Вирджиния Хенли - Страстная женщина

Дербишир, Англия 20 августа 1533 года

— Что вы делаете? — возмутилась рыжеволосая девочка, уставившись на двух дюжих крестьян, несущих дубовый туалетный столик.

Не обращая на нее внимания, мужчины вытащили столик из дома и вернулись за кроватью. Бесс Хардвик нахмурилась, подбоченилась и приказала: «Стойте!» Поскольку ее распоряжение пропустили мимо ушей, Бесс топнула ножкой и что-то сердито пробормотала.

Крепко прижимая к груди тряпичную куклу, она взлетела по лестнице и остолбенела: все комнаты оказались пусты. Бесс сбежала вниз и увидела возле крыльца запряженную волами повозку, нагруженную имуществом ее семьи. Рядом стояли заметно озабоченная, но сдержанная мать, старшие братья и сестры Бесс.

— Нет! Не смейте! — Бесс бросилась к повозке. Ей удалось стащить на землю клетку с коноплянкой, но остальные вещи были уже увязаны и слишком тяжелы. Упав на землю, девочка заколотила ногами и завопила от негодования.

— Госпожа, хотите, я ее отшлепаю? — предложил один из крестьян.

— Нет-нет! Бесс слишком чувствительна и воспринимает все гораздо болезненнее, чем другие. Тут уж ничего не поделаешь, надо ждать, пока она сама успокоится.

Бесс Хардвик обезумела от гнева и ужаса. Сначала исчез ее отец, потом — слуги, вскоре одна за другой стали пропадать лошади и коровы. Лучшая мебель была продана, и вот теперь семья лишилась дома. Куда же им деваться? Где они будут жить? На чем спать, что есть? Вопросы теснились в голове девочки, леденящий страх стремительно нарастал.

Бесс была готова сразиться с целым миром, но никто из родных не выражал желания поддержать ее.

— Бесс, мы должны уехать отсюда. Хардвик нам больше не принадлежит, — сказала мать, пытаясь поставить девочку на ноги.

— Я никуда не поеду! — Сидя на земле, Бесс исподлобья, как волчонок, смотрела на родных.

Через минуту Элизабет Хардвик велела вознице трогаться с места:

— Бесс догонит нас — у нее нет другого выхода.

Маленькая упрямица сидела на месте, пока повозка не скатилась с холма и не исчезла за поворотом изрытой колеями проселочной дороги. Сообразив, что теперь ее не видит никто, кроме коноплянки и тряпичной куклы, девочка открыла дверцу клетки:

— Счастливица! Тебе незачем уезжать. Оставайся здесь.

Коноплянка выпорхнула и села на ветку могучего дуба.

Поднявшись, Бесс повернулась к дому, где родилась, — невзрачному строению с каменным фундаментом и деревянными стенами. Твердо уверенная, что Хардвик-Мэнор услышит ее и поймет каждое слово, девочка решительно сказала:

— Ты все равно мой! Не грусти. Когда-нибудь я вернусь к тебе. От других мало проку. Придется все делать самой.

Отец Бесс умер, когда ей было четыре года, но девочка помнила, как когда-то стояла рядом с ним на этом же месте. Только тогда его рука лежала на ее плече и она слышала его негромкий голос:

— Земля — это богатство, малышка. Нет ничего важнее земли и дома. Хардвик! Даже наша фамилия пошла от названия этих мест. Не расставайся с Хардвиком, Бесс, что бы ни случилось.

Тяжело вздохнув, Бесс вытерла ручонкой нос и глаза. Ей почти шесть лет, и она не станет реветь, как двухлетний ребенок. Девочка взглянула на куклу.

— Вы готовы в путь, леди Понсонби? — Бесс снова вздохнула. — Значит, и я тоже.

Сердце девочки разрывалось от горя, но она, держа Эсмеральду Понсонби за тряпичную руку, решительно пошла в ту сторону, куда удалилась повозка.

Ее отчаяние и гнев вскоре сменились тоской и опустошенностью. Едва она сделала несколько шагов, как коноплянка поднялась с ветки и, щебеча, закружилась над хозяйкой. Потом села ей на голову, словно вознамерившись свить гнездо в огненно-рыжих кудряшках.

— Глупышка! — пробормотала Бесс. — На твоем месте я бы ни за что не покинула Хардвик.

Лондон, 1543 год

— Сегодня что-то непременно произойдет… Предчувствие не обманывает меня!

Уголки пухлых губ Бесс Хардвик приподнялись в улыбке, когда она обвела взглядом длинную галерею величественного лондонского особняка. Здесь, в доме благородной леди Заук, Бесс провела уже целый год, и этот удивительный год навсегда изменил ее жизнь.

Когда Элизабет Хардвик покинула свой дом, ее вместе с детьми приютила овдовевшая сестра Марселла. Очень скоро Бесс сблизилась с теткой, почувствовав в этой сильной, решительной женщине родственную душу. Именно Марселла заставила сестру задуматься о будущем. Прислушиваясь к разговорам старших, Бесс поняла, что главная цель женщины — брак, а учиться следует прежде всего искусству завлекать мужчин. Поскольку у тети Марси было лошадиное лицо и острый, как бритва, язычок, оставалось надеяться лишь на успех в обществе мягкой и миловидной Элизабет.

На удивление скоро интерес к Элизабет Хардвик проявил младший сын сэра Фрэнсиса Лича из Чатсворта. Увы, небогатому Ральфу Личу едва удавалось прокормить неуклонно увеличивающуюся семью. Дом в деревне Бэслоу, который Ральф арендовал у своего отца, сэра Фрэнсиса, вскоре стал слишком тесным — особенно после того, как туда переселилась тетя Марси, чтобы помогать растить детей. И вот в один прекрасный день сестры уединились и задумались о том, как приумножить доходы семьи.

Внезапный приезд леди Маргарет Заук в принадлежащее ей поместье Эшби-де-ла-Заук сестры сочли подарком судьбы. Элизабет и Марселла, знакомые с этой благородной леди с самого детства, были ее дальними родственницами и потому решили немедленно нанести соседке визит и спросить, не согласится ли она вывезти в свет одну из дочерей Хардвика. В то время знатные дамы нередко опекали детей бедных родственников. Заручившись согласием леди Заук, сестры вернулись в Бэслоу. Теперь перед ними стоял самый главный вопрос: которую из дочерей Хардвика выпустить из родного гнезда в большой мир?

— Конечно, положение у девочки будет незавидное, однако ей представится великолепная возможность обзавестись полезными связями. Помяни мое слово, — заявила Марси, — Бесс станет нашим спасением!

— Бесс? — удивилась Элизабет, имевшая еще двух взрослых и куда более покладистых дочерей.

— А кто же еще? — неумолимо отозвалась Марселла. — Она унаследовала не только твою красоту и мое остроумие. Ее прекрасные рыжие волосы наверняка поразят весь Лондон. Милые, послушные сестрички Бесс глупы как пробки! А вот она уж точно не упустит свой шанс. Конечно, Бесс резка и строптива, но у этой девочки такая грудь, которой позавидовала бы любая куртизанка! Признаться, мне будет недоставать ее, но другого выхода нет.

Бесс еще никогда не расставалась с родными, у нее не было даже собственной спальни. Постель и тайны она делила со старшей сестрой — Джейн. Бесс опасалась, что будет тосковать по доброй, любящей матери и тетушке Марселле, чьи мудрые советы неизменно поддерживали ее.

В ночь перед отъездом в Лондон и разлукой с родными Бесс, уже чувствовавшая себя отрезанным ломтем, увидела страшный сон. Этот сон преследовал ее с тех пор, как семья покинула Хардвик-Мэнор, и повторялся в часы волнения и тревоги.

Бесс вошла в совершенно пустую комнату с голыми стенами, в испуге бросилась вниз по лестнице и увидела, что судебные приставы выносят из дома все ее вещи, вплоть до последней безделушки. Она плакала, умоляла пощадить ее, но тщетно. Скудное имущество семьи уже погрузили в повозку. Бесс и ее родных выставили из дома, и они не знали, куда идти. От ужаса она лишилась сил, но, наконец, обернувшись, увидела, что повозка, близкие и даже сам Хардвик-Мэнор исчезли. Бесс потеряла все! Страх душил ее, наваливаясь на грудь невыносимой тяжестью…

Вскрикнув, она проснулась и вновь ощутила безнадежность и беспомощность.

Но наутро, взволнованная предстоящим путешествием в Лондон, Бесс забыла о ночном кошмаре. Переступив порог великолепного особняка леди Заук, Бесс поняла, что не напрасно рассталась с матерью. Теперь она добьется удачи, а со временем разбогатеет и выкупит Хардвик-Мэнор.

Попав в мир богатых и знатных людей, Бесс с удивлением осознала, что ее обуревает тщеславие. Старательно усваивая новые правила игры, она прилагала все усилия, чтобы стать незаменимой для леди Заук и ее дочерей. И вот теперь, на пороге юности, Бесс чувствовала: в ее жизни должно произойти нечто чрезвычайно важное.

Спускаясь с третьего этажа, Бесс замедлила шаг, ибо навстречу ей поднимался тяжело дышавший Роберт Барлоу, паж леди Заук, с которым девушка познакомилась еще в деревне, в Дербишире.

— Роб, сядь и отдохни, не то тебя хватит удар. — Бесс усадила высокого худощавого юношу на ступеньку и с тревогой отметила, что он землисто-бледен.

Хрупкому, как девушка, Робу недоставало жизненной силы.

— Когда я поднимаюсь по лестнице, у меня страшно ноет грудь. — Несмотря на боль, Роб, благодарный Бесс за заботу, улыбнулся.

— Ступай к себе и ложись в постель. Видно, ты растешь слишком быстро, потому тебе и не хватает сил. — Болезненность юноши внушала тревогу пышущей здоровьем Бесс.

— Не выйдет, Бесс. Я должен отнести письмо в Суффолк-Хаус и дождаться ответа.

— Я сама отнесу его, Роб. Иди к себе, тебя никто не станет бранить. — Девушка могла бы поручить лакею доставить письмо, но ей вдруг захотелось пройтись.

Лондон! Как она восхищалась этим городом! А Стрэнд с его великолепными особняками, принадлежащими высокой знати, сразу стал для Бесс излюбленным местом прогулок. Она считала его самой роскошной улицей на земле.

Письмо было адресовано леди Фрэнсис Грей, маркизе Дорсет, — ближайшей подруге леди Заук. Познакомившись с Фрэнсис Грей и узнав, что она дочь сестры короля Генриха Тюдора, Бесс была потрясена. Но за последний год девушка так часто бывала в лондонской резиденции леди Грей, что в конце концов стала чувствовать себя непринужденно в присутствии столь знатной особы.