Диана Гэблдон - Стрекоза в янтаре. Книга 2. Время сражений

— Послушай, — тихо сказал он. — Ты слышишь?

Сначала я не слышала ничего, кроме шума ветра и шороха дождя, падающего через дырявую крышу. А потом услышала это — мерные неторопливые удары его сердца прямо напротив моего: наши сердца бились в унисон, в едином слаженном ритме. Кровь проходила свой горячий круг через него, потом через хрупкую перемычку между нами, через меня и возвращалась к нему.

Так мы и лежали под самодельным укрытием из плаща и пледа, на ложе из нашей одежды, переплетясь друг с другом. Затем он отпустил меня, повернул спиной к себе и прикрыл мой живот своей рукой, дыша мне в затылок.

— А теперь немного поспи, любимая, — прошептал он. — Я тоже посплю, вот так — держа в руках тебя и ребенка.

Я думала, что не смогу уснуть, но усталость была так велика, что я сразу же скользнула в сон. Перед рассветом я проснулась, руки Джейми все так же обнимали меня, я лежала и наблюдала, как ночь незаметно превращается в день, и тщетно мечтала о возвращении в благословенную темноту ночи.

Я отодвинулась от него и приподнялась на локте, чтобы видеть, как ложится свет на резкие выразительные контуры его лица, такого невинного во сне, как поднимающееся солнце зажигает пламенем его волосы, — и все это в последний раз.

На меня накатила волна невыразимого ужаса, должно быть, я застонала, потому что Джейми открыл глаза. Увидев меня, он улыбнулся, его глаза шарили по моему лицу. Я поняла: он хочет запомнить каждую мою черточку, так же как я — его.

— Джейми, — сказала я голосом, хриплым от сна и подавленных слез, — Джейми, я хочу, чтобы на мне остался твой след.

— Что? — спросил он, вздрогнув.

Маленький нож, который он носил в чулке, лежал рядом — резная рукоятка из кости оленя темнела на куче одежды.

Я дотянулась до него и подала Джейми.

— Сделай надрез, — требовательно произнесла я, — такой, чтобы остался шрам. Я хочу унести с собой твое прикосновение. Хочу иметь что-то такое, что навсегда останется со мной. Неважно, пусть будет больно — нет ничего больнее разлуки с тобой. По крайней мере, дотронувшись до него, я буду всегда ощущать твое прикосновение.

Рука Джейми легла на мою и сжала ее. Он кивнул. И все же, держа острое лезвие в своей руке, он заколебался. Я вытащила из-под одежды правую руку и протянула ему. Рука была теплой, хотя изо рта Джейми шел пар, ясно различимый в холодном воздухе комнаты.

Джейми повернул мою руку ладонью кверху, внимательно оглядел ее и нежно поцеловал в середину ладони. Потом он впился губами в основание большого пальца, прикусил его и, отстранившись, быстро коснулся ножом занемевшего места. Я ощутила что-то вроде небольшого ожога, но кровь полилась тут же. Он снова поднес мою руку ко рту и держал так, пока кровотечение не стало меньше. Затем очень тщательно перевязал ранку — теперь почувствовала острую боль — носовым платком, но я успела заметить — небольшой надрез имел форму изогнутой буквы «J»[11] — первой буквы его имени.

Затем он подал маленький нож мне. Я взяла его и, несколько поколебавшись, взяла и протянутую руку Джейми.

Он быстро закрыл глаза и сжал губы, но все-таки у него вырвался легкий стон, когда я прижала острие ножа к мягкому основанию его большого пальца — холму Венеры, на котором, как говорят хироманты, сосредоточены все линии страсти и любви.

Только сделав маленький полукруглый надрез, я сообразила, что он протянул мне левую руку.

— Надо было дать мне другую руку, — сказала я, — рукоятка меча будет давить на нее.

Он слабо улыбнулся:

— Для меня не будет большего счастья, чем чувствовать твое прикосновение во время моей последней битвы, где бы она ни случилась.

Размотав испачканный кровью платок, я прижала свою раненую руку к его руке, наши пальцы сплелись. Кровь была теплой и липкой — она еще не свернулась между нашими ладонями.

— Кровь от крови моей, — прошептала я.

— …и плоть от плоти моей, — тихо отозвался он, но никто из нас не решился вымолвить последние слова клятвы: «…до тех пор, пока мы будем живы». Произнесенные слова болью повисли между нами. Наконец он криво улыбнулся: — И даже дольше, — твердо сказал он и снова притянул меня к себе.

— Фрэнк… — наконец со вздохом произнес Джейми. — Может быть, он не захочет и слушать. Но если захочет, расскажи ему обо мне так, как ты рассказала мне о нем. Скажи ему — я… благодарен. Скажи, я надеюсь на него, потому что должен надеяться. И скажи еще… — Его руки неожиданно сжали мою руку, он говорил вроде бы смеясь, но совершенно искренне: — Скажи ему: я ненавижу его от всей души, ненавижу до самых потрохов!

Мы оделись, рассветный полумрак стремительно превращался в день. Еды не было, не было ничего, что помогло бы нам протянуть время. Делать было нечего, и все уже было сказано.

Теперь ему пора уходить, чтобы вовремя добраться до Друмосских болот. Наступил час нашего последнего расставания, а мы не знали, как сказать «до свидания».

Наконец Джейми криво улыбнулся, наклонился и нежно поцеловал меня в губы.

— Говорят, — начал он и остановился, чтобы прокашляться, — говорят, в старые времена, когда мужчина отправлялся в дальний путь для свершения великих дел, он должен был найти колдунью и попросить у нее благословения. Он поворачивался лицом в ту сторону, куда ему предстояло уйти, а она становилась позади него и произносила над ним слова молитвы. Когда она заканчивала, он должен был идти прямо вперед и не оглядываться — иначе его поход будет неудачным.

Джейми осторожно коснулся моего лица и отвернулся, уставясь в открытую дверь. Утреннее солнце врывалось в хижину, зажигая его волосы тысячами огней. Он расправил широкие плечи и глубоко вздохнул:

— Благослови же меня, моя колдунья.

Я положила руку ему на плечо и задумалась. Дженни научила меня нескольким древним кельтским молитвам. Я попыталась восстановить их в памяти.

— Иисусе, сын Марии, — начала я охрипшим голосом, — ныне взываю к милосердию твоему. От имени Иоанна Апостола, от имени всех святых твоей обители прошу тебя сохранить его в предстоящей битве…

Я остановилась, заслышав внизу, у подножия, звуки голосов, топот ног.

Джейми замер на секунду, плечо напряглось под моей ладонью, затем он повернулся и подтолкнул меня в торец дома, туда, где стена совершенно разрушилась.

— Беги! — сказал он. — Это англичане! Уходи, Клэр!

Я побежала к проему в стене, сердце мое колотилось у самого горла, а Джейми, держа руку на рукоятке меча, повернулся ко входу. На мгновение я задержалась, чтобы в последний раз взглянуть на него. Джейми тоже повернул голову, заметил мое движение и неожиданно оказался рядом. Он яростно сжал меня и подтолкнул к стене. Его набухшая плоть прижалась к моему животу, рукоятка кинжала впилась в бок.

— Еще раз! Я должен. — Он прижал меня к стене, я подобрала свои юбки, он поднял свою. Это не был любовный акт. Он взял меня быстро и властно, все закончилось в считанные секунды.

Голоса зазвучали ближе, теперь они слышались примерно в сотне ярдов от нас.

Джейми еще раз поцеловал меня, так что во рту остался вкус крови.

— Назови его Брайен, — сказал он, — в честь моего отца. — Он подтолкнул меня к проему, и я побежала.

Перед тем как выбраться из дома, я оглянулась — Джейми стоял в дверном проеме, меч наполовину вытащен из ножен, в правой руке кинжал.

Англичане, не подозревая, что в разрушенном доме кто-то есть, не позаботились о том, чтобы выслать вперед разведчика. Склон холма с этой стороны дома был пуст. Я пересекла его и бросилась в заросли ольхи.

Ослепнув от слез, я неслась сквозь кустарник, отмахивалась от преграждающих путь ветвей, спотыкалась о камни. От дома доносились крики и слышался лязг металла. Мои бедра были липкими от семени Джейми. Казалось, я никогда не доберусь до вершины холма и проведу остаток жизни, пробираясь сквозь преграждающие мне путь деревья.

По-видимому, позади послышался треск сучьев. Кто-то заметил, как я выбежала из хижины. Я смахнула слезы и бросилась вперед, помогая себе и руками и ногами, так как склон становился все круче. Вдруг я очутилась на открытом месте, на том самом памятном мне гранитном козырьке. Из скалы поднималось маленькое кизиловое деревце, вокруг валялись небольшие валуны.

Я остановилась на краю каменного круга и посмотрела вниз, безуспешно пытаясь разглядеть, что же там происходит: сколько английских солдат подступают к дому? Удалось ли Джейми отбиться от них и добраться до своей лошади, стреноженной внизу? Без нее ему ни за что не успеть в Каллоден.

Вдруг за кустом, чуть ниже меня, что-то мелькнуло — красный мундир английского солдата. Я повернулась, задыхаясь пронеслась по пружинящему под ногами торфянику и нырнула в расщелину скалы.

— Конечно, он был прав. Этот чертов тип почти всегда был прав! — Голос Клэр звучал чуть ли не сердито. Она печально улыбнулась и взглянула на Брианну, которая с совершенно непроницаемым лицом неподвижно сидела на коврике у камина, обхватив колени руками. Лишь поднимающееся от огня тепло шевелило ее волосы.

— Это была трудная беременность и сложные роды. Если бы я рискнула рожать там, мы бы обе погибли. — Клэр говорила, обращаясь прямо к дочери, как будто бы они были одни.

Роджер, зачарованный повествованием о прошлом и медленно возвращающийся к настоящему, чувствовал себя незваным гостем.

— Мне была невыносима мысль оставить его, — тихо сказала Клэр. — Даже ради тебя… До того, как ты родилась, я немного ненавидела тебя, потому что из-за тебя он заставил меня уйти. Я бы не побоялась умереть, но только вместе с ним. А жить без него… Он был прав — моя часть сделки оказалась самой тяжелой. Но я выполнила ее условия, потому что любила его. И обе мы живы, ты и я, потому что он любил тебя.

Брианна не двигалась, не отрывала глаз от лица матери. Двигались только губы, молча, как будто она разучилась говорить.