Но Джозайя сомневался, что химическим магнатам интересны художественные выставки, поэтому не ждал никакого удовлетворения. Что ж, тогда вечер будет посвящен им двоим. Джозайя хотел порадовать Элинор, а также позволить себе эгоистическую прихоть – выйти на публику как ни в чем не бывало, словно у него все в порядке. То, что этот выход не последний, всего лишь мечта, но Джозайя был слишком упрям, чтобы признать это.

Он подал своей спутнице руку, торопя выйти из кареты, и улыбнулся зрелищу, которое являла собой Элинор – само очарование, богиня!

– Ты прав. – Она улыбнулась ему. – Но ты дейстительно уверен, что это просто встреча друзей?

– Абсолютно! Мистер Уолл купил мою первую картину, а его салон слывет дружеским и гостеприимным. В этой компании, увидев нас с тобой, никто бровью не поведет! Я видел здесь балерин, сидящих рядом с епископами, и укротителей зверей, ведущих философские беседы с реформистами. Поверь мне, твои манеры годятся и в гостиной, и во дворце. Бояться нечего!

Она оперлась на руку Джозайи, изящно вышла из кареты и стала рядом с ним. Элинор уступила его пожеланиям и надела красное бархатное платье, хотя сознавала, что они будут являть собой едва ли не театральную картину.

– Тебе легко говорить, Джозайя. Я никогда не слышала, чтобы ты сам выказал страх.

– Это потому, что вы его отгоняете, мисс Бекетт. – Улыбнувшись, Джозайя наклонился и прошептал ей на ухо: – Ты богиня, Элинор.

– Мистер Хастингс, что за шокирующее высказывание?!

Он взял ее под руку и проворил:

– Вовсе нет. И поскольку твои почитатели начнут множиться, то я бы сказал, что это пророческое высказывание.

Элинор легонько оттолкнула его, когда они подходили к двери, хотя и раскраснелась, явно довольная лестью.

– А вот и герой дня! – приветствовал их мистер Уолл. Он долго тряс руку Джозайи, пока та не заболела. Гас, как называли его друзья, был столь же круглый, как и высокий, – комическая фигура, если учесть его полное отсутствие сдержанности во всем. – Все, кого вы упоминали, здесь – и во всеоружии. Считайте, что картина уже продана, Хастингс!

– Она не продается, мистер Уолл.

– Ах, хитрец! Цена станет совершенно скандальной, когда мои гости начнут наперебой переубеждать вас! Очень мудро, Хастингс, очень… но кто это? Неужто вы привели в мой дом восхитительную, подлинную «Леди в красном»?

– Да. Мисс Элинор Бекетт, позвольте представить вам нашего гостеприимного хозяина мистера Огастина Уолла. – Джозайя с гордостью наблюдал, как Гаса охватила дрожь волнения при встрече с его моделью.

– Мисс Бекетт, вы живая греза! Вы моя почетная гостья!

Элинор в смущении ответила:

– Эта честь принадлежит мистеру Хастингсу, сэр. Я не думаю, что…

– Чепуха! Никогда не спорьте с мужчинами, которые всегда и во всем правы. Оставьте этого эгоистичного мистера Хастингса и познакомьтесь с моей женой, доставьте ей удовольствие – пусть представит вас нашим гостям, которые умирают от зависти. – Подхватив под руку, Гас увел Элинор.

– Но мистер Хастингс… – запротестовала она.

– Ему придется какое-то время обойтись без вас. В конце концов, когда все увидят живую «Леди в красном», цена картины станет просто сумасшедшей, и Хастингс будет благодарен вам за это. – Мистер Уолл действовал как главнокомандующий армии, и Элинор не оставалось ничего другого, как подчиниться и приготовиться к светским играм без Джозайи.

Миссис Уолл, столь же эксцентричная, как и муж, составляла с ним восхитительную – и пугающую, на взгляд Элинор, – пару. Она была столь же худа, как ее муж крепок и дороден, и оказалась такой же шумной и разговорчивой. Все светские правила, какие помнила Элинор, плохо подходили для салона Уоллов, и она лишь старалась удержаться от смеха, пока ее представляли то одним, то другим гостям.

Элегантный зал с мраморными полами явно предназначался для частной выставки, но сегодня здесь повсюду стояли диваны и кресла, а многочисленные слуги разносили подносы с закусками. Трио музыкантов играло в дальнем углу, поскольку на возвышении, где они обычно располагались, стоял золоченый мольберт с картиной Джозайи, выставленной на всеобщее обозрение.

И все это сбивало с толку; трудно было видеть себя в красках – дерзкую и гордую, в окружении незнакомцев, толпящихся вокруг и открыто восхищавшихся ею. Ужас, парализовавший ее в карете, грозил вернуться, но миссис Уолл было не остановить. К счастью, Элинор разглядела Джозайю на другом конце зала, и его взгляд успокоил ее.

– Вы знакомы с «Леди в красном»? – спросила миссис Уолл очередную гостью.

Элинор отчаянно хотелось попросить хозяйку дома не называть ее так, но она не знала, как вежливо подсказать, что у нее есть имя – как у любой другой женщины в этом зале.

– Ах, дорогая! Мой муж влюбился в вас и грозится избавиться от меня, если вы действительно существуете! – Дама рассмеялась, словно потеря мужа – повод для праздника.

– Замечательно, миссис Бачерд! – Миссис Уолл хлопнула в ладоши, явно довольная шуткой. – Бертрам чувств лишится при виде ее красоты, так и знайте!

– Ах, бедняга… Вы, несомненно, правы. – Миссис Бачерд вздохнула. – Но как это волнующе – встретить модель! Какая вы прелестная птичка!

Элинор прикладывала все усилия, чтобы подавить гнев, – ведь о ней говорили как о неодушевленном предмете.

– Я не классическая красавица, миссис Бачерд, но мне приятно, что вы находите интерпретацию мистера Хастингса восхитительной. Он неустанно трудился над картиной, а мне просто выпала честь внести вклад в его работу.

– Боже мой! – ахнула миссис Бачерд. – Да вы вовсе не уличная птичка! Какая чудесная речь! И какая вы рафинированная! – Она улыбнулась, похлопав Элинор по руке. – Извините, дорогая. Вы должны назвать свое имя.

– Элинор Бекетт, – представилась Элинор, порадовавшись, что хоть эта дама поинтересовалась ее именем.

– Мисс Бекетт, клянусь, вы будете событием предстоящего светского сезона! – заявила миссис Бачерд.

– И у меня будет исключительное право хвалиться, что я первая, у кого вы побывали в гостях, – подхватила миссис Уолл.

– Я бы не хотела лишать вас триумфа, миссис Уолл, но не имею намерения… участвовать в светском сезоне. Это было бы совершенно неуместно, – начала объяснять Элинор, но ее тут же перебили:

– Чепуха! Аристократия ничего так не обожает, как неуместность, – объявила миссис Бачерд. – А мой Бертрам прямо-таки специалист по неуместности. При этом наш светский календарь такой плотный, что забирает все силы. Просто истощает, мисс Бекетт! Но его кузина – одна из любимых фрейлин ее величества, и я объясню ей значимость нашего открытия, чтобы она могла упомянуть о нем при дворе.

– Ваше открытие? – переспросила Элинор. Потеряв нить разговора, она не понимала, к чему клонит собеседница.

– Принц-консорт – заядлый поклонник искусства. И как только мы подсунем ему под нос последнюю работу мистера Хастингса, кто тогда скажет, что это не я открыла его?

– Мистер Уолл может наброситься на вас за это! – запротестовала миссис Уолл. – Вы, оказывается, предерзкая особа!

Какой-то мужчина в вечернем костюме деликатно кашлянул позади них, и миссис Уолл вернулась к обязанностям хозяйки дома.

– Дорогая, позвольте представить вам мистера Томаса Келлера. Говорят, он самый серьезный и скучный молодой человек в Лондоне, но ужасно умный! Его семейное состояние сделано недавно, в аптечном деле. Подумать только!.. А эта прелестная женщина – мисс Элинор Бекетт. Я только на днях познакомилась с ней, но не могу удержаться, чтобы не поделиться ею, – весело сказала миссис Уолл. – Побеседуйте пока, а мы с миссис Бачерд, если вы не возражаете, отлучимся на бокал вина.

– Да, конечно. – Мистер Келлер ответил раньше, чем Элинор сумела придумать подходящую причину, чтобы помешать миссис Уолл оставить их наедине.

«Значит, Келлер? А он намного моложе, чем я его себе представляла. И теперь, когда я столкнулась лицом к лицу со злодеем, который погубил моего отца… О, как бы сбежать отсюда побыстрее», – думала Элинор.

– М-мистер Келлер, я не очень-то разговорчива. Извините, но я…

– Мисс Бекетт, это действительно вы? Элинор Бекетт?

Этот вопрос застал ее врасплох.

– Полагаю, что да, – пробормотала она.

– Я слышал, как вы назвали свое имя, и поверить не мог, что рука судьбы позволила себе такое… Наши отцы когда-то вели совместное дело, и… Судя по выражению вашего лица, вы все об этом знаете. – Голос у собеседника был низкий, но мягкий, а лицо выражало искреннюю озабоченность ее бедами. – Мой отец умер два месяца назад, и я только недавно узнал о его… преступлениях. Я навел справки на Орчард-стрит, но вы бесследно исчезли.

– Вы наводили справки? Но зачем?

– Чтобы принести извинения и посмотреть, есть ли шанс возместить ущерб.

Элинор в изумлении раскрыла рот.

– Сэр, правда?..

– Знаю, это кажется неправдоподобным, но я молился, чтобы мы с вами встретились. Мой отец всю жизнь провел в погоне за прибылью, пренебрегая душой. А я готовился получить ученую степень в области религиозных наук, когда меня вызвали в Лондон к умирающему отцу.

– Он признался вам в том, что совершил?..

В глазах Томаса отразилась печаль.

– Нет, мисс Бекетт. Он до конца гордился своим финансовым успехом. Но в последнем горячечном бреду сказал что-то странное о вашем отце, о том, что самых талантливых легче всего провести, и я тогда получил первую улику. После его смерти я усадил за работу бухгалтеров, и официальные документы сказали все сами за себя.

«Самых талантливых легче всего провести. Отец был умнейшим человеком из всех, кого я знала».