— Представляю, сколько миллионов сюда вбухано!

— У меня нет привычки смотреть на вещи с точки зрения их стоимости! — парировала Марийка.

— Это еще один урок хороших манер?

— Нет, но здесь столько прекрасных вещей, ими просто надо любоваться, а не оценивать в деньгах.

— И все же ты пытаешься меня перевоспитать, прекрасная эстетка. — Джонатон быстро чмокнул ее в ухо. — У меня есть право восхищаться материальной ценностью предметов, в то время как ты оцениваешь их эстетическую ценность.

Не желая продолжать этот спор, Марийка повела его знакомиться с хозяевами.

— Какой ужас, мы еще не познакомились с хозяевами! — сказал Джонатон по-французски, чтобы уесть ее.

Джорджанна и Чонси приветствовали гостей у огромного камина. Оба светились гордостью за свой дом и охотно принимали восторженные возгласы гостей. Джорджанна показывала свой портрет работы Клайда Смита, висевший над камином.

— Джорджанна, какой замечательный портрет! — искренне воскликнула Марийка, разглядывая белокурую красавицу с распущенными до плеч волосами в палевом пеньюаре.

Джорджанна была поистине красивой женщиной. Ее воспитывала одна мать, с мужем она развелась. Эта девушка из Техаса стала третьей соседкой по комнате Марийки и Эви в колледже Вассар. Она сразу понравилась ей — добродушная, розовощекая, простая в обращении, приветливая молодая особа с хорошим вкусом. Но денег на обучение ей не хватало, и Джорджанне пришлось оставить колледж, к огорчению ее подруг, и устроиться секретаршей на Уоллстрит. Через четыре месяца она вышла замуж за молодого клерка, который явно не удовлетворял ее тщеславным запросам.

Замужество с Чонси Вилкинсом было ее четвертым походом к алтарю. Наконец она добилась того положения, о котором мечтала. С каждой новой свадьбой ее обручальные кольца украшались все большим количеством и качеством бриллиантов, все дороже становились свадебные подарки.

Когда Марийка подвела к хозяевам Джонатона, Джорджанна внимательно и пристрастно осмотрела его с ног до головы, Марийку рассмешил этот придирчивый осмотр.

— Может, тебе принести микроскоп или лупу?

— В этом нет необходимости. Я и так вижу, что он подходит, — объявила она достаточно громко, пока Джонатон обменивался любезностями с Чонси.

— Ты видела нашего дворецкого Адама? Не правда ли душка! Наконец-то у меня есть дворецкий при входе в собственный дом. Теперь мы чувствуем себя как английские лорды. — Джорджанна наклонилась и сказала Марийке на ухо:

— Очень даже ничего! Он выглядит интеллигентным и очень сексапильным!

— От такой и есть… Джорджанна, у тебя восхитительный дом!

— Марийка, я очень рассчитывала на твою помощь сегодня вечером. Сама не знаю почему, но чувствую какую-то нервозность. Что-то должно случиться…

— Ты просто комплексуешь. Чонси повезло, что он встретился с тобой. Все пройдет нормально. Послушай, как все гости восхищаются обстановкой. Тебе не о чем беспокоиться. И выглядишь ты как принцесса.

Марийка с Джонатоном отошли от хозяев и тут же попали в поле зрения Санд.

— Это Джонатон Шер, — представила своего друга Марийка.

— Откуда?

— Из Чикаго.

Санд достала из сумочки блокнот и что-то записала.

— Еще увидимся, — сказала она и пошла дальше, позвякивая большими кольцами-серьгами.

— Только не говори мне, что это чудовище будет моей соседкой за столом! Меня это приводит в ужас, — тяжело вздохнул Джонатон.

— Она одна из ведущих колумнистов Америки, — хихикнула Марийка. — Кроме того, ты ей явно понравился.

— Лучше попасть в зубы морскому чудовищу!

Санд, сделав обход и не найдя никого, достойного ее внимания, вернулась а Марийке с Джонатоном с тем же каменным выражением лица.

— Чем вы занимаетесь, мистер Шер?

— Делаю деньги, — мрачно ответил Джонатон.

— Мистер Шер будет сидеть с вами рядом за столом, Санд, насколько я знаю.

— Отлично! О чем же мы будем беседовать за ужином, мистер Шер?

— Конечно, о сексе.

Марийка отвернулась в сторону, чтобы журналистка не заметила ее ухмылку.

— Отличная тема, — вполне серьезно сказала Санд. — Деньги и секс. Кажется, я не буду скучать за столом.

— Джонатон, как ты можешь?! — возмутилась Марийка, когда Санд направилась к столику с устрицами и орешками.

— Я не подопытное животное и, черт возьми, могу говорить с кем угодно о чем хочу!

— Пожалуйста, только не сегодня. Держи себя в руках, прошу тебя. Ты сможешь?

— Я не видел тебя долгое время. Я общался только с грубыми наглыми брокерами и служащими компании целый месяц. И это все, что ты хочешь от меня, чтобы я держался "в рамках"?!

— Ты просто устал от перелета и поэтому нервничаешь.

— Я бы не нервничал, если бы был сейчас с тобой в постели. Давай вернемся к тебе домой. Если бы ты любила меня, как я тебя, ты бы сейчас не хотела ничего другого.

Марийка вспыхнула от смущения.

— Ты просто сексуальное животное, но я обожаю тебя. — Она взяла его под руку и повела к гостям. — Пожалуйста, помоги мне сегодня, будь таким же очаровательным, как всегда, веди себя прилично, сдерживай свое либидо хотя бы за ужином.

Официант поднес им серебряный поднос с огромными креветками. Джонатон подцепил одну серебряной вилкой и обмакнул в соусе. Проглотив креветку, он спросил с наигранным почтением:

— Куда я должен деть использованную вилку, мадам Хорошие Манеры?

Марийка, рассмеявшись, взяла из его рук вилку и положила в специально предназначенное для этого серебряное корытце на подносе.

— Разве я не могу положить ее в карман как сувенир в память о сегодняшнем вечере?! Я мог бы использовать ее для ковыряния в зубах в какой-нибудь забегаловке завтра.

— Официант может поймать тебя при попытке воровства фамильного серебра и сообщит об этом хозяевам.

— Я знаю, почему ты не разрешаешь мне прикарманить эту вилку. Чтобы я не воткнул ее в задницу Санд за ужином!

— Уверена, что ты на это способен. — Марийка сжала его руку.

В холле появились Уэлтоны, и Марийка кинулась обниматься с Мими.

— Джонатон, познакомься со Стьюартом и Мими Уэлтон. Она училась со мной, Эви и Джорджанной в одном колледже.

Пока Марийка и Мими обменивались последними новостями об общих знакомых и литературных новинках, Джонатон расспрашивал Стюарта о его финансовых делах. Через полчаса Марийка заметила, что Джонатон передал Стьюарту свою визитную карточку со словами:

— Если вы переберетесь с семьей в Чикаго, буду рад с вами увидеться. Я владею двумя небольшими компаниями и нуждаюсь в финансовом директоре для обеих. Думаю, такой толковый человек, как вы, справится с подобной работой.

Когда Уэлтоны отошли от них, Марийка положила Джонатону на плечо руку и с благодарностью произнесла:

— Ты самый послушный мальчик. Ты сможешь помочь ему?

— Он вызывает доверие. У него был спад, теперь, думаю, он сможет взять на себя финансовые дела.

— Джонатон, я люблю тебя.

— Просто он мне понравился…

— И за это я тебя люблю… Джонатон, я отлучусь на пару минут, посмотрю, все ли в порядке в столовой и на кухне. Джорджанна взяла с меня слово, чтобы я держала все под своим контролем.

Марийка прошла в столовую, встретившись по пути с Сидни и Рейчел Миллерами. Они выглядели очень довольными.

"По крайней мере это один полностью удовлетворенный клиент", — подумала Марийка.

Когда она обсуждала с Джорджанной план — как рассадить гостей, решено было посадить Санд между Джонатоном и Арчибальдом-младшим. Марийка должна была сесть напротив и, в случае необходимости, вмешаться, если Санд учинит какой-нибудь скандал.

Гости расселись наконец за большим, украшенным цветами столом. Джонатон строил Марийке гримасы, кивая на сидящую рядом Санд, которая записывала в блокнот свои впечатления и в перерывах постукивала колпачком ручки по выпирающим впереди нижним зубам. Марийка с трудом сдерживала смех.

— Вы все время что-то тянете в рот, то сигарету, то ручку, — обратился Джонатон к своей соседке. — Это приносит вам оральное удовлетворение?

Санд вопрос понравился, она отложила блокнот и повернулась к Джонатону.

— Мистер Шер, вы очень передовой и безусловно сексуально ориентированный мужчина. Мне это нравится. Таких не часто встретишь на подобных вечеринках.

— Санд, могу я вас так называть? Вы бы много добились, если бы не скрывали вашу сексуальную ориентацию. Я имею в виду, что вы талантливая, одаренная женщина, вы интересны, ведете такую насыщенную, с точки зрения многих, жизнь. Почему же вы так чудно одеваетесь, к чему эти изыски? Вы же интеллектуалка, а эпатируете публику таким странным нарядом.

— Вы сомневаетесь, что у меня интересная жизнь, не так ли, мистер Шер? И для вас неважно, появится ли упоминание вашего имени в газете или нет?

— Я не читаю газет. Мне это неинтересно.

— Вы очень искренний человек, это необычно. Вы мне нравитесь, в самом деле, мистер Шер.

— Вы можете звать меня просто Джонатон, тем более, что вы уже определили мою сексуальную ориентацию.

Санд расхохоталась, демонстрируя свои желтые зубы.

— Моя работа скорее напоминает кару, я делаю неплохие деньги на интеллектуальном рэкете, но поверьте, вся эта "социальная жизнь" и порождаемые ею слухи — ужасная мерзость. Каждое утро я отправляю по факсу свои комментарии в газетный синдикат, но им очень не нравится, что я пишу. Я не обращаю на это внимания и мне плевать на людей, о которых я пишу.

— Очень печально, что такая талантливая женщина, как вы, тратите свою жизнь, вернее — ночи, делая то, что вы ненавидите. Это действительно наказание.

— Теперь ваша очередь, Джонатон. Вам нравится то, что вы делаете?