки и вынес через дверь, которую Дугал распахнул перед ним.

Его сердце гулко стучало прямо возле моего уха, я чувствовала, как дрожат его руки. После духоты в церкви, с ее запахами пота, крови, пороха и лошадиного навоза, у меня перехватило дыхание от холодного свежего воздуха раннего утра, и я прижалась к нему, вся дрожа. Его руки крепко обнимали мои плечи и колени, словно обещая скорое освобождение.

– Боже, – прошептал он еле слышно, и мы вплотную подошли к англичанам.

Быстрые вопросы, невнятные ответы, неприятное ощущение его ускользающих рук, когда он осторожно положил меня на землю, быстрый звук удаляющихся шагов по мокрой траве. Я осталась одна, в руках чужаков.

Глава 44

Все идет вкривь и вкось

Я ближе придвинулась к огню, протянув руки, чтобы согреться. Целый день на лошади, с поводьями в руках – руки стали просто серыми, и я на мгновение подумала, не пойти ли к ручью, чтобы их вымыть. Соблюдение необходимых правил гигиены в отсутствие водопровода кажется делом весьма утомительным. Неудивительно, что люди часто болеют и умирают, горестно подумала я. Они умирают от грязи и невежества.

Мысль о возможности умереть от грязи заставила меня подняться на ноги, невзирая на усталость. Маленький ручей, который протекал неподалеку от лагеря, имел болотистые берега, и мои туфли глубоко завязли в топкой грязи. Вернувшись к костру с чистыми руками, но мокрыми ногами, я нашла там капрала Роуботама. Он поджидал меня с тарелкой того, что он называл тушеным мясом.

– Капитан приветствует вас, мэм, – сказал он, дотрагиваясь до своего чуба, и протянул мне тарелку. – И еще он просил передать вам, что завтра мы будем в Тавистоке. Там есть постоялый двор.

Он немного помедлил, на его круглом добродушном лице появилось выражение озабоченности.

– Капитан просит извинения за недостаток удобств, мэм, но на ночь мы поставили вам палатку. Ничего особенного, а все ж укрытие от дождя.

– Передайте капитану мою благодарность, капрал, – произнесла я со всей любезностью, на какую была способна. – И вам огромное спасибо, – с большей теплотой добавила я, хорошо понимая, что для капитана Мейнуоринга я была всего лишь обременительной нагрузкой, ему бы и в голову не пришло подумать об условиях моего ночлега.

Палатка – кусок парусины, аккуратно навешенный на ветку дерева и с двух сторон укрепленный колышками, – несомненно, была идеей самого капрала Роуботама.