К Лере раза три приходили подружки. Компания запиралась в комнате, и оттуда доносились восклицания, ахи, охи и звонкий смех. Меня, конечно, не приглашали… Испытывая частые приступы одиночества, я написала и отправила Лильке два письма и в основном проводила время в библиотеке за чтением книг.
– Мама, пора позаботиться о ее платье, – проходя мимо меня, как-то бросила Кора. – И я не представляю, что можно сделать с ее волосами… Наверное, лучше поднять вверх и собрать на затылке.
Она говорила обо мне так, будто я была кукла в витрине магазина, но я не обиделась. Я уже давно обратила внимание на то, что слова тети меня не расстраивают и не задевают. Летят себе мимо и летят…
– Не волнуйся, – сухо ответила Эдита Павловна, ставя малюсенькую чашку с кофе на угол столика. – Я обо всем позаботилась, сегодня вечером состоится примерка.
О платье я думала нечасто, вряд ли бы мне разрешили выбрать его самостоятельно…
«Только бы не пышное и без рюшек, без дурацких лент и бантиков…» – молилась я, мысленно рисуя различные фасоны, подходящие под определение «ужасные».
Бабушка носила одежду густых и мрачных тонов, любила тяжелые бусы, объемные кольца, черные и коричневые кружева. Лишь один раз я видела ее в бежевом костюме без украшений (она куда-то уехала рано утром и вернулась поздно вечером), и поэтому моя участь обещала быть незавидной. «Или бабушка сделает меня похожей на себя, или мне предстоит нацепить настоящее бальное платье восемнадцатого века и предстать в нем перед гостями». Я бросила взгляд на Нину Филипповну, мечтая о поддержке, но она была занята розами, и лишь тяжелый вздох вылетел из моей груди. Раздобыть бы шапку-невидимку…
Но опасения оказались напрасными – у какого-то известного модельера бабушка заказала три светлых платья, не отягощенных рюшками и бантиками. Я сразу влюбилась в светло-серое и надеялась заполучить именно его (кремовое смотрелось по-детски, а в белом я чувствовала себя неловко).
– Какое тебе понравилось больше всего? – хмурясь, спросила Эдита Павловна.
– Серое! – с надеждой выпалила я.
– Мне тоже. – Она позволила своим губам растянуться в улыбку, развернулась и, считая вопрос решенным, выплыла из комнаты.
Платье приталенного силуэта, с короткими рукавами-крылышками, с вышивкой и бусинками на поясе опускалось почти до пола, вовсе не подчеркивало худобу, а делало меня стройной и… наверное, приятной. При каждом шаге умеренные волны юбки подрагивали, ткань ловила капли света и серебрилась.
– Ух ты… – выдала я, замерев перед зеркалом.
Оставшись одна, я наконец-то смогла справиться с беспокойством, унять смятение и разглядеть себя хорошенько. Волнение ушло, в груди перестали отбивать тревогу неведомые молоточки, и зеленые глаза превратились в чайные блюдца…
Это было мое первое вечернее платье. В нем я чувствовала себя странно, но…
Я себе нравилась.
И я действительно была похожа на маму.
«Если бы Павел встретил меня вот такой…»
К субботе зал превратился в сказку. Я никогда не видела столько орхидей и роз сразу… Да вообще столько цветов не видела (если не считать мои любимые васильки и ромашки в поле). Тонкий, восхитительный аромат пропитал весь дом, он кружил, задевал струны души, смущал… В таком странном, тихом и одновременно перевозбужденном состоянии я находилась второй раз в жизни (первый раз случился 1 сентября, когда я пошла в первый класс), мне хотелось сбежать, забиться в угол, а потом вернуться, а потом опять сбежать…
– Анастасия, отправляйся в свою комнату и не выходи до вечера, – строго сказала бабушка, спускаясь по лестнице. – Тебе необходимо успокоиться, я не хочу, чтобы гости подумали, будто у тебя не все в порядке с нервами. Как ты стоишь?! Не сутулься и перестань раскачиваться.
Легко сказать «успокойся», но как это сделать? Я вернулась в свою комнату, села на кровать и стала переводить взгляд с платья, висящего на вешалке, на туфли, стоящие рядом со шкафом. Через несколько часов мне предстояло лицом к лицу столкнуться с «высшим обществом Москвы», так утром объявила Кора. А мне бы в деревню… на вечеринку с компотом и пирожками… Но, увы, меня вырвали из той жизни и переместили в другую. Здесь нужно всегда держать спину ровно, быть готовой к едкостям и колкостям, соответствовать и гордо нести на плечах фамилию Ланье. В душе я уже не очень сопротивлялась, потому что чем дальше, тем сильнее мечтала о встрече с Павлом. Мне хотелось, да, хотелось, чтобы однажды он увидел меня иной и горько пожалел о своем торопливом решении…
До слуха донесся стук в дверь, я вздрогнула и обернулась.
– Можно? – раздался мужской голос.
– Да, войдите, – ответила я.
Этого парня я видела несколько раз, он помогал по хозяйству и иногда выполнял обязанности водителя. Лера как-то сказала: «Если бы он не родился в бедной семье, то я бы на него запала». Он и правда был симпатичным: светловолосый, голубоглазый, широкоплечий, с сильными руками, и от него исходила какая-то космическо-электрическая энергия, хотя внешне он казался абсолютно спокойным.
– Привет, – бросил он, подходя ближе. – Твои цветы.
Протянув коробку, он чуть наклонил голову набок и улыбнулся.
В коробке лежал маленький букетик из трех белых роз, обвязанных серебряной лентой.
– А… – начала я. – А-а… они от кого?
– Ни от кого, – ответил парень. – Эдита Павловна сказала, что ты должна будешь держать их в руках.
– Когда?
– Когда станешь спускаться к гостям по лестнице.
– Понятно, – буркнула я и, желая сменить тему, спросила: – А как тебя зовут?
– Тимофей. Тим.
– А меня – Настя.
– Я знаю.
Поднявшись с кровати, я подошла к окну и положила коробку на журнальный столик. Мне хотелось поговорить хоть с кем-нибудь, и желательно, чтобы приободрили и пожалели.
– А ты не в курсе… На таких вечерах танцуют?
Почему-то этот вопрос я все время боялась задать бабушке или кому-то еще. То есть я догадывалась – танцуют, но не знала, как именно.
– Нервничаешь? – вместо ответа спросил Тим.
– Ага.
– Если не будешь раскачиваться, то этого никто не заметит, – вновь улыбнулся он.
О, я опять раскачивалась!
– Не буду, – пообещала я.
– Да, на таких вечерах танцуют, но немного, обычно народ ест, собирается кучками и разговаривает.
– Спасибо.
– За что?
– За поддержку, – ответила я и робко улыбнулась.
Наши глаза встретились, и несколько секунд мы стояли неподвижно.
– Мне пора идти, – сунув руку в карман брюк, сказал Тим. – А к тебе сейчас придет парикмахерша, мужайся.
Подмигнув, он вышел из комнаты, а я вынула букетик из коробки и понюхала его. «Главное – продержаться первый час, а потом будет легче», – утешила я себя и вновь посмотрела на платье.
Лилька, Славка, Доня, Колька вряд ли бы меня узнали. Байкал, наверное, попросту бы облаял, а сторож Дмитрий Петрович или обматерил бы с ног до головы от удивления, или сдвинул кепку на затылок, присел и вдохновенно произнес: «Мать честная! Это ж как вы из нее такую Снегурку состряпали?!»
Шея, руки, ноги по-прежнему были длинными и тощими, движения заторможенными, глаза перепуганно-огромными. Волосы, как и хотела Кора, подняли, накрутили и закрепили перламутровыми заколками. Три локона свешивались набок, касались то щеки, то уха, пружинили и подпрыгивали. Теперь с бледным лицом, в сером платье я выглядела ледяной статуей, готовой растаять и превратиться в лужу от первого луча солнца или блика хрустальной люстры. Одно дело примерять, а другое – не отступать и не сдаваться… Я дрожала, кусала губы, сутулилась и вспоминала добрым словом тетю Тому. И это была последняя стадия паники.
Эдита Павловна сказала, что зайдет за мной, когда придет время, и сама проводит в зал. Лера сказала, что я наверняка опозорю фамилию Ланье и «не вздумай ничего есть, ты же элементарно не умеешь пользоваться ножом и вилкой». О, если бы мне разрешили воспользоваться ножом в целях отмщения, я бы… А впрочем, не стоит об этом…
Кора сказала, что я выгляжу нормально, но пахну деревней.
Тим странно посмотрел на меня и вообще ничего не сказал.
– Анастасия, ты готова? – Эдита Павловна вошла в комнату неожиданно, придирчиво оглядела меня, сжала губы и одобрительно кивнула. На ней хорошо сидело атласное платье цвета шоколада, отделанное на груди и по подолу тонкой лентой красно-коричневых кружев. Золотое колье с темными камнями безупречно подходило к наряду, сияло сдержанностью и достоинством.
– Да, готова, – выдохнула я.
– Пойдем, гости собрались. Возьми букет, расправь плечи, по ступенькам спускайся неторопливо, смотри прямо, но не споткнись. После того как я представлю тебя, улыбнись и подойди к Коре – торжественная часть на этом будет закончена, – командным тоном дала указания бабушка.
– Хорошо.
Мы покинули комнату и направились к лестнице. Эдита Павловна впереди, я – сзади. С первого этажа несся приглушенный гул голосов и еле уловимая музыка. На втором этаже почему-то было темно, и я подумала, что, наверное, грохнусь уже здесь, споткнувшись о какой-нибудь порожек или бахрому ковра. Тело отказывалось меня слушаться, я удивлялась, каким образом вообще передвигаюсь… Может, это сон?..
О, если бы рядом был по-настоящему близкий человек, готовый меня поддержать добрым словом, если бы хоть что-то помогло унять дрожь… О… о…о…
И в этот момент, сжимая букетик чуть ли не до хруста, я поняла: спасение есть! Есть, есть то, что меня вытащит из пучины страха, поддержит и спасет!
Мамино ожерелье.
Конечно, оно! И только оно! Это как будто рядом очень близкий человек… самый близкий на свете!..
– Я сейчас… я кое-что забыла! – выпалила я, притормозив.
Эдита Павловна обернулась и окатила меня ледяным недовольным взглядом.
– В чем дело?
– Мне нужно в туалет… я быстро…
Я не могла сказать правду, потому что бабушка наверняка бы не разрешила надеть дешевую безделушку на столь торжественное мероприятие. Но для меня-то цена не имела значения, вернее, ожерелье было бесценным потому, что ранее принадлежало маме.
"Стрекоза летит на север" отзывы
Отзывы читателей о книге "Стрекоза летит на север". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Стрекоза летит на север" друзьям в соцсетях.