– Факты говорят обратное, – терпеливо возразил он. – Случись с ним что худое, мы отыскали бы лошадей. И его тело. Или нашли бы его раненным. В общем, все ясно.

– Ничего не ясно. Зачем бы ему бежать отсюда? У него хорошее ремесло, он живет в достатке.

– Не смог пересилить свою досаду.

– Нет, по-моему, он вполне уже примирился с тем, что служит английскому лорду.

– Твоя правда. Но у бедняги душа переворачивалась из-за того, что ты вышла замуж. Он ведь в тебя влюблен.

Она, смеясь, махнула на него рукой:

– Морван, брось! Бред какой-то!

– Он тебя боготворил.

Она снова беззаботно рассмеялась.

– Ты мне льстишь, Морван. Это в тебе ревность заговорила. И подозрительность. Еще немного, и мне придется выслушать от тебя, что и Карлос, и Асканио, и Грегори без памяти влюблены в меня. – Она легонько ткнула его кулаком вбок.

Он обнял ее и прижал к себе.

Все еще невинна, как дитя. Все еще пребывает в неведении о том, как хороша, как одним взглядом сводит мужчин с ума. Его удивляло и умиляло это простодушие полевого цветка, щедро дарящего свою красу всем и каждому, но лишенного возможности самому ее лицезреть.

Наутро он отправился объезжать свои владения. Он решил, что станет делать это регулярно, намереваясь стать образцовым хозяином. Следовало побывать на всех границах, познакомиться с крестьянами, свободными поселенцами, подметить все недочеты в работах. Следующие шесть дней он уезжал из крепости рано поутру и возвращался поздним вечером, так что у него не оставалось сил вникать в детали обихода Ла-Рош-де-Роальд, которые прежде он не оставлял без внимания.

Ближайшие земли он посетил в последнюю очередь. Вернувшись в замок раньше обычного, Морван и рыцари, которые его сопровождали, прошли в зал. Им подали эль. Стоя у одного из столов, они обсуждали события минувшего дня.

Вдруг Морван заметил во тьме коридора какое-то движение. Приглядевшись, он увидел, что к нему направлялись женщины в белых одеяниях и белых чепцах. Шествие возглавляла дородная особа средних лет. Морван вспомнил, что она ткачиха и швея, работает в замковой мастерской и зовут ее Ева. Именно она сметывала перед примеркой свадебное платье Анны.

– Милорд, мы желаем говорить с вами, – заявила она. Морван жестом велел рыцарям удалиться.

– В чем дело?

– Это насчет леди Анны, милорд. Она теперь всем хозяйством распоряжается. Говорит, по вашему приказанию.

– Так оно и есть. Это ее право, – сурово произнес он. Ева нервно облизнула губы. Из-за ее спины выскочила бойкая молодая девица и выпалила:

– Она новые порядки заводит, милорд!

Ева мрачно кивнула:

– Истинно так, милорд. Все теперь у нас шиворот-навыворот. Станки велела переставить в ряд, так что мы больше не можем говорить друг с дружкой. Сказала, так мы больше наработаем.

– И нитки для вышивания велит держать на крючках, на стене. Все они теперь у нас общие и по цветам разобраны, – добавила другая. – А раньше-то сподручней было, каждая из своей корзинки вытягивала, что ей надобно.

– А еще миледи сама изволит приходить к нам в швейную, – пожаловалась тощая старуха. – Чинит ваше платье, милорд. – При этих ее словах некоторые из швей выразительно закатили глаза, другие многозначительно на него взглянули. Морван понял, что последнее сообщение требует его особого внимания и нехотя кивнул:

– Пойдемте, я сам на все это взгляну.

В окружении белых чепцов и колышущихся белых платьев он прошел в швейную комнату. Все оказалось так, как они говорили.

Теоретически благодаря этим новшествам женщины должны были бы работать быстрее и производить больше холстов, вышивок и платья. Но они вряд ли станут особо усердствовать, будучи лишены привычных маленьких радостей – поболтать всласть да поглазеть друг на дружку. Только глупец мог этого не понять. Анна же была далеко не глупа.

Морван погрузился в размышления.

Их, однако, тотчас же прервала сердитая Ева:

– Вы только посмотрите на это, милорд! – В руках у нее оказался один из его камзолов. Коричневый, немного широкий в плечах. Морван не очень им дорожил. Теперь на обоих рукавах камзола была вышивка. Рисунок был расположен криво, неровность и неряшливость стежков бросались в глаза.

– Всю неделю она над ним трудилась. Я два раза все начисто выпарывала, времени своего не жалеючи, потому как мне жаль господского добра. А она знай свое! Если так и дальше у нас пойдет, придется вам пожаловать этот камзол кому-то из конюхов, миледи его загубит.

– Мы чуть со смеху не померли, как узнали, что миледи станет чинить да вышивать ваше платье, – хихикнула старуха.

– А что об этом думает леди Катрин?

– Отказалась нас слушать. Говорит, леди Анна теперь полная хозяйка в крепости, вот ей, мол, и повинуйтесь.

Вот как. Значит, и эта с ней заодно.

– Я с ними поговорю, – пообещал он и попятился к выходу.

Женщины продолжали хором жаловаться на его супругу.

Он перевел дух, лишь очутившись в спасительной тишине зала. Но и здесь ему не суждено было насладиться покоем: у очага стояла молоденькая служанка. Она явно ждала его.

– Что тебе?

– Я судомойка, милорд. – Девушка нервно потерла ладони одну о другую. – Повар сказал, вы сегодня рано вернулись в крепость.

– Да. Это его огорчило? Ему хотелось бы, чтобы я дольше отсутствовал?

– Нет, что вы, милорд, как можно. Просто ему надо кое-что вам сказать. И другим тоже. Не соизволите ли пройти на кухню?

Он молча последовал за ней к выходу из замка. Пройдя через широкий двор, они приблизились к зданию кухни.

Облака пара, чад, шум и треск, звуки множества голосов ослепили и оглушили его. Но через несколько мгновений, как только он был замечен, в просторном зале воцарилась тишина. Из дальних углов к нему двинулись двое мужчин и женщина. В центре стоял толстый лысый коротышка с мясницким ножом в руке.

– Милорд, я Пьер, главный повар, – с достоинством представился он. – Служу здесь уже два десятка лет. Я армии кормил. Я кормил богатейших лордов и герцогов! И во время чумы я тут остался. Мои подмастерья и поварята разбежались в разные стороны, как крысы, а я остался тут. Никуда не сбежал, стряпал на всех, на здоровых и больных. – Он угрожающе наставил на Морвана кончик ножа. – И теперь вы хотите мне сказать, милорд, что вы мной недовольны?!

– С чего ты это взял, друг мой? – заискивающе улыбнулся Морван. – Яства, что ты нам готовишь, выше всяких похвал!

Нож качнулся из стороны в сторону.

– Я свободнорожденный! И не обязан тут оставаться. Терпеть такие оскорбления!

Морван со вздохом облокотился на стол.

– Так почему бы тебе не рассказать мне, что случилось?

– Тому пять дней, как миледи явилась сюда. Ну, думаю, все хорошо, и большая честь для нас, что миледи почтила кухню своим вниманием. Скучает, поди, бедняжка, ведь супруг, сказывают, отнял все ее игрушки. Вот она и ищет себе занятие на то время, пока не подарит милорду дитя. Такое сплошь и рядом бывает. Я даже слыхал, иные леди не брезгуют сами встать у стола и маленько постряпать. Но леди сперва только сидела и ко всему присматривалась. Потом стала меня расспрашивать. – Вытаращенные глаза свирепо сверкнули. Нож так и заплясал в воздухе. – А два дня назад миледи созвала нас всех и объявила, что приказывает поделить между собой работу, чтоб каждый, значит, занимался чем-то одним. Кто рыбой, кто приготовлением десертов, а кто жарким. И чтоб отныне так было всегда. А еще что она удумала! – Размахнувшись, он с силой воткнул нож в столешницу в нескольких дюймах от ладони Морвана. – Велела всем пересказать друг дружке свои рецепты! Получается, я должен открыть вот этому недоумку свой секрет приготовления рыбы на пару! – Пьер с негодованием кивнул в сторону мужчины, стоявшего слева от него, и сложил руки на груди. – Ноя вам заявляю, милорд, никто, кроме меня, не станет стряпать это блюдо на этой кухне!

Помощник и помощница толстяка не произнесли ни слова. На протяжении всего его монолога они лишь одобрительно кивали. Тот, кого Пьер назвал недоумком, казалось, нисколько на это не обиделся.

Морван озадаченно потер ладонью лоб и попятился к выходу.

– Я… поговорю с миледи.

– Милорд, верните вы ей ее игрушки! – взмолился Пьер. – А не то нам всем, которые вольнорожденные, придется подыскивать себе новые места.

Ему не следовало терять бдительность. Ведь знал же, с кем имеет дело!

Во дворе к нему подошел Грегори.

– Милорд, вы рано сегодня.

– Да. Лучше б мы разбили лагерь в поле, – с чувством произнес Морван.

Грегори весело подмигнул:

– Извольте пройти со мной. Я вам хочу кое-что показать.

«Боже, помоги мне! Что на этот раз?!»

Грегори молча указал пальцем на зубчатые стены. У Морвана отлегло от сердца. Парапеты. Караульные башни. Разобраться с этим будет просто.

Следом за Грегори он поднялся на крышу. Грегори с широкой улыбкой распахнул дверь, что вела к внутренней галерее, опоясывавшей всю стену. Морван прошел сквозь проем.

Вдоль галереи, насколько хватало глаз, на небольшом расстоянии одна от другой стояли деревянные бадьи и лохани с густой грязью. Между зубцами помещались маленькие жестяные ведерки, наполненные таким же содержимым.

– Что это такое, дьявол побери?!

– Это, – Грегори широким жестом обеих рук обвел галерею, – с вашего позволения, сад.

– Сад?!

– Ага. По весне в этих лоханях зацветут розы. Представляете, как ребята обрадовались, что теперь, обходя стены, они должны будут скакать через бадьи, точно козы? А что они говорили, когда затаскивали сюда землю, того я вам повторить не осмелюсь, милорд. – Он покачал головой. – Представьте себе, здешние слуги и воины умеют браниться на семи разных наречиях!

– Розовый сад, – пробормотал Морван, окидывая взглядом бадьи и жестяные ведерки. Он признал себя побежденным.

Она была неподражаема. Гениальна.

– Пойду-ка я к себе, – сказал он. – В приемную. – Помолчав, он упавшим голосом спросил: – Скажи-ка, Грегори, это уже все ее проделки? Или есть еще что-то, о чем мне надлежит знать?