— Верно, милорд, — согласился Хоукинс и нахмурился. — Думаю, пару-другую придется пропустить, заскочу туда на обратном пути.

— Но раз у вас так туго со временем, может быть, стоит послать в Калас кого-нибудь еще? — спросила я.

Он выразительно закатил глаза и попытался сложить губы скорбным бантиком.

— Хотел бы, чтоб такое оказалось возможным, миледи, но — увы! На борту «Арабеллы» груз, который я не могу доверить никому другому. Моя племянница, Мэри, — объяснил он, — направляется, как принято говорить, к берегам Франции. Ей всего пятнадцать, и прежде она никогда не покидала родного дома. А потому разве я могу допустить, чтоб девочка в одиночестве добиралась до Парижа?

имя, оно никак не ассоциировалось у меня ни с кем. Я все еще размышляла над этим, когда Джейми поднялся — проводить Хоукинса до дверей.

— Надеюсь, путешествие вашей племянницы будет приятным, — говорил он. — Она, вероятно, приезжает сюда учиться? Или просто навестить родственников?

— Нет, выйти замуж, — гордо ответил торговец. — Моему брату удалось найти для девочки блестящую партию, французского аристократа. — Казалось, он того гляди лопнет от гордости, а золотые пуговицы на туго натянувшемся жилете отлетят. — Видите ли, мой старший брат — баронет.

— А ваша племянница, она… э-э-э… давно знакома со своим женихом? — спросила я.

— Вообще в глаза не видела. Суть в том, — тут мистер Хоукинс придвинулся поближе и понизил голос, — что она вообще еще не знает о свадьбе. Переговоры еще не завершены.

Я удивилась и приоткрыла было рот, но Джейми предостерегающе дернул меня за рукав.

— Ну, раз жених ее принадлежит к знатному сословью, мы наверняка увидим вашу племянницу при дворе, — заметил он, подталкивая меня к двери, словно бульдозер. Мистер Хоукинс, продолжая болтать, посторонился и пропустил меня вперед.

— Конечно увидите, милорд Брох Туарах! Сочту за честь познакомить племянницу с вами и вашей супругой! Уверен, она будет счастлива обрести здесь друга в лице соотечественницы, — добавил он и улыбнулся мне. — Я, знаете ли, не слишком полагаюсь в этом плане на чисто деловые знакомства.

Черта с два ты не полагаешься, раздраженно подумала я. Да ты на все пойдешь, лишь бы приобщиться к французской знати. Ты даже готов выдать свою племянницу за… за…

— Э-э… а кто же жених вашей племянницы? — без обиняков спросила я.

Лицо мистера Хоукинса приобрело хитрющее выражение, и, придвинувшись еще ближе, он прошептал мне на ухо:

— Не следовало бы говорить, пока брачный контракт не подписан, но, зная вас как даму благородную… могу сказать одно: этот человек — член дома гасконцев. И очень высокопоставленное лицо, заметьте!

— Заметила, — ответила я.

Мистер Хоукинс ушел, потирая ручки в радостном предвкушении, а я обернулась к Джейми:

— Гасконцев!.. Но не имеет же он в виду… Нет, это просто невозможно! Неужели это та старая, отвратительная обезьяна, тот тип с пятнами жевательного табака на подбородке, который приходил к нам на обед на прошлой неделе?

— Виконт Мариньи? — сказал Джейми, улыбнувшись моему описанию. — Да, вполне возможно. Он, насколько мне известно, вдовец и единственный наследник состояния. Впрочем, не думаю, чтоб то были пятна табака, просто это борода так у него растет. Слегка потрачен молью, — признал он, — но если его побрить и свести бородавки…

— Но как же можно выдавать пятнадцатилетнюю девочку за… за это!.. И даже не спросив ее согласия!

— Почему нет? Очень даже можно, — ответил Джейми с подчеркнутым спокойствием. — Как бы там ни было, Саксоночка, это не твое дело. — Он взял меня за обе руки и легонько встряхнул. — Ты слышишь? Знаю, тебе это кажется диким, но именно так обстоят дела. В конечном счете, — длинный рот его слегка искривился, — ты ведь тоже вышла замуж против своей воли. И, как видишь, смирилась с судьбой. Или нет?

— Иногда мне кажется, что нет! — огрызнулась я и попыталась вырваться, но он удержал меня и, смеясь, поцеловал. Через мгновение я прекратила сопротивление и затихла в его объятиях, признавая поражение, пусть и временное. Я еще встречусь с Мэри Хоукинс, подумала я, тогда и узнаем, что она думает об этом своем браке. И если девушка не захочет видеть в брачном контракте свое имя рядом с именем виконта Мариньи, то… Внезапно я замерла, потом вдруг резко вырвалась из объятий Джейми.

— Что такое? — встревоженно спросил он. — Тебе плохо, девочка? Ты вся побелела.

И неудивительно. Ибо я вдруг вспомнила, где видела имя Мэри Хоукинс. Джейми ошибался. Это именно мое дело! А имя девушки, выведенное каллиграфическим почерком, я видела в самом верху генеалогической таблицы. Чернила со временем побледнели и приобрели коричневый оттенок. Мэри Хоукинс должна была стать женой вовсе не дряхлого виконта Мариньи. Нет, она должна была выйти замуж за Джонатана Рэндолла в 1745 году от рождества Христова.

— Но как она могла? Это же невозможно! — воскликнул Джейми. — Ведь Джек Рэндолл мертв.

Он налил бренди и протянул мне. Рука твердо держала бокал за хрустальную ножку, но уголки рта были опущены, а в тоне, каким он произнес слово «мертв», не угадывалось сомнений насчет судьбы Джека.

— Приляг как следует, Саксоночка, — сказал он, — ты все еще такая бледная.

Повинуясь его жесту, я послушно подобрала ноги и вытянулась на диване. Джейми сел в изголовье и положил мне руку на плечо, пальцы, такие сильные и теплые, осторожно массировали ямочку над ключицей.

— Маркус Макраннох говорил мне, что собственными глазами видел, как Рэндолла насмерть затоптал скот в подземной темнице Уэнтуорта, — повторил он, словно убеждая сам себя. — Он походил на тряпичную куклу, плавающую в луже крови. Именно так сказал Маркус. И был в этом вполне уверен.

— Да. — Я потягивала бренди, чувствуя, как приятное тепло разливается по телу. — И мне он то же самое говорил. Нет, конечно, ты прав! Капитан Рэндолл мертв. И во всем виноваты мои воспоминания о Мэри Хоукинс. Это из-за Фрэнка… — Я взглянула на левую руку, прижатую к животу. В камине пылал огонь, отблески пламени плясали на золоте моего первого обручального кольца. Кольцо Джейми из шотландского серебра я носила на четвертом пальце левой руки.

— О… — Рука Джейми застыла. Голова его была опущена, но он поднял глаза и встретился со мной взглядом.

С тех пор как я вытащила Джейми из Уэнтуортской тюрьмы, мы с ним ни разу не говорили о Фрэнке, не упоминали и о смерти Джонатана Рэндолла. В то время все это казалось неважным, самое главное, что от него опасность нам уже более не угрожала. И с тех пор мне не очень хотелось напоминать Джейми об Уэнтуорте.

— Ты ведь знаешь, что он мертв, разве нет, mo duinne[13]? — Джейми говорил еле слышно, пальцы крепко сжимали мое запястье, и я поняла, что он имеет в виду Фрэнка, а не Джонатана.

— Может, и нет, — ответила я, не сводя глаз с кольца. Потом подняла руку, чтоб увидеть, как сверкнет металл в угасающем свете дня. — Если он мертв, Джейми, если его не существует больше, да к тому же и Джонатан погиб, тогда к чему мне хранить его кольцо?

Он уставился на кольцо, я заметила, как нервно задергался у него уголок рта. И еще он страшно побледнел. Я не ожидала, что всякое упоминание о Джонатане Рэндолле будет для него столь болезненным.

— Ты уверена, что Рэндолл не оставил детей? — спросил он. — Это бы объяснило все.

— Да, конечно, — согласилась я, — но нет, уверена, что нет. Фрэнк… — Голос у меня дрогнул. — Фрэнку достаточно хорошо известны трагические обстоятельства гибели Джонатана Рэндолла. Он уверял, что он, то есть Джек Рэндолл, погиб в Каллоденской битве, а его сын, прапра-прапрадедушка Фрэнка, родился через несколько месяцев после смерти отца. А потом, через несколько лет, вдова снова вышла замуж.

Джейми задумчиво наморщил лоб, между бровей залегла тонкая вертикальная морщинка.

— Тогда, может, это вовсе и не Рэндолла ребенок? А твой Фрэнк мог принадлежать к линии Мэри Хоукинс, она-то, как мы знаем, еще жива?

Я отрицательно покачала головой:

— Не вижу, каким образом. И если б ты знал Фрэнка… Нет, кажется, об этом я еще тебе не говорила. Когда я впервые увидела Джека Рэндолла, мне сперва на секунду показалось, что это Фрэнк. Не то чтобы одно лицо, но… поразительное сходство. Нет, конечно же, предком Фрэнка был именно Джек Рэндолл!

— Понятно. — Пальцы Джейми вспотели, и он убрал руку с моего запястья и вытер ладонь о килт. — Тогда… возможно, это кольцо действительно ничего для тебя не значит, mo duinne?

— Может, и нет. — Я коснулась теплого обруча на пальце, затем бессильно опустила руку. — О, Джейми! Не знаю! Я уже ничего не понимаю!

Он протер глаза тыльной стороной ладони.

— Я тоже, Саксоночка. — Он попытался улыбнуться мне. — Тут есть один интересный момент. Ты говорила, что именно Фрэнк рассказывал тебе о том, что Рэндолл погиб при Каллодене?

— Да. Честно признаться, я предупредила Джека Рэндолла об этом, чтоб припугнуть. В Уэнтуорте, когда он вытащил меня и бросил в снег. Перед тем… перед тем, как заняться тобой. — Веки и губы у него задергались, и я, встревоженная, спустила ноги с дивана. — Джейми, ты в порядке? — Я хотела положить ему руку на голову, но он отстранился, встал и подошел к окну.

— Нет. Да… Все в порядке, Саксоночка. Все утро писал эти письма, и голова просто раскалывается. Не волнуйся. — Он прижался лбом к прохладной оконной раме, глаза были плотно закрыты. — Тогда, если вы с Фрэнком знали, что Джек Рэндолл погиб при Каллодене, а мы знаем, что этого не случилось… тогда, выходит, это вполне возможно, Клэр.

— Что возможно? — с тревогой и недоумением спросила я, желая ему помочь, но не зная, как это сделать.

— Тогда можно предотвратить то, что, ты знаешь, должно случиться. — Он оторвал лицо от окна и устало улыбнулся мне. Лицо оставалось бледным, но гримаса, искажавшая его, исчезла. — Джек Рэндолл умер раньше, чем было предназначено ему судьбой, и Мэри Хоукинс выйдет замуж за другого человека. И даже если это означает, что твой Фрэнк так никогда и не родится… или родится, но от кого-то другого, — добавил он в виде утешения, — это также означает, что у нас есть шанс осуществить то, что мы задумали. Возможно, Джек Рэндолл вовсе не погибнет в битве при Каллодене, потому что эта битва так никогда и не состоится.