Николь Джордан - Страстное желание

Собравшись с духом, Бринн резко села. Сердце колотилось в груди, голова кружилась, но Уиклифф, похоже, чувствовал себя вполне адекватно, не то что она.

Он распрямился, пристально глядя на нее, затем провел пальцем по ее губам, все еще влажным от его поцелуев.

– Мне все равно, действует ли то проклятие или нет, но я очень хотел бы оказаться с вами в постели.

Бринн смотрела на него затуманенным взглядом и молчала. Губы графа сложились в ту самую легендарную полуулыбку, которая свела с ума стольких женщин.

Она заморгала, пытаясь отогнать наваждение. Наконец ей удалось прийти в себя. Она соскочила с дивана, и книга упала с ее колен на пол.

Несколько секунд Бринн продолжала стоять, где стояла, во все глаза, глядя на Уиклиффа. Затем, ни слова не говоря, сорвалась места и бросилась вон из библиотеки.

Лусиан уже второй раз за время их недолгого знакомства наблюдал ее бегство. В нем боролись разные чувства: озадаченность, желание, восторг…

Но желание, пожалуй, было самым сильным из них. Он бы бессовестно солгал, если сказал, что эти несколько минут жарких объятий оставили его безучастным, каким он притворился перед ней. Он хотел ее с той же силой, как и тогда, когда она убежала от него в бухте.

Лусиан нахмурился. Он не верил ни в какие заклятия, но все же что-то в ней не отпускало его. Он не мог не чувствовать, как сильно его к ней тянет. Только громадным усилием воли ему удалось справиться с бездумной жаркой похотью. И сейчас еще боль от неутоленного желания не отпускала его. Под атласными бриджами он все еще был мучительно тверд.

И все же то, что он к ней испытывал, было глубже и серьезнее обычного физического влечения. На ум приходило слово «очарование». Да, она его околдовала. Эта огненно-рыжая, зеленоглазая чаровница, женщина из снов…

Лусиан презрительно скривил губы и тряхнул головой. Он увлекся. Сентиментальные фантазии – удел подростков. Он всегда любил женщин, но эта любовь касалась женщин вообще. А мисс Бринн Колдуэлл сумела зацепить его, причем она не собиралась сдаваться без боя, ускользала и убегала, но это не объясняло, откуда взялось это острейшее желание сделать ее своей – и только своей.

Он хотел ее. Он очень хотел ее и готов был сделать невозможное, лишь бы получить ее.

В тот первый раз он вынес о ней ошибочное суждение. Сейчас в ее поцелуе он ощутил вкус невинности. Она действительно была совершенно неопытна – в этом она ему не солгала.

Для этого он и устроил весь этот фарс с испытанием действенности заклятия. Ему нужно было понять, девственница ли она. Если он решил сделать ее своей женой, то ему нужны доказательства того, что она его не дурачит. Женщина, которая унаследует его имя и титул, должна быть добродетельной.

Уиклифф довольно усмехнулся. Итак, он нашел себе невесту. Мисс Бринн Колдуэлл обладала красотой, у нее было знатное происхождение, она воспитана, как подобает, и, что весьма важно, у нее была здоровая наследственность. Ее живость и непосредственность особенно выигрывали в сравнении с хитростью и льстивой лживостью лондонских невест, которые успели надоесть ему своими домогательствами за последние несколько лет. Пусть она остра на язык, но зато, она не даст ему умереть со скуки.

Невеста. Жена.

Наверное, только безумец стал бы принимать едва ли не самое важное в жизни решение после столь недолгого знакомства. Обычно спутницу на всю жизнь выбирают обдуманно, принимая во внимания самые разные соображения. Сейчас, когда он находился при исполнении, брак мог серьезно помешать ему в работе. Он не планировал жениться, по крайней мере, до тех пор, пока не закончится война, пока выскочку в треуголке не загонят обратно в его пещеру.

И, тем не менее, внутренний голос подсказывал Лусиану, что он должен добиться Бринн сейчас: сейчас или никогда. Действовать надо быстро. Он хотел оставить после себя наследника, а рыжеволосая красавица больше всех подходила для того, чтобы родить ему здорового сына, да и согреть его постель. К тому же он мог смело утверждать, что узнал свою будущую жену ближе, чем большинство аристократов могли бы узнать своих невест до брака.

Он был готов к тому, что мисс Колдуэлл будет возражать против брака с ним. Возможно, ей совсем не захочется рожать ему сына или даже просто становиться его женой. Она заявила, что вообще не желает выходить замуж, хотя засушить в девичестве такую красоту было бы настоящим преступлением. Лусиан даже головой покачал при этой мысли.

Ну что же, тогда ему ничего не остается, кроме натиска. Умелая тактика и мощный напор способны преодолеть ее сопротивление. У него даже настроение поднялось при мысли о предстоящей борьбе. Его воля против ее воли. Он не сомневался, что заставит ее сдаться, и наглядным свидетельством тому был их недавний поцелуй. Бринн не осталась безучастной к его ласкам, что бы она там ни говорила.

Он мог бы взять ее прямо здесь, на диване. И если бы соблазнил ее, Бринн вынуждена была бы согласиться на брак с ним – у нее просто не было бы иного выхода. Но он не хотел, чтобы их брак начинался со скандала.

Лусиан был полон воодушевления. Он испытывал небывалый подъем. Отправляясь в Корнуолл, он думал, что будет занят исключительно делами, но вышло так, что домой в Лондон он вернется уже с женой. С рыжеволосой, зеленоглазой красавицей, что будоражила его кровь. Она родит ему сына, которого он так отчаянно хотел.

На этот раз сон был другим. Он лежал раненый, умирающий – все как обычно, – но теперь он был не один. Над ним стояла женщина – великолепная красавица с огненными волосами и искристыми глазами, и на руках ее была его кровь. Это она его убила?

Лусиан проснулся в холодном поту и вначале даже не понял, где находится. Шаря глазами по темной комнате, он постепенно приходил в себя.

Он лежал в постели, один в просторной гостевой спальне в замке герцога. Еще только рассветало, и молочно-белый свет с трудом пробивался сквозь шторы из золоченой парчи. Будущей невесты его нигде не было видно, а ведь во сне он видел ее так ясно, так отчетливо, словно то был не сон вовсе, я самая настоящая явь.

– Мне это приснилось, – прошептал он. Она не пыталась его убить.

Лусиан сел и провел ладонью по лицу. Очевидно, это ее болтовня о проклятии так на него подействовала. Морская сирена каким-то образом вторглась в его кошмар, в котором он видел себя мертвым.

Выругавшись, Лусиан откинул одеяло и позвонил слуге перед тем, как прошел к умывальнику и плеснул в лицо холодной водой.

Он знал, почему вернулся кошмар. Во время его последней вылазки во Францию, куда он отправился, чтобы найти пропавшего соотечественника, он чудом избежал смерть. Он был вынужден убить человека, которого считал другом, поскольку был поставлен перед выбором: убить самому или быть убитым. И с тех пор его не отпускало чувство вины: Будущее виделось ему в мрачном свете. Один и тот же кошмар снился ему едва ли не каждую ночь. Он видел себя умирающим в одиночестве, безутешным, всеми покинутым и никому не нужным.

Вообще-то Лусиан не боялся смерти. Многие из его сподвижников, людей куда более достойных, погибли, безуспешно пытаясь избавить мир от корсиканского тирана. Но тот случай во Франции потряс Лусиана.

Впервые в жизни он заглянул в лицо смерти. До тех пор он считал себя неуязвимым или, вернее, не задумывался о том, что может погибнуть, что жизнь со всеми ее радостями не вечна. Он как-то вдруг понял, насколько хрупка жизнь и насколько она самоценна.

И еще тот случай заставил его задуматься о том, как мало он оставил после себя за тридцать два года своего существования. Верно то, что, работая на министерство иностранных дел, он сыграл свою маленькую роль в том, чтобы помочь цивилизованному человечеству не попасть в рабство к французам, но если завтра ему предстоит умереть, то он уйдет, так и не оставив после себя законного наследника.

И сейчас больше всего ему хотелось одного – передать все, что он имел, собственному сыну. Сыну, который будет носить его имя. И эта потребность все росла, особенно усилившись в последние несколько недель, томила душу, не отпускала ни на час.

Но для того, чтобы зачать наследника, он должен был вначале найти жену.

Лусиан усмехнулся и, накинув халат, затянул пояс. Искать жену ему было в новинку. Он всегда ожесточенно сопротивлялся попыткам оковать себя цепями брака.

И вот он случайно наткнулся на мисс Бринн Колдуэлл… Она подходила ему идеально.

В дверь спальни тихо постучали. Дождавшись соизволения Уиклиффа, в спальню вошел слуга.

– Вам нужна моя помощь, милорд?

– Да, Пендри. Мне необходимо сегодня утром нанести важный визит, и я хочу выглядеть наилучшим образом. Думаю, мне понадобится зеленый камзол.

– Слушаюсь, милорд, – откликнулся слуга, но при этом вопросительно приподнял бровь… Как правило, хозяин не особенно заботился о внешнем виде.

Ухмыльнувшись, Лусиан сел в кресло перед зеркалом, дав знак слуге, чтобы тот начал его брить. Настроение Лусиана заметно улучшилось. Тучи, навеянные дурным сном, рассеялись, уступив место радостному ожиданию.

Этот утренний визит станет не просто визитом вежливости. Лусиан надеялся одним выстрелом убить двух зайцев. Вообще-то он давно хотел поближе познакомиться с сэром Грейсоном Колдуэллом. Этот корнуэльский берег не зря считался раем для контрабандистов, а сэр Грейсон, как докладывали, играл в этой шайке разбойников первую скрипку.

При обычных обстоятельствах Лусиан не стал бы морочить себе голову из-за рядовой контрабанды, пусть она и считалась незаконной, но в данном случае речь шла не о контрабандном провозе бренди или шелка, а о материи куда более ценной – о золоте. Причем то золото было краденым.

В задачу Лусиана входило предотвратить перехват судна, перевозившего золотые слитки, передаваемые британскими властями союзникам страны, и не дать контрабандистам переправить золото во Францию, где его бы использовали для финансирования наполеоновской армии.