– Ты так думаешь? – спросил он и улыбнулся.

Дверь открыл лысый дворецкий небольшого роста в безупречно чистой ливрее, весь исполненный достоинства.

– Милорд. – Он кивнул Джейми. – Миледи. Вас ждут. Пожалуйста, входите.

* * *

Герцог был само очарование. Он принимал нас в парадной гостиной.

– Чепуха, ерунда, – сказал он, отвергая извинения Джейми за то, что обед был прерван. – Чертовски возбудимые ребята эти французы, суетятся по всякому поводу. Теперь давайте-ка рассмотрим все эти заманчивые предложения. А наша дама пока… посмотрит что-нибудь… а?

Он обвел гостиную широким жестом, оставляя на мое усмотрение, заняться ли разглядыванием больших картин на стенах, шкафов, уставленных книгами в роскошных переплетах, или стеклянных табакерок из обширной герцогской коллекции.

– Спасибо.

Я лучезарно улыбнулась и проследовала к стене, притворяясь поглощенной созерцанием большой картины Буше, на которой была изображена довольно толстая обнаженная женщина, сидящая на скале среди деревьев. Если эта картина отражала современные представления о женской красоте, то нет ничего удивительного в том, что Джейми так высоко ценил мою фигуру.

– Ха, – вырвалось у меня, – и почем нынче корсеты?

– Что-что?

Джейми и герцог уставились на меня, оторвавшись от инвестиционных бумаг, которые, собственно, и составляли цель нашего визита.

– Не обращайте на меня внимания, – ответила я и сделала грациозный жест в сторону картины. – Просто наслаждаюсь искусством.

– Я очень рад, мадам, – вежливо сказал герцог и снова углубился в бумаги.

Джейми приступил к делу: начал выуживать у герцога информацию, которой тот мог поделиться ввиду своих симпатий или антипатий к делу Стюартов.

У меня были свои планы. Когда мужчины увлеклись обсуждением дел, я потихоньку подошла к двери, притворившись, что разглядываю книжные полки. Я решила, улучив момент, проскользнуть в холл и попытаться разыскать там Алекса Рэндолла. Я сделала все, что в моих силах, чтобы смягчить ущерб, нанесенный Мэри Хоукинс. Дальнейшее зависело от него. Следуя правилам этикета, он не мог появляться в доме ее дяди, она тоже никак не могла встретиться с ним. Но в моих силах было устроить им встречу на улице Тремулен.

Диалог за моей спиной перешел в доверительное перешептывание. Я выглянула в холл: поблизости не было никого из лакеев. Однако они могли оказаться неподалеку; в таком огромном доме должно быть не менее дюжины слуг. Я не знала, где искать Алекса Рэндолла, наудачу выбрала направление и пошла через зал в поисках слуги, которого можно было бы расспросить.

Заметив движущуюся фигуру в конце холла, я окликнула:

– Послушайте…

Кто бы это ни был, мой зов остался без ответа – послышался звук удаляющихся шагов по паркету.

Такое поведение показалось мне странным для слуги. Я остановилась и осмотрелась. Направо шел другой коридор, по одну сторону которого располагался ряд дверей, а по другую – окна, выходящие на подъездную аллею и сад. Большинство дверей были закрыты, но одна, ближайшая ко мне, казалось, только что захлопнулась.

Тихо приблизившись, я приложила к ней ухо. Тишина. Я взялась за ручку, осторожно нажала и открыла дверь.

– Боже мой, что ты тут делаешь? – Моему удивлению не было границ.

– О, как ты напугала меня! Господи помилуй, я думала, что ум-мру.

Мэри Хоукинс схватилась за сердце. Ее лицо побелело, а глаза расширились от ужаса.

– Уходи немедленно, – сказала я, – пока твой дядя не узнал, что ты здесь. Да он убьет тебя! Или он знает?

Она покачала головой:

– Нет. Я никому не сказ-зала. Взяла фиакр.

– Но зачем?

Она озиралась, как испуганный кролик, который ищет норку и не находит.

– Мне нужно было увидеть Алекса. Поговорить с ним. Узнать, что он… что он…

Руки ее судорожно сжались, и я видела, каких усилий ей стоит каждое слово.

– Постой, – прервала я ее. – Я все понимаю. Но твой дядя не поймет, и герцог тоже. Его светлость еще не знает, что ты здесь?

Она покачала головой.

– Ну ладно, – сказала я, подумав. – Первое, что мы должны сделать, – это…

– Мадам, могу я вам чем-нибудь быть полезен?

Мэри вздрогнула, как вспугнутый кролик, а у меня сердце ушло в пятки. Чертов лакей, вечно некстати.

Нужно было как-то выкручиваться из этого положения. Лакей стоял в дверях, высокомерно выпрямившись, будто шомпол проглотил, и подозрительно смотрел на нас. Я повернулась к нему.

– Да, – ответила я со всей надменностью, которую можно было вместить в это короткое слово. – Будьте любезны сообщить мистеру Алексу Рэндоллу, что его ожидают посетители.

– Сожалею, мадам, но не могу этого сделать, – сухо произнес лакей.

– Почему нет?

– Потому что, мадам, – ответил он, – мистер Алекс Рэндолл больше не работает у его светлости. Он уволен.

Лакей бросил взгляд на Мэри, опустил свой нос на дюйм ниже и снисходительно добавил:

– Насколько я понял, месье Рэндолл отплыл на корабле обратно в Англию.

– Нет, он не мог уехать, он не мог!

Мэри бросилась к дверям и едва не налетела на входящего Джейми. Она испуганно остановилась, а он удивленно уставился на нее.

– В чем дело? – начал было он, затем увидел меня. – А, это ты, англичаночка. Я извинился и пошел тебя разыскивать. Его светлость только что сообщил мне, что Алекс Рэндолл…

– Я знаю. – Я не дала ему досказать. – Он уехал.

– Нет! – застонала Мэри. – Нет!

Она метнулась к двери и, прежде чем кто-либо из нас смог остановить ее, побежала по коридору, стуча каблучками по паркету.

– Что она делает?

Я сбросила туфли, подобрала юбки и пустилась за ней. В чулках я бежала гораздо быстрее, чем она в туфлях на высоких каблуках. Я надеялась остановить ее до того, как она наткнется на кого-нибудь еще и ее схватят со всеми вытекающими из этого скандальными последствиями.

Юбка Мэри мелькнула за поворотом коридора, и я побежала туда. Там пол бы застелен ковром – если я не поспешу, то на развилке потеряю ее, так как стука каблучков не будет слышно. Я наклонила голову, завернула за угол и угодила головой прямо в чей-то живот.

Раздалось тяжелое «уф!», и меня схватили за руки.

– Извините, – начала я, задыхаясь. – Я думала, что вы… о господи, черт побери!

Увидев красиво очерченный рот, я подумала, что наткнулась на Алекса Рэндолла. Но заблуждение рассеялось через долю секунды. Губы были совсем как у Алекса, если бы не глубокие складки вокруг них. А холодные глаза могли принадлежать только одному человеку.

Шок был такой сильный, что какое-то мгновение все, как ни странно, выглядело нормально. Я собиралась извиниться, обойти его и продолжать гнаться за Мэри. Он остался бы стоять в коридоре, и я забыла бы о нем, как о случайном встречном. Мои железы выбросили в кровь такое количество адреналина, что сердце сократилось подобно сжатому кулаку.

Он перевел дух, и, похоже, утраченное было самообладание вернулось к нему.

– Я испытываю сходные чувства, мадам, хотя и не одобряю способ их выражения.

Все еще удерживая меня за локоть, он отклонился, стараясь заглянуть мне в лицо. Как только ему это удалось и он узнал меня, черты его лица исказились.

– Черт побери, вы! – воскликнул он.

– Я думала, что вы умерли!

Я отдернула руки, стараясь освободить их из железной хватки Джонатана Рэндолла.

Он отпустил одну мою руку, чтобы потереть себе поясницу, холодно взирая на меня. Его лицо с тонкими, изящно очерченными чертами выглядело здоровым и загорелым. Не было никаких внешних признаков того, что пять месяцев назад он был истоптан тридцатью двухсотпятидесятикилограммовыми животными. Остался только отпечаток копыта на лбу.

– Еще раз позвольте заверить, мадам, разделяю ваши чувства. Я также пребывал в заблуждении относительно состояния вашего здоровья. Вы, наверное, ведьма. Что вы делали, обратившись в волка?

Неприязнь, отразившаяся на его лице, смешивалась с суеверным ужасом. В конце концов, если человек остается в центре волчьей стаи холодным зимним вечером, вполне можно ожидать, что его съели с потрохами.

Сердце стучало, как барабан, ладони онемели. Еще бы! Считаешь человека мертвецом, а он вдруг предстает перед тобой живой и невредимый! Думаю, он тоже ощущал легкую тошноту.

– Хотите узнать об этом?

Острое желание разозлить его, поколебать это ледяное спокойствие было первым отчетливым желанием в клокочущей буре чувств, которые овладели мной при виде ненавистного лица. Его пальцы крепче ухватили мою руку, губы сжались. Я видела, что он напряженно обдумывает разные варианты.

– Если не ваше, чье же тогда тело достали люди сэра Флетчера из подземелья? – спросила я, стараясь перехватить инициативу.

Свидетели описывали мне, как тело Рэндолла, напоминавшее «тряпичную куклу, измазанную в крови», уносили с арены. Бой быков был устроен, чтобы отвлечь внимание от побега Джейми из тюрьмы.

Рэндолл невесело улыбнулся. Если он и был напуган подобно мне, то, во всяком случае, не показывал виду. Он дышал лишь чуть-чуть чаще, чем обычно, и складки в углах рта и глаз были немного глубже, чем всегда. В отличие от меня он не хватал воздух ртом, как вытащенная на берег рыба. Я вдыхала как можно глубже и старалась дышать носом.

– Это был мой ординарец Марли. Хотя, если вы не отвечаете на мои вопросы, почему я должен отвечать на ваши?

Он оценивающе осмотрел меня с головы до ног: шелковое платье, украшения в волосах, драгоценности и… ноги в чулках.

– Вышли замуж за француза? – спросил он. – Я всегда подозревал, что вы – французская шпионка. Вижу, новый муж содержит вас лучше, чем…

В коридоре послышались шаги, и слова застряли у него в горле. Мне хотелось вывести его из равновесия, и вот сейчас это будет сделано наилучшим образом. На утонченном аристократическом лице отразился такой ужас, какого не испытал, пожалуй, даже Гамлет при появлении призрака. Рука, все еще сжимавшая мою, глубоко впилась мне в плоть, он весь передернулся, точно от электрического разряда.