Я сделала несколько шагов к туалетному столику, и от движения воздуха легкие шелковые нити разлетелись по крышке столика.

— Господи Иисусе! — вырвалось у меня. Он был здесь. Шпаги на месте не было. Повсюду, на столе, на стуле, на полу, лежали блестящие пряди его волос. Я взяла золотистый локон со стола, нежные, мягкие волосы скользили в моих пальцах, как шелк для вышивания. Мурашки побежали у меня по спине. Я вспомнила, как Джейми, сидя у фонтана перед домом Роана, рассказывал мне о своей первой дуэли в Париже: «Лента, связывавшая мои волосы, порвалась, и на ветру волосы совсем закрыли мне лицо. Я с трудом мог видеть, что делаю».

Он не хотел, чтобы это случилось снова. Зажав мягкий и как будто все еще живой локон в ладони, я представляла себе хладнокровие, с которым он стриг волосы; щелканье металлических лезвий вокруг головы, срезающих мягкие пряди, чтобы они не закрывали обзора.

Все еще держа в руке его локон, я подошла к окну и выглянула, словно надеясь увидеть его на улице. Но Рю Тремолин была пустынна — никакого движения, кроме колыхания тополиных теней во дворе и пары слуг, беседующих у ворот.

В доме было спокойно. Внизу шли приготовления к обеду. Сегодня гостей не ждали, обычной суматохи не было. Мы не любили излишнего шума, когда обедали вдвоем.

Я присела на кровать, закрыла глаза и прижала локон к груди. Как будто могла таким образом оградить Джейми от опасности.

Успела ли я? Нашла ли полиция Джека Рэндолла прежде, чем это сделал Джейми? Что, если они приехали одновременно или как раз застали Джейми вызывающим Рэндолла на дуэль? Если так, то, по крайней мере, они оба будут живы. Возможно, попадут в тюрьму, но это будет меньшее из зол.

А если Джейми нашел Рэндолла первым? Я посмотрела на улицу: там быстро темнело. Дуэли обычно проводились на рассвете, но я сомневалась, что Джейми дотерпит до утра. Возможно, сейчас они дерутся где-нибудь в пустынном месте, где звон стали и крики смертельно раненного не привлекут внимания.

Потому что схватка должна быть смертельной. То, что произошло между этими двумя мужчинами, могло быть искуплено только смертью. Чьей смертью? Джейми? Или Рэндолла, а вместе с ним Фрэнка? Джейми владел шпагой явно лучше своего противника. Но, как принимающий вызов, Рэндолл имел право выбора оружия. Успех же дуэли на пистолетах гораздо менее зависел от мастерства стреляющего, чем от случая. Попасть можно было только из очень хорошего пистолета, да и то случались осечки и другие неполадки. Я вдруг представила себе Джейми, неподвижно лежащего на траве с простреленным глазом, и запах пороха, перебивающий все весенние запахи Булон-ского леса.

— Клэр, что ты делаешь, черт побери?

От неожиданности я прикусила язык. Оба его глаза были на своем месте и смотрели на меня. Я никогда раньше не видела его с коротко подстриженными волосами. Он выглядел незнакомцем.

— Что я делаю? — эхом отозвалась я. Во рту у меня пересохло. — Что я делаю? Я сижу здесь с пучком твоих волос и гадаю, жив ты или уже нет! Вот что я делаю!

— Я жив. — Он открыл шкаф и выдвинул ящик. На ремне у него висела шпага. Он переоделся после нашего визита в дом Сандрингема. Сейчас он был одет в старую одежду, которая не стесняла движений.

— Да, я заметила. Мило с твоей стороны прийти и сказать мне об этом.

— Я пришел взять одежду. — Он вынул две рубашки и длинный плащ и бросил их на спинку стула, а затем стал искать в шкафу чистое белье.

— Одежду? А куда ты собираешься? — Я не знала, чего ждать, когда увижу его снова, но такой встречи, конечно, вовсе не ожидала.

— В гостиницу. — Он подумал немного и решил, что я все-таки достойна хоть какого-то объяснения. — Когда я в карете отправил тебя домой, я немного прошелся, чтобы прийти в себя. Зашел домой за шпагой, а потом вернулся в дом герцога, чтобы вызвать Рэндолла на дуэль. Дворецкий сообщил мне, что Рэндолл арестован.

Он остановил на мне свой глубокий как океанские глубины взгляд.

— Я поехал в Бастилию. Там мне сказали, что ты дала показания против Рэндолла, утверждая, что это он напал на тебя и Мэри Хоукинс. Зачем ты это сделала, Клэр?

Руки у меня дрожали, локон выпал и рассыпался на моих коленях.

— Джейми. — Голос тоже дрожал. — Джейми, ты не можешь убить Джека Рэндолла.

Уголок его рта слегка дернулся.

— Я не знаю, должен ли я быть тронут твоей заботой о моей безопасности или обидеться за недоверие. Но в обоих случаях можешь не беспокоиться. Я могу убить его. Очень легко. — Последние слова он произнес спокойно, со злобным удовлетворением.

— Я совсем не то имею в виду, Джейми!

— К счастью, — продолжил он, как будто не слыша моих возражений, — у Рэндолла есть доказательства, что в ночь, когда было совершено нападение, он находился в доме герцога. Как только полиция опросит гостей, присутствовавших на приеме, и убедится, что Рэндолл невиновен, по крайне мере, в этом, его немедленно отпустят. Я останусь в гостинице до его освобождения, а затем найду его. — Джейми смотрел на шкаф, но глаза его явно видели что-то другое. — Он от меня не уйдет, — тихо добавил он.

Джейми сложил рубашки и белье в дорожную сумку и повесил на руку плащ. Я соскочила с кровати, бросилась за ним и ухватилась за рукав:

— Джейми! Ради Бога, Джейми, выслушай меня! Ты не можешь убить Джека Рэндолла потому, что я тебе не позволю!

Он озадаченно посмотрел на меня.

— Из-за Фрэнка. — Я выпустила его рукав и отступила назад.

— Из-за Фрэнка… — повторил он, слегка тряхнув головой, как будто освобождаясь от звона в ушах. — Фрэнка…

— Если ты сейчас убьешь Джека Рэндолла, тогда Фрэнк… не будет существовать. Он не родится. Джейми, ты не можешь убить невинного человека!

Пока я говорила, его лицо, обычно слегка смуглое, стало белым. Теперь краска снова начала заливать его лицо, появившись на щеках и на кончиках ушей.

— Невинного человека?

— Невинный человек — это Фрэнк! Меня не волнует Джек Рэндолл!

— А меня волнует! — Он подхватил сумку и направился к двери. — Боже, Клэр! Ты пытаешься остановить мою месть человеку, который обращался со мной, как со шлюхой? Он заставлял меня, стоя на коленях, сосать его член, измазанный моей собственной кровью. О, Клэр! — Он с шумом распахнул дверь и вышел в коридор прежде, чем я успела остановить его.

К этому часу уже совсем стемнело, слуги зажгли свечи, и коридор был озарен мягким светом. Я схватила его за руку и закричала:

— Джейми! Прошу тебя!

Он нетерпеливо вырвал руку. Едва сдерживая слезы, я уцепилась за сумку и выхватила ее у него из рук.

— Прошу тебя, Джейми! Подожди хотя бы год! Ребенок Рэндолла должен родиться в следующем декабре. После этого ничто тебе не помешает его убить. Но до этого — ради меня, Джейми, — подожди!

Он стоял со сцепленными руками на груди, его огромная тень на стене казалась безликим грозным гигантом, с которым ему предстояло сразиться.

— Да, — прошептал он сам себе. — Я большой парень. Большой и сильный. Я многое могу вынести. Да, я могу вынести и это. — Он повернулся ко мне и закричал: — Я могу вынести многое! Но если я могу, разве это значит, что я должен? У всех есть слабости. Могу я тоже иметь слабости?

Он стал расхаживать взад-вперед по коридору. Гигантская тень молча следовала за ним.

— Ты не можешь просить меня об этом! Ты ведь знаешь, что… что… — Он задохнулся от ярости.

Каждый раз, проходя мимо стены, он ударял по ней кулаком. Стена бесстрастно принимала удары.

Тяжело дыша, он повернулся ко мне лицом, я замерла, боясь шелохнуться или заговорить. Он быстро кивнул раз или два, словно что-то для себя решив, затем достал из ножен кинжал и потряс им перед моим носом. Сделав над собой усилие, он заговорил спокойно:

— Ты должна выбрать, Клэр. Он или я. — Пламя свечей плясало на стальном клинке. — Я не могу жить, пока он жив. Если ты не хочешь, чтобы я убил его, тогда убей меня сама, сейчас! — Он схватил мою руку и сунул в нее рукоятку кинжала. Разорвав воротник, оголил шею и, сжав мою руку с кинжалом, поднес ее к своему горлу.

Я резко отпрянула назад, но он силой поднес острие кинжала к мягкой ямочке под ключицей, чуть выше следа, оставленного несколько лет назад ножом Рэндолла.

— Джейми, остановись! Сейчас же остановись! — Свободной рукой я схватила его за кисть и сжала изо всех сил, стараясь высвободиться. Кинжал со стуком упал на пол и, отскочив, очутился на уголке абиссинского ковра. Замечая малейшие детали, как это случается в самые ужасные моменты жизни, я увидела, что лезвие легло как раз на ветку крупного зеленого винограда, вытканного на ковре. Как будто для того, чтобы снять плоды и бросить их к нашим ногам.

Он неподвижно стоял передо мной, с бледным лицом и горящими глазами. Я схватила его за руку:

— Пожалуйста, поверь мне! Прошу тебя! Я никогда не сделала бы этого, если бы был хоть какой-нибудь другой выход. — Я глубоко вздохнула, чтобы успокоить кровь, пульсирующую в висках. — Ты обязан мне жизнью, Джейми. Даже дважды. Я спасла тебя от казни в Уэнтуорте и от лихорадки в аббатстве. Ты обязан мне жизнью, Джейми!

Он долго смотрел на меня, прежде чем ответить. Когда он заговорил, в его голосе слышалась горечь:

— Я так понимаю, теперь ты требуешь вернуть долг? — Его глаза сверкали ярким синеватым отблеском, какой бывает в самом сердце пламени.

— Я вынуждена! Я не могу заставить тебя увидеть истину другим способом!

— Истину. Ах, истину. Я не могу сказать, что вижу какую-то истину. — Он опустил голову, заложил руки за спину и медленно стал удаляться по бесконечному коридору, стены которого были разрисованы танцующими тенями. Джейми медленно двигался между ними, как в галерее.

Коридор, застеленный ковром, тянулся во всю длину второго этажа. В обоих его концах располагались огромные витражи. Джейми доходил до самого конца, затем, повернувшись, как солдат на параде, медленно шел обратно. Туда-обратно, туда-обратно, снова и снова.