Медлить было уже невозможно, и я выпалила скороговоркой:

– Серж, мы должны расстаться!

Он оторвал лицо от моих ног и посмотрел вверх.

– Ты сегодня необычайно хороша. И этот дивный янтарь! У тебя безупречный вкус, Танюша.

– Мельников, ты меня слышишь? – спросила я трагическим шепотом.

– Я тебя не понимаю.

– Мы должны расстаться.

– Что значит «должны»? – возмутился Серж. – Это приживальщик твой требует?

– Нет, этого требую я.

– Таня... – Он грустно рассмеялся и наконец встал с коленей. – Я тебя понимаю – все так сразу случилось, кто хочешь испугается и невольно пойдет на попятный. Но ты не бойся – вспомни, сколько лет нашему чувству!

– Вот именно! – решительно произнесла я. – Это чувство в далеком прошлом, а сейчас... сейчас все по-другому.

– Милая, только вчера ты призналась мне в любви и согласилась быть моей женой. Что могло измениться за одну ночь?

– За эту ночь я как раз и поняла...

– Он опять к тебе заявился, – перебил меня Серж.

– А он никуда и не уходил, просто уехал в командировку на пару дней.

– Танечка, но с этим надо когда-то кончать! – мягко произнес он. – Ну хочешь, я с ним поговорю?

– Не хочу. – Мне вдруг стало по-настоящему страшно.

– Глупенькая, ты же меня любишь! – Он устало вздохнул, сел в кресло на колесиках и хозяйским жестом посадил меня к себе на колени. – Мы вчера уже все обсудили. Когда он приехал?

– Сегодня утром. Серж, пойми, он тут ни при чем...

– Я все понимаю, этот человек оказывает на тебя давление, он хочет вертеть тобой, как куклой. – В голосе моего собеседника послышались угрожающие нотки. Дело было очень серьезным, мое утреннее легкомыслие окончательно испарилось.

– Никто на меня никакого давления не оказывает, – медленно произнесла я. – Кроме тебя в этот момент, разумеется. Так вот, повторяю еще раз – я тебя не люблю, замуж не пойду, видеть больше не хочу.

Серж жалостливо на меня посмотрел, словно я была больной и бредила, и от того на меня даже сердиться было нельзя за эти сказанные в бреду слова, и начал терпеливо и рассудительно:

– Мы встретились в первый раз за долгое время в марте, в школьном кафе... Это было словно удар молнии – ты потянулась ко мне, а я потянулся к тебе, пелена с наших глаз наконец упала. Помнишь, как мы танцевали и словно огонь пронизывал нас насквозь, так нас друг к другу тянуло?

– Помню, – честно ответила я. – Но это произошло по следующим причинам...

– Дай мне договорить, – спокойно перебил меня Серж. – Карты на стол – я все о тебе знаю, о том, как ты жила эти годы.

– Шурочка рассказала?

– Да, Шурочка, – твердо произнес он. – Она рассказала о твоей любви ко мне в школьные годы, о том, как ты ревновала меня к ней, как сходила с ума... Ведь правда последние десять лет ты думала только обо мне?

– Ну, вспоминала иногда, – пожала я плечами.

– «Иногда»! – саркастически воскликнул он. – Хотя, прости, я понимаю, трудно выворачивать душу наизнанку. У тебя было два брака – и ни в одном ты не нашла удовлетворения, и этот нынешний твой сожитель – тоже не твоя мечта, – с презрением добавил он. – Твоя мечта – я. Таня, ну посмотри мне прямо в глаза!

– Серж, не надо, пожалуйста! – взмолилась я, вырываясь из его рук. – Все не так, не так, не так!

– Таня, он слишком подчинил тебя себе. Ты актриса! А он живет у тебя в квартире, и ты ухаживаешь за ним, как пошлая домохозяйка, даже деньги на машину дала!

– Да что вы все к машине привязались! – крикнула я. – Он мне уже вернул деньги.

Это была чистая правда, тем более что я решительно собиралась опять потратить все накопленные непосильным трудом средства – на занятия дайвингом у берегов прекрасной республики Куба, который, по слухам, весьма недешев.

Серж скептически покачал головой:

– По сути, ты его рабыня.

– Серж, голубчик, я не уйду от него. Я буду рядом с ним всегда, пока смерть не разлучит нас...

– Решительно и бесповоротно?

– Да, да!

– Бедная моя! – прошептал Серж, и – мне совсем не показалось! – его глаза налились слезами. – Что же этот изверг с тобой сделал!

Я хотела ответить ему, что единственное, что сделал со мной Митя, это сделал меня счастливой, но потом поняла – спорить с героем моих школьных лет бесполезно, какая-то странная мысль прочно оккупировала его мозги.

– Я знаю, почему ты так говоришь! – с мстительным видом произнесла я. – Шурочка тебе лапшу на уши навешала – она переврала все факты. Только я не понимаю, какая ей от этого выгода...

– Вот именно! – с сердцем подхватил Серж. – Ей от этого никакой выгоды. Она умная и добрая женщина, она не хочет, чтобы ее друзья из-за каких-то предрассудков ломали себе жизнь.

– Шурочка интриганка!

Он неожиданно засмеялся и прижал меня к себе:

– Милая моя, да ты меня ревнуешь! Брось! У нас с ней все в прошлом.

Бессильное отчаяние захлестнуло меня – я смотрела на этого красивого мужчину с усталым одухотворенным лицом и не понимала, как могла любить его. Теперь, после нашего с ним сближения, он казался мне совершенно другим – чужим, неприятным и даже страшным. Почему именно страшным, я пока еще не понимала до конца, но именно угроза исходила от его упрямого желания владеть мной, от его желания видеть Митю моим мучителем. Вполне обоснованно можно было предположить, что в ближайшее время Серж отправится к Мите и начнет выяснять отношения. А я этого не хотела. Очень не хотела.

У меня было такое чувство, будто я всю жизнь была поклонницей одного киноактера, пересмотревшей все фильмы с его участием, но когда встретила этого человека в реальной жизни, то немедленно охладела к нему. Мельников был неплохим человеком, но чужим мне. Моя душа и мое тело отторгали его.

– Я и не думаю ревновать, – произнесла я с холодной яростью, в очередной раз вырываясь из его объятий. – Я даже жалею, что ты сейчас не с ней... Кстати, расскажи мне, пожалуйста, причину, по которой вы расстались когда-то.

– Она тебе об этом не говорила? – усмехнувшись, поинтересовался Серж. Его ирония относилась явно не ко мне.

– Нет.

– А ты любопытная... Так, говоришь, не ревнуешь?

– Серж, погоди, все это ерунда... – схватилась я за голову. – О чем мы? Ах да! У меня к тебе огромная просьба – я бы не хотела, чтобы вы с Митей выясняли отношения.

– Мы с Митей... – повторил Серж, как-то нехорошо усмехаясь. – Боюсь, я не смогу выполнить твою просьбу.

Сердце заколотилось у меня как сумасшедшее.

– Что это значит? – грозно спросила я.

– Это значит, что я поговорю с ним непременно.

– А я запрещаю!

– А я люблю тебя! – Он что было сил вцепился мне в предплечья – как тогда, во время занятий любовью.

– Черт! Черт, черт! – взвизгнула я.

– Ага, разобрало тебя! А мне каково, как ты думаешь?! – Он тряс меня, как медведь молодую березку, он был вне себя.

– Ребята, вы спятили? – в приоткрытую дверь заглянул прыщавый юнец. – Всех клиентов распугали! Серега, не лучше ли выяснять отношения в другом месте?

Серж кинул на него невидящий взгляд.

– Идем! – мрачно приказал он мне.

– Никуда я с тобой не пойду! – возмутилась я. – Я тебе уже все сказала.

Я стремительно выскочила из комнатенки, а потом из павильона «Мельников и ТКО».

Я мчалась, расталкивая толпу, Серж дышал мне в затылок.

– Отстань от меня! – прошипела я, стараясь не поднимать особого шума.

– И не подумаю! – мрачно ответил он. – Я не верю, что все могло измениться за один день. Вчера ты мне кофе в постель подавала, а сегодня посылаешь куда подальше...

Мы выскочили из здания рынка, и я, не разбирая дороги, свернула куда-то за угол, чуть не растоптав стайку вьетнамцев с соседней барахолки...

– Таня!

Прохожие наблюдали за нашими гонками с нескрываемым любопытством.

– Ну что ты за мной идешь, что ты идешь?! – прошипела я, плача злыми слезами.

– Ты – моя жизнь, – тихо, отчетливо произнес он.

Я остановилась и посмотрела на него. Это было очень короткое мгновение – когда я хотела броситься ему на шею и взять все свои слова обратно, но оно тут же прошло, подобно смутному воспоминанию о ночном сновидении, которое днем кажется смешной нелепицей.

– Я не оставлю Митю.

– Никогда?

– Никогда.

– «Пока смерть не разлучит нас»? – произнес он с кривой улыбкой.

– Серж, отстань от меня, пока я сама тебя не убила.

– Нет, – спокойно ответил он.

Не помню, кажется, я стукнула его – все кружилось передо мной от гнева и отчаяния. Впрочем, мои кулаки не произвели на него никакого впечатления – он стоял прямо и таким же прямым, неподвижным взглядом смотрел на меня, и в его глазах невозможно было ничего разглядеть – один серо-голубой туман. Я уходила от него и спиной чувствовала его густой, вязкий взгляд.

– Черт, черт... – бормотала я. Когда-то я произнесла это слово при Мите – в самом начале нашей совместной жизни, и он попросил, чтобы я никогда его больше не повторяла. «А то и правда придет черт!» – с веселой улыбкой объяснил он мне тогда.

Дома первым делом я набрала телефон Митиного офиса.

– Дмитрий Игоревич на совещании! – дежурным ангельским голоском сообщила их конторская секретарша. – Будет на месте часа через два. Что-нибудь передать?

– Черт... – снова выдохнула я и бросила трубку.

Митя был необходим мне сейчас как воздух, только он мог снять с меня это безумное напряжение, только ему я могла пожаловаться на свои беды. Я хотела сказать ему, что люблю его, что никогда не оставлю – все, все, что угодно, лишь бы он не бросал меня. Надо было срочно предупредить Митю, пока Серж не добрался до него и не затеял свой «серьезный разговор»...

Как полоумная, я носилась по квартире, пугая кота. Мне было очень страшно – я боялась, что сейчас заявится Мельников собственной персоной и начнет качать права.

Митя пришел раньше обычного – с моим любимым ореховым тортиком и бутылкой шампанского. Время от времени мы устраивали маленькие праздники «на двоих», и сейчас я с судорожным восторгом поддержала его идею: