— Я рассказал вам все, что только мог, — шутливо пожаловался Джайлз. — У Фейт и маленького Джонатана все отлично. Бизнес Джеффа процветает.

— Да-а-а, — согласился Джонатан, — второй корабль. Это хороший знак. Сразу видно, что дело прибыльное.

Джайлз улыбнулся. Отец Фейт был пуританином до мозга костей. Вот и сейчас он уже в пятый раз за вечер спросил:

— Так вы абсолютно уверены, что она придерживается нашей веры?

— Мне кажется, она ее устраивает, — успокоил его Джайлз. Джонатан покачал головой с шапкой длинных седых волос.

— Думаю, в юности мы дали девочке слишком много воли. Ты как думаешь, Найоми? Кто знает, может, надо было самим выбрать ей мужа?

Найоми всплеснула руками:

— Ах, оставь, Джонатан! Ты сам говорил, что процветание ее мужа — это знак Божьего благоволения. А теперь Господь послал им еще и сына! Может, нам отправиться на Ямайку вместе с Джайлзом?

— Не стоит, — отозвался Джайлз.

— Он прав, Найоми. Через несколько месяцев они сами здесь будут. Подождем.

Найоми выразительно фыркнула:

— Неудивительно, что мне хочется посмотреть на своего внука.

— Здесь у тебя тоже двое, — усмехнулся Джонатан. Он говорил о двух детях их старшего сына.

— Ну, это дети Ноя, я вижу их каждый день. А мне хочется увидеть дитя Фейт, вот и все.

Джайлз прочистил горло и решился заговорить о личном:

— Позвольте мне вам обоим задать вопрос о Фейт? Когда она еще не встретила Джеффа…

Хозяева с удивлением обернулись к нему, брови их поползли вверх. Очевидно, вопрос показался им неуместным. Господи, как это Джефф управляется со своими пуританскими родственниками? Однако, Джайлз знал, они сумели вырастить прекрасную дочь. Может, у них есть чутье?

— Это… Это не совсем о ней. Я говорю о дочерях вообще… Об ухаживании. Почему выбирают одного жениха, а не другого? — поспешно объяснил Джайлз.

Найоми вздохнула с облегчением, а Джонатан кивнул с понимающим видом.

— Значит, ты наконец нашел подходящую девушку? — спросил он.

— Вы, наверное, предпочтете обсудить это с глазу на глаз? — вмешалась Найоми.

— Нет-нет, — запротестовал Джайлз. — Мне бы хотелось выслушать и мнение женщины. Тут все довольно сложно.

— Сложнее, чем было у Джеффа и Фейт? — спросил Джонатан.

— Я не знаю, — пробормотал Джайлз. И рассказал Куперам о визите на плантацию Уэлборна. Вроде бы он понравился дочери хозяина, но она отослала его прочь, хотя и неохотно. Рассказал и о том, что Эдмунд не пожелал оставить дело в таком положении, последовал за ним к бухте, уговаривал погостить день-два, когда Джайлз вернется.

Джонатан пожал плечами:

— Похоже, ее отец уже считает вас подходящей партией. Думаю, тут не будет особых сложностей.

— Но это лишь половина дела, — сказала Найоми. — Говорите, девушка не захотела вас видеть снова?

— Ну да. То есть внешне так и было. Она вообще вела себя как-то странно. Возможно, просто не хотела выглядеть навязчивой.

Найоми с сомнением покачала головой:

— Предложить гостеприимство — это не навязчивость, особенно если отец выразил одобрение и вы сами проявили интеpec к предложению. Скажите, Джайлз, что заставляет вас думать, что вы друг другу подходите?

— Ну… Она… — Ему оказалось трудно выразить чувства словами. Грейс, безусловно, была одной из самых красивых женщин, каких ему только случалось видеть, но Джайлз отдавал себе отчет, что это недостаточное основание для брака. Нет, в ней было что-то еще…

Джайлз повернулся к Найоми.

— В океане, миссис Купер, довольно одиноко. Прекрасно иметь собственный корабль, но теперь у меня даже нет рядом лучшего друга. Я не настолько влюблен в море, чтобы одно лишь плавание заполняло всю мою жизнь. В последнее время я чувствую какое-то беспокойство, неудовлетворенность, что ли…

— И вы ищете жену? Очень естественно, — отозвалась Найоми. — Но почему именно эта девушка?

— Она незаурядная. У нее острый ум, она сообразительна. И в своем доме она несчастна. Думаю, что-то ее угнетает и раздражает. И ей не нравится рабство. Наверное, я плохо объясняю, но если бы вы ее видели, то подумали бы то же самое.

Его прервал Джонатан:

— А вам не кажется, что дом тут ни при чем? Может, она просто расположена к меланхолии? Тогда вы ничем ей не поможете.

— Нет, дело не в этом, — возразил Джайлз. — Она очень страстная. То циничная, то грустная. Когда как.

Найоми бросила на мужа обеспокоенный взгляд, потом обратилась к Джайлзу:

— И все это вы поняли во время одного короткого разговора? Простите меня, капитан, я уверена, что у вас самые добрые намерения, но ведь вы ее совсем не знаете.

Джайлз кивнул:

— Я и сам это повторяю себе все последние недели, но не могу не думать о ней. Там что-то не так. Например, она назвала свою мать «миссис Уэлборн» и сказала, что та не ест с ними за одним столом.

— Возможно, она нездорова, — предположил Джонатан.

— Нет, не в этом дело. Я справлялся о ее здоровье. Мистер Уэлборн объяснил это тем, что она француженка.

У Джонатана и Найоми брови поползли вверх.

— Разве французы не едят? Никогда не слышал ничего подобного. Это просто смешно! — воскликнул Джонатан.

Джайлз согласился:

— Мне это тоже показалось странным. Говорю вам, у меня такое чувство, будто Уэлборн что-то скрывает.

— А Грейс? — спросила Найоми.

— Тут как раз наоборот. Мне постоянно казалось, что в любую минуту она готова открыть правду.

Джонатан поднялся и похлопал Джайлза по плечу.

— Вы не мой сын, капитан, но я дам вам совет, как дал бы Исайи или Давиду. Я не стал бы связывать себя с темными тайнами чужой семьи.

Найоми тоже встала, но ее совет оказался более мягким:

— Может быть, она такая, как вы говорите, может быть, жизнь с вами даст ей все, к чему она стремится. Вы — хороший человек и, думаю, неплохо разбираетесь в людях. Она наверняка приличная женщина, иначе вы не думали бы о ней день и ночь. Вы говорили, ее отец приглашал вас погостить? Примите приглашение. И не забывайте, сказки о рыцарских временах повествуют о прекрасных дамах и их спасителях, но потом время подвигов проходит, начинается обычная жизнь, и тогда от них мало толку.

Куперы пригласили Джайлза переночевать, и он провел ночь в крохотной каморке, где когда-то хозяйничала Фейт. Конечно, совет Джонатана прозвучал очень благоразумно, однако Джайлз склонялся последовать предложению Найоми. Что плохого, если он навестит Уэлборнов? Обычный визит вежливости, и все. Интересно, насколько велики ставки?

Оставаться в доме было невыносимо. Ужасные крики проникали внутрь даже сквозь закрытые ставни. Услышав свист бича, хлесткие удары по живой плоти, душераздирающие вопли, Грейс зажмурилась, но усилием воли все же заставила себя открыть глаза и уставилась невидящим взглядом на маятник стенных часов. Достигнув четырнадцати лет, она стала пренебрегать приказами Иоланты являться на процедуру порки, но к тому времени она уже видела сотню таких экзекуций. Ей ни к чему было смотреть собственными глазами, как мучают человека во дворе дома. Смежив веки, она видела множество других несчастных, чья черная кожа висела клочьями, а залитые кровью тела судорожно дергались при каждом новом ударе. Женщинам даже не позволяли прикрыть грудь. Были там и дети, некоторые не старше самой Грейс в том возрасте, когда она нашла в себе мужество не подчиниться Иоланте.

Тело всегда предает. Даже самые гордые и достойные отступали перед телесной мукой. Не вытерпев до конца, они начинали извиваться и дергаться в своих путах, до костей обдирали кисти рук, пытаясь избежать удара беспощадного кнута. Иоланта никогда не отводила взгляда. Ее волновал не вид крови. Она становилась так, чтобы видеть измученные глаза рабов, видеть мольбу о пощаде, и нежно улыбалась им, показывая свои гнилые черные зубы.

Экзекуции не было конца. Грейс не сводила взгляда с маятника. Минуты ползли так медленно, что у нее разрывалось сердце. В голове появилась предательская мысль, что брак с человеком, который не желает владеть другими людьми, навсегда избавит ее от этих мучительных звуков. Через девять минут упал последний, сотый удар. Исчезло шлепанье кожи о плоть, мольбы о пощаде от человека, который скорее всего уже потерял сознание. Мрачную тишину нарушало лишь тиканье часов.

В комнату, словно на крыльях, влетела Иоланта. Лицо ее пылало, в глазах мерцал необычный свет. После таких экзекуций она выглядела необычайно оживленной и помолодевшей, всегдашняя вялость и расслабленность исчезали. Увидев Грейс, Иоланта сладко улыбнулась и спросила:

— Ты что, плакала, девочка? Наверное, стыдишься жить в роскоши, когда твои соплеменники так страдают? Как ты это только допускаешь?

Глаза Грейс сузились:

— Мне нечего стыдиться, Иоланта, в отличие от тебя. Этот несчастный остановился, чтобы сделать глоток воды. Мату рассказала мне, что было уже за полдень, а он работал с самого утра.

— Он ушел с места работы. Они все знают, что это запрещено.

— Рядом не было воды! Это нерасчетливо, Иоланта. Я слышала, что из-за жары и жажды мы потеряли в этом сезоне уже семь рабов.

Иоланта беззаботно пожала укутанными в шелк плечами:

— У нескольких шлюх скоро родятся щенки.

— Дети редко выживают.

— Тогда mon рeге пришлет других взрослых. Как только дисциплина начинает шататься, Грейс, и они перестают тебя бояться, доходы падают. К тому же это опасно. Будь уверена, любой из них готов перебить всех нас в постелях. Даже тебя.

— Разве их можно винить за это?

Иоланта пожала плечами и щелкнула языком:

— Не дай Бог, твой отец услышит такие слова. Он отправит тебя в поле, где тебе самое место.

Дверь снова распахнулась, и в комнату вошла Мату. Она держала спину очень прямо, подбородок поднят, на лице — ни намека на чувства.

— Вот Мату знает, — нежно проворковала Иоланта. — Не следует лезть, куда не положено. — И, произнеся эти слова, она величественно прошествовала вверх по лестнице в свои покои, где собиралась провести остаток дня.