– Ну да...

– Прекрасно. Со вкусом. Я и не догадывалась, что у тебя такие способности к созданию интерьеров.

– У меня – никаких способностей, зато у тех, кто у меня служит, их масса. Сейчас самый клиент пошел – у народа вкус проснулся, обустраивают свое жилище по последнему слову дизайнерского искусства...

– А дети у вас с Люсей есть?

– Дочка. Полина. – Рома расплылся в улыбке и повернул ко мне другую фотографию, на которой была изображена хорошенькая девочка с тем же неистребимым выражением стервозности в глазах. – Из-за нее и терплю муку мученическую.

– Какая славная!

Мы еще поболтали немного – я рассказала о Мите, а Рома по второму кругу о своей жене, о том, какие страдания она ему причиняет. Скоро он допил свой коньяк и расплакался.

– Ладно, Ромочка, даст бог, еще встретимся, – бесконечно жалея его, сказала я.

В голове у меня слегка шумело – мне надо было срочно уходить, иначе я сама расплакалась бы в три ручья. Рома долго целовал мне на прощанье руки. Чувствуя необычайную легкость во всем теле, я покинула его кабинет.

Уже выходя из интерьер-салона, я столкнулась у дверей с крашеной блондинкой в ядовито-малиновом платье, которая проводила меня подозрительным взглядом. «Кажется, эта была Люся, – сообразила я уже на улице, вытирая платком влажные руки. – Какое счастье, что я так вовремя ушла... Интересно, успел ли Рома спрятать рюмки из-под коньяка?»

Я шла домой, продолжая жалеть своего первого мужа – его несчастье заключалось в том, что либидо в нем сильнее рацио. «И откуда я только помню такие слова? – удивилась я. – Ах да – их употребляла Шурочка, когда говорила о своем увлечении психологией. Но, конечно, можно сказать проще – Рома живет так, как диктует ему его причинное место, а не мозги. Я никогда не позволяла себе так терять голову из-за существа противоположного пола...» Смутный образ Сержа Мельникова вдруг возник передо мною – на миг заслонил и город, и дорогу, и лица встречных людей, и нежное майское солнышко...

Через два дня, ранним утром, когда Митя уже ушел на работу, а я еще только варила себе кофе, в дверь позвонили. Я посмотрела в «глазок» и обнаружила на лестничной площадке того самого лощеного молодого дизайнера, который встретил меня в интерьер-салоне «Люси», а с ним еще двух человек в красивых рабочих комбинезонах, нагруженных какими-то ящиками. Я испугалась – в первый момент мне показалось, что стервозная Люся окончательно допекла моего бывшего мужа и он решил по старой дружбе перебраться ко мне, послав вперед себя своего помощника с вещами.

– В чем дело? – довольно сурово спросила я дизайнера.

– Доброе утро! Вам подарок от Ромуальда Петровича, – радостно сообщил он.

– Какой такой подарок? – опешила я, разглядывая ящики, которые тащили в мою квартирку чистенькие яркие работяги, явно из того же салона.

Дизайнер, который представился Кириллом, по-хозяйски оглядел мою комнату со следами утреннего беспорядка.

– Значит, так, – бодро произнес он, уже не обращая на меня внимания, весь в творческом порыве, – этот шкафчик передвигаем сюда, книжную полку чуть подальше, этот стол здесь совершенно не нужен – его вон в тот угол... А торшер я бы посоветовал вам, милочка, поставить в коридоре, он там лучше будет смотреться. Кстати, занавески в этой комнате должны быть кремового цвета. То, что у вас висит на окне, – полное безобразие, как к вам люди еще ходят, не понимаю...

– Что-о? – возмутилась я, но тут же замолчала – рабочие достали из коробок стекла, пластиковые рамы...

Я наконец поняла, что за подарок решил мне сделать Рома. Затаив дыхание, я смотрела, как они собирают роскошный, огромный аквариум, ставят его на изящный крепкий столик, который тоже привезли с собой.

– Но это очень дорого... Ромуальд Петрович совсем спятил, – машинально пробормотала я.

– Да что вы! – снисходительно успокоил меня Кирилл, который руководил всем этим процессом. – Модель не модная, цвет типичный, никто такой аквариум уже не купит. Вещь списанная, можно сказать... Но для вашей квартирки в самый раз! – спохватился он.

– Ну, спасибо! – почти искренне поблагодарила его я. У богатых свои причуды, если такая красота им кажется не модной.

Но Кирилл продолжал меня удивлять – после сборки аквариума и питья кофе, который мне пришлось варить на всех, он велел распаковывать коробки поменьше.

Там были специальный аквариумный грунт, галька и модель затонувшего галеона...

– Живность сами приобретете, это уж дело сугубо индивидуальное, – на прощание сказал мне Кирилл.

Разумеется, Митя был потрясен, когда вечером обнаружил в квартире огромную емкость с водой, в которой спокойно можно было резвиться, словно в бассейне. Кое-как я сумела объяснить ему, что это совершенно бескорыстный и благородный подарок моего первого мужа, но все равно аквариум вызвал в нем глубокое предубеждение.

– Возни-то сколько будет с рыбками, – проворчал он. – Да и Луи их сожрет.

– Не сожрет, – усмехнулась я. – Особенно если это будут пираньи.

На следующий день в моем доме появилась Шурочка. Она приходила не так уж часто, но каждый раз после какого-нибудь особенного события, словно предчувствуя, что мне будет о чем ей рассказать. Я уже вполне привыкла к ней и к ее ласковой, вкрадчивой манере выпытывать у меня последние новости. Даже больше того – иногда мне ее не хватало, словно моя жизнь становилась неполной без ее странного интереса ко мне. Если это была игра, то я тоже играла в нее и чувствовала любопытство и страх – кто же в ней окажется победителем...

– Какая дивная вещь! – всплеснула она руками, когда заметила (а не заметить его было нельзя!) Ромуальдов подарок. – Но это же безумно дорого!

– Да не так уж, – скромно пожала я плечами. – Модель уже не модная, плохо расходилась.

– Неужели существует мода и на форму аквариума?

– А ты думала!

– Танита, ты такая сумасбродка... – Шурочка поджала губки в пунцовой помаде, и мне опять показалось, что она завидует мне.

Я не выдержала и расхохоталась:

– Дорогуша, неужели ты и впрямь думаешь, что я потратила свои кровные денежки на эту бандуру, которая полкомнаты заняла?

– Митя? – Имя моего возлюбленного прозвучало в ее исполнении как-то чересчур фамильярно.

– Вот еще! – рассердилась я. – У Мити собственное увлечение – машина. Кстати, он обещал нас в выходные свозить куда-нибудь на природу. Шашлык-башлык и все такое...

– Витюшку можно взять? – быстро спросила Шурочка.

– Ну конечно. А аквариум подарил мне мой первый муж. Знаешь, все так странно произошло... – и я рассказала Шурочке историю о интерьер-салоне, о разговоре с Ромуальдом и о моем раннем и бестолковом замужестве.

– Так ты говоришь, он решил осуществить твою мечту? Удивительный человек...

– Шурочка, если б ты знала, насколько сентиментальны бывают некоторые мужчины!

– Я не знаю, – рассеянно ответила она, – мне мужчины таких подарков не дарили. Кстати, ты действительно мечтала о таком аквариуме?

– Да, с давних пор. А почему – не знаю. Я представляла, как было бы здорово вглядываться сквозь толстое стекло в призрачную полутьму, любоваться мельканием пестрых рыбок... Жутко, красиво и таинственно.

– Ты совсем ребенок, – укорила меня Шурочка. – Ни семьи, ни забот... Вот и лезут в голову всякие странные мысли.

– Дорогуша, чрезмерный рационализм тоже вреден.

– Не знаю, не знаю... Так этот твой Ромуальд жалеет, что развелся с тобой?

– Кажется, да... Впрочем, он жалеет не о том, что развелся, а что его новая жена такая стерва. Представляю, каким ангелом выгляжу я на ее фоне! Хотя, сама знаешь, я тоже не подарок.

– Да-а... – прошептала она с горечью. – Танечка, меня временами поражает несправедливость, которая царит среди людей.

– О чем ты? – довольно бесцеремонно спросила я. – Удивляешься тому, что другим все, а тебе – ничего?

Это был опасный момент – мы вот-вот могли поссориться. Обычная бабская зависть – ничего удивительного, сколько гадких слов говорится из-за нее. Но Шурочка, видимо, была не так проста. Она вздохнула и посмотрела на меня столь печально, что мне стало очень совестно за свою бесцеремонность.

– Да, правда, – ответила она проникновенно. – Я ведь и не уродина, и не глупа, и характер у меня вполне нормальный. Я не стерва, как вторая жена твоего первого мужа, и готовлю, и деньги неплохие зарабатываю, высшее образование опять же. Но почему же меня не любят, почему никто не совершает из-за меня таких безумств? Кстати, ты говорила, что была еще раз замужем?

– Да, за Антоном Тарабакиным – запомни это имя. Возможно, он скоро прославится. Он писатель, собирается стать нобелевским лауреатом.

– Ты серьезно? – Любопытство опять вспыхнуло у нее в глазах.

– Более чем.

– Но разве стать нобелевским лауреатом так просто?

– Вот именно поэтому мы с ним и расстались, Шурочка. Жить рядом с человеком, мечтающим о славе, очень тяжело. Так же тяжело, как жить рядом с неудачником, наверное.

– Как интересно... Гением ты его не считаешь. Наверное, твой второй муж тоже очень любил тебя?

– Наверное, – пожала я плечами.

– Вот, все тебя любят...

Момент был решающий – я остановилась напротив нее и спросила, глядя ей в глаза:

– Шурочка, а как же Мельников?

– Я тебе объясняла когда-то... Что-то жарко, не найдется ли у тебя чего-нибудь прохладительного? – Она явно пыталась ускользнуть от темы.

– Шурочка, я прекрасно помню – у вас было нечто большее, чем простое юношеское увлечение, – продолжала давить я.

– Нет, именно увлечение... – пролепетала она.

– Из-за чего вы расстались? Что произошло?

– Ты прямо как следователь... Таня, черт возьми, мне надоело! Это было так давно, что я уже забыла!

Я достала из холодильника персиковый сок, бросила в него несколько кубиков льда.

– Почти лето, – сказала я мечтательно, словно разговора на неприятную тему и не было. – Шурочка, ты любишь лето?