– Кто-то из слуг может случайно наткнуться на нее. – Я сменила тему, стараясь отвлечься от недавних трагических событий.

– Нет, не наткнется. Все слуги будут заняты. А к утру ей станет лучше, и она сможет вернуться в дом своего дяди. Я послал ему записку, – добавил он, – предупредить, что племянница осталась ночевать у друзей, потому что было очень поздно возвращаться. Не хотел, чтобы они искали ее.

– Да, но…

– Англичаночка, – не дав мне продолжить, он взял меня за плечи и заглянул в зеркало, чтобы встретиться со мной взглядом, – ее никто не должен видеть, пока она не начнет разговаривать и вести себя как обычно. Если узнают о том, что с ней произошло, ее репутации конец.

– «Ее репутации»! Но разве она виновата в том, что ее изнасиловали?

Голос у меня слегка дрожал, и Джейми еще крепче сжал мои плечи.

– Это несправедливо, англичаночка, но так уж оно повелось на белом свете. Если станет известно, что она больше не девственница, ни один мужчина не женится на ней. Ее будут презирать, и она останется старой девой до конца своих дней.

Он снова сжал мне плечи, поднял руку и помог заколоть волосы шпилькой.

– Это все, что мы можем сделать для нее, Клэр, – добавил он. – Не дать причинить ей большего вреда, постараться исцелить ее… И найти того грязного подонка, который над ней надругался. Думаешь, я не понимаю, каково ей сейчас?

Я нежно сжала его пальцы. Он ответил мне столь же нежным пожатием, поднес мою руку к губам и поцеловал.

– Господи, англичаночка! Пальцы у тебя, как ледышки. – Он заглянул мне в лицо. – Ты хорошо себя чувствуешь, девочка?

Выражение моего лица заставило его снова выдохнуть: «Господи!» – опуститься на колени и прижать меня к накрахмаленному жабо рубашки. Остатки мужества покинули меня, и я припала к его груди, уткнувшись в нее лицом.

– Боже мой, Джейми! Я так испугалась! Я и сейчас боюсь. Боже, как я хочу, чтобы ты взял меня прямо сейчас!..

Он засмеялся, но прижал меня к себе еще крепче:

– Ты думаешь, поможет?

– Да.

Я и в самом деле считала, что не буду чувствовать себя в безопасности, пока не окажусь с ним в постели, в тишине нашего дома, ощущая его тепло и силу рядом и внутри меня. Радость соединения вернет мне храбрость, взаимное обладание поможет избавиться от ужасного чувства беспомощности перед насильниками.

Он держал в ладонях мое лицо и целовал, и на какое-то мгновение страх перед будущим и все кошмары прошлой ночи улетучились. Он отстранился и улыбнулся. Тень тревоги омрачала каждую черточку его лица, но в глазах виднелось лишь мое собственное маленькое отражение.

– Я это учту, – нежно произнес он.

* * *

Мы благополучно перешли ко второму блюду, и я почти совсем успокоилась, хотя руки, когда я пробовала консоме, все еще слегка дрожали.

– О, как увлекательно! – воскликнула я, едва молодой Дюверни закончил рассказывать какую-то историю, которой я почти не слышала, так как настороженно прислушивалась к тому, что происходит на втором этаже. – Пожалуйста, расскажите еще!

Я перехватила взгляд Магнуса – как раз в этот момент он обслуживал графа Сен-Жермена, сидевшего напротив меня, – и одобрительно улыбнулась слуге, насколько это было возможно с ртом, полным рыбы. Отлично вышколенный, приученный всегда улыбаться, он почтительно склонил голову и принялся обслуживать других гостей.

Я дотронулась до цепочки на шее и нарочно качнула кулон с кристаллом. Лицо графа осталось бесстрастным, он потянулся к вазочке с миндалем.

Джейми и Дюверни-старший сидели рядом на другом конце стола и были увлечены беседой. Они не обращали внимания на еду, а Джейми левой рукой выводил на клочке бумаги какие-то цифры.

«Шахматы или подсчеты?» – подумала я.

Почетный гость, герцог, сидел во главе стола. Он смаковал первые блюда с наслаждением истинного француза, а сейчас был вовлечен в оживленный диалог с мадам д’Арбанвилль, которая сидела по правую руку от него. Так как герцог был в настоящее время самым влиятельным англичанином в Париже, Джейми считал, что стоит поддерживать с ним добрые отношения в надежде получить хотя бы какую-нибудь информацию, могущую навести на след отправителя музыкального послания Карлу Стюарту. Мое же внимание было направлено на господина, сидящего против герцога. На Сайласа Хоукинса.

Я так и обмерла, когда герцог, входя в гостиную, указал пальцем через плечо и спросил:

– Вы ведь знакомы с мистером Хоукинсом, миссис Фрэзер?

Маленькие веселые голубые глазки герцога встретились с моими, выражая полную уверенность, что все его прихоти будут исполнены, и мне ничего не оставалось, как улыбнуться, кивнуть и попросить Магнуса подать еще один прибор.

Джейми, завидев мистера Хоукинса в дверях гостиной, скорчил такую гримасу, словно ему понадобилась новая порция желудочного лекарства, но, справившись с собой, подал гостю руку и завел разговор о достоинствах разных гостиниц по пути в Кале.

Я взглянула на часы над камином. Сколько еще ждать, пока они все уйдут? Какие блюда уже принесли и что еще осталось? Еще сладкое. Затем салат и сыр. Бренди и кофе, портвейн для мужчин, ликер для дам. Час или два оживленных разговоров. Не слишком оживленных. Боже, прошу тебя, помоги, иначе они никогда не разойдутся.

Разговор зашел о жестокостях уличных бандитов. Я отодвинула рыбу и взяла кусочек мясного рулета.

– Я слышал, что некоторые из этих банд состоят не из черни, как следовало бы ожидать, а из молодых отпрысков знати! – Генерал д’Арбанвилль скривил губы, настолько ужасающей ему показалась эта мысль. – Они делают это из спортивного интереса – подумать только! Словно это не ограбление достойных граждан и не надругательство над женщинами, а петушиные бои!

– Просто поразительно, – изрек герцог с невозмутимостью человека, который нигде никогда не появляется без внушительного эскорта.

Блюдо с закусками проплыло вблизи его подбородка, и он сгреб с полдюжины креветок к себе в тарелку.

Джейми взглянул на меня и встал из-за стола.

– Прошу вашего внимания, дамы и господа, – сказал он с поклоном. – У меня есть нечто особенное, совершенно особенный портвейн – я бы хотел, чтобы его сиятельство отведал его. Сейчас он будет доставлен прямо из погреба.

– Это, должно быть, «Бель-Руж», – сказал Жюль де ла Тур, блаженно причмокивая губами. – Вам предстоит испытать редкое удовольствие, ваше сиятельство. Я больше нигде не пробовал такого вина.

– Скоро попробуете, monsieur le Prince, – вмешался граф Сен-Жермен. – Даже кое-что получше.

– Не может быть ничего лучше «Бель-Руж»! – воскликнул генерал д’Арбанвилль.

– Может, – самодовольно заявил граф. – Я нашел новый портвейн, изготовленный на острове Гостос, недалеко от побережья Португалии. У него такой насыщенный рубиновый цвет и такой вкус, что «Бель-Руж» в сравнении с ним покажется вам просто подкрашенной водой. Я заключил контракт на покупку всего урожая в августе.

– В самом деле, граф? – Сайлас Хоукинс поднял свои густые с проседью брови. – Значит, вам удалось найти нового партнера для инвестиций? Насколько я понял, ваши собственные ресурсы… скажем так, исчерпаны? Вследствие печальной гибели «Патагонии»…

Он взял с тарелки кусочек сыра и ловко отправил его в рот.

Граф стиснул зубы, на лице его заиграли желваки. На нашей стороне стола повеяло холодом. По тому, какой взгляд мистер Хоукинс бросил в мою сторону, и по легкой усмешке, скривившей его губы, стало ясно, что он знает все о моей роли в гибели несчастной «Патагонии».

Я снова дотронулась до кристалла на шее, но граф не смотрел на меня. Кровь бросилась ему в лицо, и он уставился на Хоукинса с откровенной враждебностью. Джейми был прав – этот человек не умел скрывать свои эмоции.

– К счастью, – сказал граф, не без труда обуздывая свой гнев, – я действительно нашел партнера, изъявившего желание финансировать эту покупку. Кстати, это земляк нашего гостеприимного хозяина.

Он сардонически кивнул в сторону дверей. Как раз в это время появился Джейми. За ним следовал Магнус с огромным графином портвейна «Бель-Руж» в руках.

Хоукинс перестал жевать и открыл рот от удивления:

– Шотландец? Кто же он? Я не знал, что в Париже есть другие шотландцы, занимающиеся виноторговлей, кроме дома Фрэзера.

Глаза графа заблестели от удовольствия. Он перевел взгляд с Хоукинса на Джейми:

– Я думаю, это спорный вопрос, можно ли моего инвестора считать шотландцем в данный момент. Так или иначе, он земляк милорда Брох-Туараха. Его имя – Карл Стюарт.

Эта новость произвела эффект, на который граф и рассчитывал. Сайлас Хоукинс едва не подавился. Джейми, приготовившись что-то сказать, молча сел, задумчиво глядя на графа. Жюль де ла Тур затараторил, брызжа слюной, а вместе с ним и пораженная новостью чета д’Арбанвиллей. Даже герцог оторвал взгляд от тарелки и уставился на графа с нескрываемым интересом.

– В самом деле? – спросил он. – Насколько мне известно, Стюарт беден как церковная крыса. Вы уверены, что он не обманывает вас?

– Я не хотел бы кого-либо оклеветать или возбудить подозрение по отношению к кому-либо, – вступил в разговор Жюль де ла Тур, – но при дворе хорошо известно, что у Стюартов нет денег. Я слышал, что некоторые сторонники якобитов действительно пытались в последнее время собрать какие-то средства, но безуспешно.

– Так оно и есть, – вмешался молодой Дюверни, подавшись вперед. – Карл Стюарт лично беседовал с двумя моими знакомыми банкирами, но ни один из них не захотел ссудить ему сколько-нибудь значительную сумму в его теперешних обстоятельствах.

Я быстро переглянулась с Джейми. Это были хорошие новости. Но как быть с сообщением графа об инвестировании?

– Тем не менее я говорю правду, – с воинственным видом заявил тот. – Его высочество получил заем в пятнадцать тысяч ливров в итальянском банке и отдал всю сумму в мое распоряжение, чтобы нанять корабль и закупить вино на Гостосе. Вот здесь у меня подписанное им письмо.