Николь Джордан - Страстное желание

Бринн закрыла глаза и даже задремала, но из-за того, что спала она на новом месте, в спальне мужчины, который был ее мужем, сон ее был беспокойным.

Когда Бринн окончательно проснулась, уже забрезжил рассвет…

Лусиан открыл глаза и наткнулся на взгляд жены. Вспомни в прошедшую ночь, он улыбнулся.

– Ты наблюдаешь за мной, мой ангел-хранитель? – спросил он хрипловато.

Смущенная тем, что ее застали врасплох, Бринн покраснела и села, повернувшись к нему спиной. Ей и так было нелегко.

– Спасибо, что осталась со мной, любовь моя. Мне снились только хорошие сны.

Бринн почувствовала, как Лусиан ласково погладил ее по спине, и поморщилась, словно от боли. Сжав в руках одеяло, она подтянула его к груди и мысленно приготовилась сказать то, на что решилась.

– Я думала над вашим предложением, Лусиан, – тихо промолвила она.

Наступила короткая пауза.

– И?

– И я согласна, что было бы хорошо покончить с борьбой, но… Я предпочитаю, чтобы мы придерживались изначально выработанных условий нашего соглашения. Вы пообещали, что оставите меня, как только я рожу ребенка.

– Да, я помню это. Но я думаю, что, возможно, наши обстоятельства изменились. – Пальцы его легко порхали по ее спине, согревая, отвлекая.

– На самом деле ничего не изменилось. – Бринн повернула к нему голову. – Я никогда не хотела этого брака, и до сих пор не случилось ничего, что заставило бы меня изменить к нему отношение. – Она успела прочесть разочарование на его лице прежде, чем оно вновь стало непроницаемым. – Вы сказал и, что выбор за мной, – напомнила она ему.

– Это так, – спокойно подтвердил Лусиан.

– Ну, я хотела бы, чтобы наши отношения были бы чисто деловыми.

– Потому что ты боишься проклятия.

– В основном, да.

– Ты понимаешь, что для того, чтобы тебе зачать ребенка, наши плотские отношения должны продолжаться?

– Да, я это понимаю. И я готова выполнять свой долг. Я готова покоряться вам, когда бы вы этого ни пожелали.

– Я не покорности жду от тебя, любовь моя, – пробормотал он. – Я хочу, чтобы ты, изнемогая от страсти, извивалась в моих объятиях, как это было в последний раз. Ты помнишь, как ты распалилась в карете, Бринн?

Она почувствовала, что краснеет.

– Вам придется удовлетвориться моей покорностью.

– Не думаю, что теперь это возможно. Бринн вопросительно на него посмотрела:

– Почему нет?

– Потому что мне теперь противно принуждать тебя отдаваться мне ради того, чтобы сделать ребенка.

– Вам не придется меня принуждать. Я говорила вам, что хочу родить ребенка.

– Боюсь, что этого недостаточно, Бринн. Ты говоришь так, словно как должное принимаешь то, что я в постоянной, так сказать, боевой готовности. Но чтобы обслужить тебя, я должен быть возбужденным. И твое нежелание – верный путь к тому, чтобы убить мой интерес. Так что, увы, любовь моя, ты не сможешь зачать без моего активного участия.

Бринн опустила взгляд на его губы. Она помнила их вкус.

– Я не буду возражать, – тихо сказала она.

– Тогда тебе придется меня в этом убедить. Тебе придется проявлять инициативу.

– Что вы имеете в виду?

– Если ты хочешь, чтобы я занялся с тобой любовью, тебе придется подвигнуть меня на это. Тебе придется возбудить меня, сирена, а не наоборот.

Сердце ее учащенно забилось при мысли о том, что она станет возбуждать Лусиана, но на лице выступил румянец стыда.

– Я уверена, что не справлюсь. Я даже не буду знать, с чего начинать.

– Я с удовольствием тебя проинструктирую. – Лусиан сделал паузу, изучая ее. – Может, тебе лучше начать прямо сейчас?

У нее расширились глаза.

– Вы хотите прямо сейчас заняться любовью?

– А ты можешь предложить время лучше этого? – Лусиан задорно улыбнулся. – Если мы хотим, чтобы я сделал тебе ребенка, мы должны заниматься любовью как можно чаще, дабы увеличить вероятность того, что семя прорастет.

Бринн словно воды в рот набрала.

– Хорошо, – сказал Лусиан и сделал вид, словно собирается встать с постели. – Как скажешь.

– Нет, погодите! – Она посмотрела на него, и взгляды их встретились. – Что я должна делать?

Склонив голову набок, он смотрел на нее с нежностью и веселым удивлением:

– Тебе действительно нужно, чтобы я говорил тебе, что делать? Ты сирена, способная воспламенить мужчину лишь силой одного взгляда?

Бринн, зардевшись от смущения, смотрела на него, не зная, как ей быть. Она всю свою жизнь старалась вести себя как можно скромнее, а он требовал от нее прямо противоположного.

– Ты могла бы для начала снять ночную рубашку, – предложил он. – Вид красивого женского тела очень возбуждает мужчину.

За все время их брака она ни разу не разделась перед ним полностью.

– Уже совсем светло, – пробормотала Бринн, протестуя.

– Во-первых, солнце едва встало. А во-вторых, если мы будем заниматься любовью в разное время суток, то скорее добьемся желаемого.

Бринн пребывала в нерешительности.

– Давай же, любовь моя. Стыдливость хороша в меру. Ты должна побороть в себе стыд, если хочешь поддержать мой к тебе интерес.

Бринн набралась храбрости и стащила с себя рубашку, уронив ее на пол.

– Вот так лучше, – пробормотал Лусиан, окинув взглядом ее грудь, затем взгляд скользнул ниже, к темным завиткам ее лона… – Ну вот. Думаю, тебе удастся меня возбудить.

Бринн посмотрела на простыню, прикрывавшую его чресла.

– Я бы сказала, что вы и так вполне возбуждены. Лицо его осветила улыбка, искушающая, как сам грех.

– Еще не вполне. – Он небрежно откинул простыню, открыв свое великолепное тело.

Бринн затаила дыхание. Он был красив, гибок и силен, и его клинок был уже готов к бою. Лусиан заложил руки за голову.

– Я жду, жена.

Она была все же сконфужена его дерзким отношением к собственной наготе, но совсем не смущение побудило ее, спросить:

– Вы не собираетесь мне помочь?

– Нет. Нисколько. Я намерен лежать смирно, предоставляя действовать тебе.

Она густо покраснела.

– Вы не можете ожидать от меня, что я… буду вести себя как женщина легкого поведения.

– Еще как могу. Я твой муж, помнишь? Со мной тебе нечего стыдиться. Ты уже видела мой член, щупала его. Он был в тебе, доставлял тебе удовольствие.

Бринн почувствовала, как внутренние мышцы ее сжались при мысли о том, что он снова войдет в нее, наполнит собой, наполнит наслаждением. И все же она не могла заставить себя пошевельнуться.

– Тебе показать? – спросил он.

– Да, – прошептала она.

Он опустил руку и прикоснулся к себе.

– Смотри, что я делаю, Бринн. – Он обхватил твердое древко ладонью у основания, медленно поглаживая его, гипнотизируя ее своей дерзостью. Она не сводила с него глаз, когда он опустил руку ниже, сжал набухшие яички, что заставило его член вздрогнуть и натянуться.

Когда Лусиан заговорил, голос его был чуть хрипловат:

– Теперь твоя очередь. Потрогай меня вот так. Ты можешь возбудить меня лаской.

Глубоко вдохнув, Бринн прикоснулась к его бедру. Оно было твердым, как камень.

– Я все еще не очень уверенно себя чувствую.

– Действуй по наитию. Я весь в твоей власти.

Этот красавец был ее мужем. Она имела право прикасаться к нему. Более того, прикасаться к нему требовал ее супружеский долг. Она неуверенно дотронулась до его члена.

Лусиан напрягся, когда ее рука сжалась вокруг возбужденной плоти. Бринн охватило странное ликование, когда член всколыхнулся в ее руке, твердый и жаркий, пульсирующий, полный жизни. Она нежно погладила его, привыкая к ощущениям. Очень скоро Лусиан подвиг ее на еще большую дерзость.

– Возьми его в рот, любовь моя. Попробуй его на вкус. Она наклонилась над ним, боязливо прикоснулась к нему языком. Он был горяч и шелковист. Он был… восхитителен. И от него шел острый мускусный запах возбуждения.

– Ты на вкус шелковистый и… таинственный, – прошептала она.

Лусиан издал горловой звук, который можно было принять и за смех, и за стон.

– Ты можешь исследовать эту тайну столько, сколько захочешь, любовь моя.

В качестве эксперимента Бринн скользнула губами по набухшей головке. Лусиан тихо застонал и закрыл глаза. Набравшись смелости, она взяла его в рот – сколько поместилось, нежно посасывая его, тем временем пробегая пальцами по тяжелым яичкам. Она могла бы и дальше продолжать в том же духе, но Лусиан внезапно отстранился, судорожно сжав ее руку.

– Лучше тебе остановиться, – хрипло дыша, проговорил он, – пока я не кончил тебе в рот.

Бринн испытала уже знакомое чувство ликования. Оказывается, Лусиан вовсе не был таким безмятежным, каким притворялся. Но теперь и она была далеко не безмятежна. Она горела как в лихорадке. Когда Лусиан приподнял ее, чтобы усадить на себя сверху, она и не думала сопротивляться. А когда он стал целовать ее грудь, она едва не растаяла.

Лусиан втянул в рот набухший сосок, и Бринн, застонав, прогнулась навстречу его губам.

– Я думаю, я достаточно возбужден. А ты?

– Да, – выдохнула она. Она была невероятно возбуждена. Между ногами она ощущала мощные пульсации, внутри горело от нетерпения, а соски отвердели, как набухшие почки.

– Тогда не борись с этим. Иди сюда и дай мне попробовать тебя на вкус.

Он взял ее за бедра, подтянув к себе так, что она почти оседлала его плечи.

– Еще ближе, Бринн.

Она вздрогнула. Этому голосу нельзя было не подчиниться.

Подтянув ее ближе к себе, он прижался губами к ее нежному лону. Бринн почувствовала, как ее пронзило струей огня.

Она вцепилась Лусиану в волосы, запрокинув голову, в то время как язык его исследовал дрожащую влажную расщелину. Изнемогая – от восторга, Бринн пыталась отстраниться, но Лусиан не давал ей этого сделать. Он загадочным образом обрел над ней такую власть, что не повиноваться ему было уже не в ее силах.