Джейми произнес последнюю фразу с таким из ряда вон выходящим высокомерием, что я едва удержалась от желания заткнуть ему рот платком. Лорд Джордж некоторое время молча взирал на него, затем уголки его рта раздвинулись в улыбке.

– Вот как? Пойдемте со мной, Фрэзер. Вы мне все расскажете по пути.

Он быстро направился к двери, и Джейми, многозначительно взглянув на меня, схватил свою шляпу и последовал за ним.

У самой двери лорд Джордж вдруг остановился, осмотрел могучую фигуру Джейми, распахнутый ворот его рубашки и плащ, в спешке переброшенный через руку.

– Несмотря на то что я спешу, Фрэзер, мы должны соблюдать правила приличия. Идите поцелуйте жену на прощание. Встретимся на улице.

Повернувшись на каблуках, он отвесил мне такой низкий поклон, что косичка его парика взлетела вверх.

– Ваш слуга, мэм.

* * *

Я уже имела представление о военных действиях и понимала, что в ближайшее время ничего существенного не произойдет. Так оно и случилось на самом деле. Отряды солдат маршировали по единственной в деревне улице. Жены, сопровождающие мужей на войну, и оказавшиеся на улице жители Транента скитались по деревне, не зная, то ли податься куда-нибудь отсюда, то ли остаться на месте. То и дело сновали в толпе курьеры.

Я встречалась с лордом Джорджем в Париже. Он, несомненно, принадлежал к числу людей, способных пренебречь правилами этикета в интересах дела, и тем не менее то, что он самолично явился к Джейми, я склонна была объяснить скорее его недовольством действиями принца Карла и желанием избежать общения с О’Салливаном, нежели желанием обрести в лице Джейми соратника и единомышленника. При том что общая численность шотландской армии колебалась от полутора до двух тысяч человек, отряд из тридцати человек вряд ли можно было считать существенной добавкой, но уж совсем не принимать в расчет тоже было бы несправедливо.

Я взглянула на Фергюса, крутившегося на месте словно веретено, и мне вдруг пришло в голову, что я могу использовать его в качестве курьера. Недаром же народная мудрость гласит, что в царстве слепых и одноглазый – король. По аналогии с этой пословицей я изобрела свою, основываясь на собственном жизненном опыте, и у меня получилось следующее: «Когда никто не знает, что предпринять, любого с мало-мальски дельным предложением надлежит выслушать».

У нас в сумках имелись и бумага, и чернила. Я села сочинять письмо. При этом хозяйка дома наблюдала за мной с благоговейным восторгом – вероятно, никогда прежде ей не доводилось видеть пишущую женщину. Письмо предназначалось Дженни Камерон. Это она в отсутствие брата провела через горы триста мужчин своего клана, когда принц Карл поднял знамя восстания. Когда брат ее, Хью, вернувшись домой, узнал, что произошло, он бросился сломя голову в Гленфиннан, чтобы занять по праву принадлежащее ему место вождя клана, но Дженни отказалась вернуться домой и заявила, что будет участвовать в сражении. Она была счастлива присутствовать на встрече с принцем Карлом в Эдинбурге, где его приверженцы оказали ему восторженный прием, и преисполнилась решимости сражаться за своего принца.

У меня не было печати, но в одной из сумок хранилась шотландская шапочка Джейми с гербом клана Фрэзеров и девизом. Я запечатала письмо расплавленным воском свечи и оттиснула на нем наш герб. Получилось довольно внушительно.

– Вручишь шотландской миледи с веснушками, – проинструктировала я Фергюса и с удовольствием наблюдала, как он пулей вылетел из дома и помчался по улице.

Я понятия не имела, где находилась Дженни в этот момент. Но офицеры были расквартированы в доме пастора, недалеко от церкви, оттуда и следовало начинать поиски. По крайней мере, Фергюс займется делом и у него не будет времени для баловства.

Отправив свою депешу, я обратилась к хозяйке дома:

– Не найдется ли у вас в доме таких вещей, как одеяла, салфетки, нижние юбки?

* * *

Вскоре я поняла, что не ошиблась в оценке личности Дженни. Женщина, которой удалось поднять триста человек и повести их на войну за щеголя с итальянским акцентом, к тому же любителя бренди, должна была не только оказаться легкой на подъем, но и обладать редким талантом подчинять людей своей воле.

– Весьма разумно, – сказала она, выслушав мой план. – Кузен Арчи, я полагаю, принял некоторые меры, но, естественно, ему уже сейчас хочется быть со своей армией.

Она вскинула голову чуть выше.

– В конечном счете, именно там и будет происходить все самое интересное! – грустно усмехнулась она.

– Но почему вы не настояли? – удивилась я.

Она рассмеялась; маленькое, простое лицо с круто срезанным подбородком делало ее похожей на добродушного бульдога.

– Я настояла бы, если бы умела, но я не умею, – честно призналась она. – Теперь, когда здесь Хью, он всячески старается отправить меня домой, но…

Она оглянулась вокруг, желая убедиться, что нас никто не подслушивает, и таинственно прошептала:

– Будь я проклята, если отправлюсь домой и буду сидеть сложа руки. Я останусь здесь до тех пор, пока смогу приносить хоть какую-нибудь пользу.

Стоя на ступеньках дома, она задумчиво глядела на главную улицу.

– Сомневаюсь, что они прислушаются ко мне, – сказала я. – Ведь я – англичанка.

– Да, вы правы, – ответила Дженни. – Зато послушают меня. Я не знаю, сколько будет раненых, дай бог, чтобы их было не много. – Она быстро перекрестилась. – Но нам лучше всего начать с домов возле церкви. Будет меньше хлопот с водой. Колодец там совсем близко.

Она проворно спустилась вниз по ступенькам и зашагала к дому пастора. Я последовала за ней.

Порукой нам служили не только способность мисс Камерон управлять людьми и сама ее незаурядная личность, но также и осознание того факта, что сидеть и ждать неизвестно чего – самое бесплодное занятие для человека. Впрочем, мужчины обычно этого не понимают. В отличие от женщин. К вечеру, когда солнце скрылось за транентской церковью, мы сформировали санитарный отряд – основу будущего госпиталя.

* * *

Листья начали падать с лиственницы и ольхи в ближнем лесу. Они ложились желто-коричневым ковром на сухую землю. Порой засохшие и свернувшиеся в трубочку листья подхватывал ветер, подымал их вверх и гнал по воздуху, словно крошечные суденышки в бурном море. В какой-то момент ветер стих, и один из таких листочков замедлил свой полет и стал медленно опускаться рядом со мной. Я поймала его на ладонь и держала, восхищаясь совершенством формы, кружевом рисунка поверхности. Новый порыв ветра подхватил листок, швырнул его на землю и понес дальше по пустынной улице.

Щурясь от солнца, медленно опускающегося за горизонт, я смотрела на гребень горы за городом, где расположилась лагерем шотландская армия. Половина армии его высочества возвратилась час назад, чтобы соединиться с войском лорда Джорджа. На таком расстоянии я различала лишь отдельные чернеющие на фоне серого неба фигурки людей, преодолевающих горный перевал. В четверти мили от конца улицы я увидела первые костры англичан, казавшиеся белыми при свете дня. Удушливый дым горящего в домашних очагах торфа и острый запах английских костров заглушали запах моря.

Все шло своим чередом. Жен и родственников шотландских солдат встречали с неизменным гостеприимством и не только давали им приют, но и приглашали разделить трапезу с непременной соленой сельдью. Мой собственный ужин ждал меня в доме, но мне совсем не хотелось есть.

Возле моего локтя вдруг возникло невысокого роста существо.

– Не изволите ли пойти к столу, мадам? Хозяйка приготовила еду и ждет вас.

– О! Да-да, Фергюс. Иду.

Я бросила последний взгляд на горный кряж и повернулась, чтобы идти к дому.

– А ты, Фергюс, идешь? – спросила я, увидев, что он продолжает стоять на месте.

Он приложил руку козырьком к глазам, стараясь рассмотреть, что происходит на вершине гор за городом. Подчинившись приказу Джейми остаться при мне, он всей душой желал иного – быть там, с готовящимися к битве солдатами.

– Да-да, мадам. – Он повернулся, вздохнул и зашагал вместе со мной к дому.

Долгие летние дни незаметно уступили место темноте, и задолго до того, как мы закончили свои приготовления, зажглись лампы. Ночной покой на улицах нарушался постоянным перемещением солдат и вспышками костров на горизонте. Фергюс, не в силах усидеть на месте, сновал из дома в дом, доставляя депеши, собирая сплетни, возникая внезапно, словно из-под земли, подобно маленькому призраку, с глазами, блестящими от возбуждения.

– Мадам, – произнес он, осторожно дергая меня за рукав, когда я рвала простыни на узкие полоски и складывала в кучу, готовя для стерилизации. – Мадам!

– Ну что на сей раз, Фергюс? – спросила я слегка раздраженно, потому что одновременно объясняла женщинам из санитарного отряда, что, ухаживая за ранеными, необходимо часто мыть руки.

– Вас спрашивает мужчина, мадам. Там мужчина, мадам. Он хочет поговорить с командующим армией его высочества. Говорит, что у него важное сообщение.

– Разве я ему мешаю?

Я как раз пыталась справиться с неподатливым швом на рубашке и пустила в ход собственные зубы. Закусила конец его и дернула изо всех сил. Послышался громкий треск рвущейся материи, дальше пошло как по маслу. Я выплюнула прилипшие к языку нити.

Фергюс по-прежнему стоял рядом, терпеливо ожидая, когда я вновь обращу на него внимание.

– Ну ладно. Чем я могу ему помочь?

– Если бы вы разрешили, мадам, – выпалил Фергюс, – я бы отвел его к хозяину. А он сможет устроить этому человеку встречу с командующим.

Джейми, в представлении Фергюса, мог сделать все: пройти по воде, превратить воду в вино и устроить таинственному незнакомцу, появившемуся неизвестно откуда, встречу с лордом Джорджем.

Я поправила волосы, убрав их под чепчик, но они снова упали на глаза.