— Сначала уговори меня, — промурлыкала Бесс.

— Если пойдешь со мной в спальню, я покажу тебе кое-что такое, что тебе очень понравится.

— Оно большое?

— А когда я делал тебе маленькие подарки?

— Твердое?

— Разве я когда-нибудь дарил тебе хоть что-то мягкое?

— Не знаю, что и подумать… Подскажи!

— Так слушай: мой подарок довольно длинный, твердый и округлый, он доставит тебе неслыханное удовольствие. — Шрусбери провел кончиками пальцев по груди Бесс. — Ручаюсь, как только ты увидишь его, у тебя перехватит дыхание.

— Он очень большой, как и все, что у тебя есть?

— В самый раз, ни больше ни меньше.

— Ну, разве я могу устоять? — Бесс быстро поднялась по ступенькам. Уголки ее губ приподнялись, когда Шрусбери обнял ее за талию одной рукой, а другую просунул под юбку.

— Ты знаешь, что твои ягодицы аппетитны, как булочки?

— Впервые слышу подобные речи от графа!

— Ты меня еще плохо знаешь!

Обернувшись, Бесс обвила его шею руками и прижалась к нему грудью.

— Ты посвятишь меня в свои тайны? Он подхватил ее на руки, отнес в спальню и усадил на постель.

— Для этого понадобится вся жизнь. А теперь закрой глаза и протяни руку.

Бесс послушалась и нетерпеливо пошевелила пальцами, догадываясь, что Шрусбери положит ей на ладонь. Но она ошиблась. Почувствовав в руке что-то холодное и твердое, Бесс удивленно открыла глаза и увидела кольцо с огромным, окруженным изумрудами и ограненным в виде розы бриллиантом.

— Какая прелесть! — Бесс надела кольцо на палец. Оно было ей впору. Душа Бесс запела, но рассудок советовал отказаться от подарка. Она подняла голову. — Шру, я не могу принять такое кольцо. Это символ вечного союза. — Бесс затаила дыхание, надеясь услышать, что он безумно влюблен и не может жить без нее.

— Черт возьми, Бесс, это всего лишь знак внимания! Я хочу, чтобы у тебя были самые редкие драгоценности. Прошу, не лишай меня удовольствия дарить тебе подарки. Твои прекрасные руки должны быть унизаны кольцами.

Бесс облизнула губы.

— Я ни за что не лишу тебя такого удовольствия. — Чувственным движением она сняла нижнюю юбку и бросила ее на пол возле постели.

Целый час Бесс отдавалась мужчине, пробудившему в ней такую безудержную страсть. Наконец оба пресытились любовью, но Шрусбери все еще не мог оторваться от разгоряченного, роскошного тела. Бесс обнимала его ногами, а он зарылся лицом в ее пышные волосы. В такой интимной позе они задремали, отделенные любовью от всего мира.

Они не слышали взволнованного голоса юноши, который открыл дверь Уорксоп-Мэнора и перенес через порог свою молодую жену. Не слышали тихого смеха молодой женщины, позволившей мужу опасные вольности.

— Фрэнсис, а слуги? — вдруг испуганно прошептала Энн.

— Дорогая, мы устроимся в большой спальне. Если здесь и есть слуги, они подумают, что приехал мой отец, и не посмеют войти.

Взяв Энн на руки, Фрэнсис понес ее вверх по винтовой лестнице. Спеша оказаться в спальне, он боялся своей ненасытности. Ладони Фрэнсиса уже касались груди Энн, а она видела выпуклость между его ног. У двери она заколебалась.

— Не бойся, Энн. Я буду осторожен — ведь я люблю тебя! — Фрэнсис Толбот решительно взялся за дверную ручку.

Тяжелая дубовая дверь скрипнула. Ресницы Бесс дрогнули. Шрусбери прикоснулся губами к ее виску.

— Отец! — в ужасе воскликнул Фрэнсис Толбот, опустив жену на пол.

Шрусбери, мгновенно отстранившись от Бесс, прикрыл наготу простыней.

— Что вам здесь нужно? — вскипел он. — Не трудитесь отвечать: я все понял! Распутники!

Энн вскрикнула и бросилась наутек.

Бесс застонала, осознав, что натворила. Как же случилось, что они выбрали одно и то же убежище? Очевидно, Фрэнсис, воспользовавшись отсутствием отца, увез жену из Шеффилда.

— Я ни за что не приехал бы, если бы знал, что здесь ты со своей блудницей! — бросил Фрэнсис.

Вскочив с постели, Шрусбери схватил сына за воротник:

— Сейчас же извинись!

Покрасневший Фрэнсис с искренним раскаянием опустил голову.

— Простите, леди Сент-Лоу. Я не знал, что вы любовница моего отца.

Отец хлестнул его по лицу. Молодой человек пошатнулся, попятился и бросился бежать.

— Шру, догони его! Он ни в чем не виноват! — Бесс вскочила с постели и собрала разбросанную одежду Шрусбери. — Скорее, дорогой! А я поговорю с Энн.

Наспех одевшись, она разыскала в комнатах нижнего этажа молодую женщину, которую знала еще ребенком.

— Прости нас, Бесс.

— Энн, мы влюблены — как и вы с Фрэнсисом. Нам надо поговорить.

Приведя в порядок лиловую амазонку и уложив волосы, Бесс вошла в нижнюю гостиную. Она вела за руку Энн. Увидев мрачного свекра, Энн задрожала, и Бесс сжала ей пальцы.

— Не сердись на них, Шру. Во всем виновата только я. Это я посоветовала им приехать сюда. Шрусбери холодно сказал:

— Я только что сообщил Фрэнсису, что мы намерены пожениться. Покажи им кольцо, подаренное в честь помолвки, дорогая. — Его глаза горели гневом, но голос звучал ровно.

Вскоре Фрэнсис и Энн покинули Уорксоп, а между Бесс и графом вспыхнула ссора. Ее терзали угрызения совести, но постепенно их сменила ярость: очевидно, Шрусбери подумал, будто она все подстроила. Решив, что он считает ее лживой и расчетливой, Бесс влепила циничному графу пощечину и ускакала.

Глава 37

На следующее утро Шрусбери явился в Чатсворт, решив во всем разобраться раз и навсегда. Бесс провела его в библиотеку и закрыла дверь. Он присел на край резного дубового стола, Бесс ходила из угла в угол, как тигрица. Она сразу перешла в наступление:

— Зачем ты обманул их? Если ради того, чтобы спасти мою репутацию, тогда ты просчитался — и оскорбил меня! А если заботился о своей репутации — тем хуже.

— Я никого не обманывал: мы должны пожениться.

По тону Шрусбери Бесс поняла, что он намерен добиться своего и не пойдет на уступки. Она пустила в ход свой единственный аргумент:

— Ты — граф Шрусбери, твоя жена умерла совсем недавно. Если ты женишься, поднимется скандал. А моя репутация будет безнадежно погублена. Все скажут, что я заманила тебя в ловушку! — Остановившись перед Шрусбери, она крепко сцепила руки. — Если я выйду за тебя, на меня выльют столько грязи, что мне не отмыться до смерти!

Он крепко сжал ее руки.

— Женщины всегда будут сплетничать о тебе, Бесс: они завидуют твоей красоте и чувственности. Но какое тебе дело до того, что подумают или скажут люди?

— Никакого, пока они говорят правду! Да, я не святая! Мне и вправду не занимать честолюбия. Но никто, даже ты, так и не понял, что я забочусь прежде всего о своих детях, а не о себе! Неужели ты считаешь, что мне не хотелось бы стать графиней Шрусбери?

— Тогда выходи за мня замуж, лерт возьми!

— Нет, Шру, я возвращаюсь ко двору.

— Не смей! — Он вскочил, схватил ее за плечи и встряхнул. — Я запрещаю, слышишь? — Его ярость стремительно нарастала. — При дворе мужчины будут слетаться к тебе, как мухи на мед! Однажды я уже упустил тебя, больше это не повторится!

— Ты хочешь сказать, что любишь менй?

— Плутовка, ты же знаешь: я не просто люблю. Я боготворю тебя! — Заключив Бесс в объятия, он прижал ее к груди. — Если согласишься стать моей женой, пусть твои поверенные составят такой брачный контракт, какой ты пожелаешь. Я мечтаю только о том, чтобы ты была счастлива…

— Я стану графиней Шрусбери! — объявила Бесс своей матери, Джейн и Марселле, едва веря себе.

Элизабет и Джейн утратили дар речи. Марселла посмотрела на племянницу с нескрываемым восхищением:

— Какая ты умница, Бесс! Еще когда ты была ребенком, я уверяла твою мать, что в тебе наше спасение, и мое предсказание сбылось!

— Но ведь Шрусбери — один из самых влиятельных людей в Англии! — заметила Элизабет. — Ты уверена, что его намерения благородны?

Бесс засмеялась:

— Кому, как не мне, знать разницу между сделкой и предложением руки и сердца!

— Бесс! — укоризненно воскликнула мать. — Следи за собой, иначе язык доведет тебя до беды!

— Мы — идеальная пара. Этот брак свершился на небесах! — Бесс бросилась в библиотеку писать своим поверенным. Женщины переглянулись и удивленно покачали головами.

— Думаете, это правда? — с сомнением спросила Элизабет.

— Очень может быть, — кивнула Джейн. — Таких, как Бесс, больше нигде не сыщешь.

— Оба они слишком властны и своевольны. Боюсь, они будут ссориться каждый день. — Элизабет поежилась. — Что их связало?

— Все дело в страсти, и только в ней. Иначе и быть не может! — изрекла Марселла.

Бесс и Шрусбери утратили возможность видеться наедине. Графу и будущей графине Шрусбери не подобало давать пищу злым языкам. Хотя о предстоящем браке знали только родные, поверенные и слуги, никто не надеялся, что матримониальные планы удастся сохранить в тайне.

Созвав дочерей и сыновей, Бесс сообщила им, что вскоре лорд Толбот, граф Шрусбери, станет их отчимом. Ее сыновья знали, как богат и влиятелен Шрусбери, благодаря которому Уильям попал в Кембридж. Дочери Бесс пришли в восторг оттого, что у них вскоре появятся три сестры-ровесницы.

Когда Шрусбери известил детей, что намерен жениться на леди Сент-Лоу, те разразились радостными возгласами. Старшие понимали, что у них появится покровительница и защитница от отцовского гнева, а младшие мечтали иметь мать, готовую не только посмеяться и пошалить с ними, но и посадить их к себе на колени.

По настоянию Бесс Шрусбери привез свою семью в гости в Чатсворт, и маленькая Грейс Толбот влюбилась в дом будущей мачехи. Особняк ничуть не походил на огромный и мрачный замок Шеффилд, а уж тем более на крепость Уингфилд, где девочка провела всю жизнь.

Бесс и Фрэнсис Толбот стали союзниками, она пообещала добиться того, чтобы отец разрешил молодоженам поселиться отдельно. А увидев, что ее старший сын Генри Кавендиш и Гилберт Толбот подружились, Бесс убедила Шрусбери отпустить их в Европу. Такие поездки были в моде у молодых дворян.