– Он не станет со мной встречаться, – ответила Клара. – Но даже если встретится… что, если он воспротивится вовлечению Себастиана в это, в общем-то сугубо семейное, дело? Вдруг он попытается этому воспрепятствовать? – Она покачала головой. – Нет, когда я встречусь с отцом, я должна иметь возможность предложить ему Уэйкфилд-Хаус от имени мистера Холла. Только в этом случае он не выставит меня за дверь.

Клара решительно открыла очередную коробку. Она пыталась не думать о том, что предпримет, если чертежи все-таки найдутся. Вот когда они у нее появятся, тогда она и сможет изложить Себастиану свое предложение.

Предложение о женитьбе.

При мысли об этом Клару окатила волна жара, и ее сердце на мгновение замерло, потом гулко забилось. Если бы не сугубо практическая подоплека этого авантюрного предприятия, она никогда не смогла бы представить себя женой такого человека, как Себастиан Холл, – женой необычайно красивого и обаятельного мужчины с чарующей улыбкой… Но сейчас все это не имело для нее ровным счетом никакого значения, имело значение только одно…

– Я должна найти эти чертежи, – то и дело повторяла Клара. – А когда найду – выйду замуж за Себастиана Холла и верну своего сына.

Но сначала ей придется убедить Себастиана в правильности такого решения. И ей удастся его убедить, если только… Ну, оставалось лишь молиться, что эти чертежи оказались необходимы Себастиану настолько, чтобы он согласился на столь необычную сделку.

Несколько часов спустя, когда Гранвилл уже лег спать, Кларе пришлось признать, что этот день закончился ее поражением. На нее навалилась ужасная усталость, но все же она затушила камины, потом погасила свечи, оставив только одну, чтобы осветить себе путь в спальню. Там она поставила мерцающую свечу на столик у кровати. Затем умылась холодной водой и надела ночную рубашку. Расчесав волосы, Клара забралась в постель. Руки болели от возни с бесчисленными коробками и ящиками, а ладони были в царапинах и ссадинах. Несмотря на усталость, ей долго не удавалось заснуть – ее не оставляли мысли о браке с Себастианом Холлом и обо всем, что под этим подразумевалось. И постоянно возникал перед глазами яркий образ – ее сын, ее сокровище, так долго скрываемое от нее по злой воле отца. После стольких месяцев бесплодной борьбы с ним Клара боялась надеяться, что на этот раз все сложится по-другому. Ведь вполне вероятно, что даже Себастиан не сможет уничтожить препятствия, мешавшие ей воссоединиться с Эндрю.

Прижав руку к груди, Клара почувствовала гулкое биение сердца. Хотя разум пытался убедить ее, что брак с Себастианом Холлом своим практицизмом не будет отличаться от союза с Ричардом, сердце страстно протестовало против такого сравнения. Возможно, внешне это будет союз двух вполне прагматичных людей, который поможет ей исполнить свое самое заветное желание. И не исключено, что брак этот окажется сложным и в каком-то смысле даже опасным. Вероятно, ей придется делать выбор: стать образцовой и послушной женой или попытаться раскрыть душу этого человека. Клара чувствовала, что с Себастианом середины быть не должно. Они получат друг друга целиком – или не получат ничего. Даже сейчас Клара понимала, что иначе быть не могло.


Занялся рассвет, красный как розы и постепенно таявший в серовато-голубом небе. Звуки окружающего мира уже проникали в гостиную – грохот экипажа на улице, крики мальчишки, торговавшего газетами, и тихая птичья трель.

Себастиан протер глаза, и тотчас же послышался голос:

– Мистер Холл. – В дверях появился слуга с серебряным подносом. – Сэр, вам принесли записку.

Себастиан резко приподнялся, и Джайлз подал ему сложенный листок, на котором витиеватым женским почерком было написано его имя. Клара.

Искоса поглядывая на небритое лицо Себастиана, слуга осведомился:

– Приготовить ванну, сэр? Или вы предпочтете сначала перекусить?

– Принесите только кофе, Джайлз.

– Слушаюсь, сэр.

Себастиан положил письмо Клары на колени и несколько секунд смотрел на него, понимая, что в записке содержится нечто важное.

Спустя несколько минут Джайлз принес кофе. Хотя слуга не проронил ни слова, Себастиан чувствовал его недовольство; он постепенно привыкал к слугам брата, относившимся к нему, Себастиану, весьма критически.

И он не мог их винить. Ведь Александр был безупречным джентльменом – всегда появлялся к завтраку точно в семь и всегда был чисто выбрит. Когда же Александр с женой уехал в Санкт-Петербург, Себастиан перебрался в особняк брата на Маунт-стрит. Но слуги до сих пор не могли привыкнуть к весьма кардинальным изменениям, произошедшим в укладе жизни этого дома.

Как не мог и сам Себастиан. Он думал, что ему приятно будет жить в огромном доме Александра, но этот проклятый особняк оказался настолько великолепным, что среди роскошной мебели, бархатных портьер и бесценных картин он ощущал себя чужаком, оскорбляющим своим видом и своими привычками жилище брата. Ведь подобные апартаменты были достойны членов королевской семьи. Кроме того, он постоянно помнил о том, что ему здесь не принадлежало ничего.

Себастиан взял письмо, решительно сорвал печать и, смахнув с коленей кусочки сургуча, прочитал короткое послание.


«Дорогой мистер Холл!

Прошу вас прийти в Музей автоматических механизмов в четверг, в три часа пополудни.

Я хотела бы обсудить с вами одно безотлагательное дело.

С уважением,

миссис Клара Уинтер».


Безотлагательное дело? Неужели она уже нашла чертежи? Но ведь четверг… это же сегодня!

Себастиан помотал головой, пытаясь навести хоть какой-то порядок в собственных мыслях. Да, вчера он рассказал Кларе о чертежах, так что у нее, возможно, было время найти их. Но если она действительно их нашла, то, конечно же… Ясно, что такая умная женщина, как Клара, не отдаст ему бумаги, ничего не потребовав взамен. Что ж, в три часа он узнает, чего же именно она хочет.

Себастиан встал с постели и накинул шлафрок. Быстро умывшись, он оделся и повязал шейный платок. Когда он спускался к завтраку, раздался звон дверного колокольца.

Взмахом руки Себастиан отослал слугу и сам открыл парадную дверь. Снаружи стоял темноволосый мужчина в наглухо застегнутом шерстяном пальто; глаза же его весело поблескивали за стеклами очков в тонкой металлической оправе.

Себастиан в изумлении таращился на своего брата Дарайуса.

– Приветствую, Бастиан. – Дарайус улыбнулся. – Так ты пригласишь меня в дом? Или оставишь стоять здесь? – Казалось, брат был абсолютно уверен в том, что он, Себастиан, уже выполнил его просьбу.

– Дарайус, но что ты здесь делаешь?

– Я приехал два дня назад и остановился в «Альбионе». Думаю, будет лучше, если лорд Раштон некоторое время не будет осведомлен о моем приезде.

Дарайус сбросил пальто и прошел в гостиную. Себастиану не оставалось ничего другого, кроме как последовать за братом.

– Что ты здесь делаешь? – повторил он вопрос, закрыв за собой дверь.

– Я подумал, что ты уже отыскал чертежи шифровальной машины.

Себастиан повернулся к брату, намереваясь ответить какой-нибудь резкостью, но, тотчас передумав, тихо сказал:

– Нет, еще не отыскал.

Дарайус окинул его проницательным взглядом, и Себастиан с трудом удержался, чтобы не поежиться, – казалось, брат видел его насквозь.

– Ты получал известия от Николаса? – спросил Себастиан.

Дарайус поджал губы и отрицательно мотнул головой.

– Но у Александра все хорошо. Без ума от своей жены и с нетерпением ждет рождения ребенка. Талия смеется, когда представляет, что же с ним будет при появлении малыша.

Себастиан мысленно улыбнулся, представив Алекса в роли отца. Пожалуй, не будет отца более преданного и защитника более рьяного, чем Александр. И Себастиан вновь похвалил себя за то, что не поддался отчаянию и не попросил своего старшего брата о финансовой помощи.

Александр, безусловно, помог бы ему всем, чем мог, но непременно потребовал бы подробных объяснений. А Себастиану ужасно не хотелось обременять брата своими долгами и проблемами. И уж тем более не хотелось говорить о своей музыкальной карьере… Александр был счастлив, и для него главное сейчас – наслаждаться своим счастьем.

– Как Джейн? – спросил он.

– Чудесная девочка, – сказал Дарайус. – Вне себя от восторга при мысли о том, что станет старшей сестрой. Ты будешь рад узнать, что она снова начала брать уроки игры на фортепьяно, хотя по-прежнему предпочитает тратить время на насекомых.

– Другого я от нее и не ожидал.

Себастиан рад был хорошим новостям о семье. Еще будучи в Веймаре, он собирался отправиться в Санкт-Петербург, чтобы увидеть родных, но отменил поездку, как только выявилась проблема с рукой. Ведь от Александра никак не удалось бы это скрыть.

– Почему ты не хочешь, чтобы Раштон узнал о твоем приезде? – Себастиан внимательно посмотрел на своего младшего брата.

– Ему не понравится причина, по которой я оказался здесь, – пожав плечами, ответил Дарайус.

– Ты о чертежах шифровальной машины?

– И это тоже, – кивнул Дарайус. Он подошел к столу и налил себе чашку уже остывшего кофе. – Так ты их нашел?

– Я уже сказал: пока нет. А почему ты не можешь сам их отыскать?

– Потому что я не появлялся в Лондоне почти четыре года, – ответил Дарайус с нотками раздражения в голосе. – Кроме того, я был уверен, что ты гораздо быстрее меня сможешь найти подходы к Гранвиллу Блейку и Кларе Уинтер.

Себастиан сжал правую руку в кулак.

– Как ты узнал о миссис Уинтер?

– От жены Жака Дюпре, – ответил Дарайус. – Она в восторге от миссис Уинтер.

– А когда ты познакомился с мадам Дюпре?

– Прошлой весной супруги Дюпре приезжали в Санкт-Петербург по приглашению тамошнего губернатора, который собирался заказать часы в подарок своей дочери, – объяснил Дарайус. – Мы познакомились на одном из званых вечеров, и я сказал Дюпре, что хотел бы больше узнать о его изобретениях. Он с удовольствием откликнулся, и у нас завязалась довольно продолжительная переписка. Когда же я завоевал его доверие, он рассказал мне о своих планах создания шифровальной машины, но предупредил, что не хотел бы, чтобы в конечном итоге она оказалась в руках русских. А потом Дюпре заболел, и его жена в письме сообщила о том, что многие свои вещи, в том числе и чертежи шифровальной машины, он отослал Гранвиллу Блейку. Она также рассказала мне о миссис Уинтер и о том, что та с недавних пор живет в музее и помогает своему дяде.