С трудом встав с постели, он, пошатываясь, побрел к ночному горшку.

Оливер не знал, с какой стати решил переместиться в комнату Огаста по прибытии домой из Фолстоу. Возможно, это была подсознательная попытка набраться хоть немного мудрости, которой славился покойный старший брат. Однако в итоге он лишь впал в сентиментально-слезливое состояние. Постепенно, не сразу, он обнаружил в комнате брата незаметные следы пребывания в ней Сибиллы Фокс.

Яркая шелковая ленточка, вероятно, упавшая с ее платья или накидки для волос; металлический кубок с выгравированной сбоку буквой Ф, наполовину заполненный монетами Фолстоу с профилем короля на обратной стороне; бледный засохший цветок между листами отбеленного пергамента тонкого альбома для рисования, добрая половина которого была заполнена весьма неплохими набросками углем. Оливер был вынужден признать, что такая черно-белая цветовая гамма как нельзя лучше подходила для изображения главы рода Фоксов, Сибиллы Фокс.

Судя по всему, Огаст рисовал ее по памяти, потому что Оливер никогда не видел Сибиллу такой женственной и улыбающейся, как на рисунках брата. Когда он листал альбом, ему казалось, что она оживает. Глубина чувства, которое Огаст, должно быть, испытывал к этой женщине, заставляла сердце Оливера биться чаше. Самый последний рисунок произвел на него такое сильное впечатление, что внутри у него все сжалось. На нем был изображен женский силуэт в профиль на фоне окна спальни. Не было ни лица, ни подробностей одежды, лишь волна густых волос свешивалась на одно плечо.

Этой женщиной вполне могла быть Сесили.

Оливер тяжело опустился в кресло брата, одной рукой придерживая альбом в раскрытом состоянии, другой поднося к губам бокал с вином. Так он пил и смотрел на рисунок до тех пор, пока изображение не начало расплываться перед его глазами.

Тогда он встал и плеснул в лицо холодной водой, пытаясь смыть остатки кошмарных видений пьяной дремоты. Правая рука нестерпимо ныла, и Оливер, с трудом найдя сброшенную накануне перевязь, снова надел ее на шею.

В дверь громко постучали.

— Входите! — крикнул Оливер.

В дверном проеме показалась голова Арго. Бросив быстрый взгляд на Оливера и оценив его состояние, он коротко кивнул и широко распахнул перед собой дверь. В комнату вошли две служанки с подносами. Поставив их на стол возле камина, они молча удалились. Арго уходить не торопился.

— Милорд, я подумал, что вам не помешает подкрепиться, — сказал он, отодвигая многочисленные пустые кувшины из-под вина в сторону и многозначительно глядя на молодого хозяина.

Оливер молча сел за стол и налил себе кружку горячего яблочного сидра, приправленного ароматными специями. Едва не обжегшись, он залпом выпил ее и тут же налил другую.

— Пришли ко мне писаря, — велел он управляющему, поднимая крышки и разглядывая принесенные кушанья. — Я хочу написать письмо королю.

Курица? Нет. Творог? Бр-р-р, нет!

— Будет сделано, милорд, — кивнул Арго. — Это срочно?

— Разве может быть иначе, если речь идет о письме королю? — фыркнул Оливер, поднимая последнюю крышку. О, что это? — Арго, что это?

— Полагаю, яблочный пирог, милорд, — ответил тот, заглядывая в блюдо через плечо хозяина.

— Отлично! — с довольным видом пробормотал Оливер, отрезая пирог и запуская зубы в его аппетитную мякоть. — Сколько у нас войска? — спросил он с набитым ртом.

— Мне кажется, около трехсот воинов, милорд, включая всех сквайров, — ответил Арго.

Оливер кивнул, продолжая жевать.

— Мы собираемся выступить против Лондона? — с некоторым сарказмом в голосе поинтересовался управляющий.

— Нет, Вестминстеру ничто не угрожает, — парировал Оливер, принимаясь за второй кусок пирога. — Но когда Эдуард отдаст приказ выступить против Фолстоу, я хочу, чтобы наше войско оказалось в первых рядах наступающих.

Арго недоуменно заморгал, потом неуверенно переспросил:

— Милорд?

— Ты отлично понял меня. Арго. Сибилла Фокс получит по заслугам. Я и не подозревал, какое влияние она оказывала на моего брата, пока не прожил в Фолстоу несколько недель, а по возвращении домой не провел ночь в его комнате, став невольным свидетелем его одиноких воспоминаний.

— Прошу прошения, милорд, но ваш брат очень сильно любил леди Сибиллу. Он был готов отдать за нее жизнь, если бы это потребовалось.

— Я это знаю, Арго, — язвительно проговорил Оливер. — Очевидно, это единственная ошибка, допущенная моим умнейшим братом. Она использовала его в своих целях и, выставив дураком, бросила.

— Нет! — энергично возразил Арго. — Они успели помириться. Существует множество писем…

— Каких еще писем? — стукнул кулаком по столу Оливер. — Найди их и принеси мне, если они и вправду существуют. Я хочу убедиться в том, что Сибилла Фокс не так бессердечна, как о ней говорят. Я хочу убедиться в том, что любовь моего брата не была ошибочной. А вдруг она приложила руку к его гибели?

— В тот день он ехал именно к ней. Он любил ее.

— Если это была настоящая любовь, зачем он спал с Джоан Барлег?

Арго побледнел, и Оливер понял, что Джоан сказала правду.

С трудом взяв себя в руки, управляющий сказал:

— Это случилось всего один раз. Прошу прощения за дерзость, но леди Джоан воспользовалась минутной слабостью лорда Огаста после его ссоры с Сибиллой.

— Вот как… Понятно, — протянул Оливер, откидываясь на спинку кресла.

— Впоследствии лорд Огаст глубоко сожалел о содеянном и надеялся, что об этом никто не узнает.

Оливер вскинул руку жестом безразличия:

— Мне совершенно все равно, для кого леди Джоан раздвигает ноги. Я никогда не собирался делать ее частью моей жизни.

— Лорд Огаст знал, что вы никогда не женитесь на ней, милорд, — тихо заметил Арго.

Покачав головой, Оливер встал:

— Как бы там ни было, Сибилла Фокс должна держать ответ за свои поступки. Фолстоу непременно падет, и больше всего на свете я хочу, чтобы это произошло при моем участии.

А как же леди Сесили, милорд? — осторожно спросил Арго.

— А при чем тут леди Сесили? — наигранно удивился Оливер, остановившись спиной к управляющему.

— Ведь это и ее дом подвергнется осаде. Разве она в чем-то виновата?

— Фолстоу скоро перестанет быть домом леди Сесили. Она помолвлена, ее жених из Северной Англии. Насколько мне известно, они скоро поженятся.

— Понятно, — озадаченно протянул управляющий.

— Что-то мне не нравится твой тон. Арго, — повернулся к нему Оливер, и ему показалось, что в глазах его собеседника мелькнуло сочувствие.

— Прошу прошения, милорд. Я сейчас же пришлю к вам писаря. Будут еще приказы?

Оливер отрицательно покачал головой и отвернулся:

— Нет.

В следующую секунду Арго вышел из комнаты, осторожно притворив за собой дверь.

Оливер провел рукой по лицу, говоря себе, что не должен думать о том, как воспримет его решения и действия управляющий поместьем. Как бы там ни было, помогая королю, он отдаст дань памяти другому достойному правителю, пусть не королевства, а только поместья, — Огасту.

Оливер на собственном опыте узнал, как Сибилла Фокс умеет манипулировать людьми. Ей легко удалось уговорить его принять участие в ее махинациях с целью уничтожить эту простушку Джоан Барлег. А ведь Оливер провел в Фолстоу всего месяц, в то время как над Огастом она работала несколько лет.

Подойдя к гардеробу брата, он распахнул створки и принялся осматривать одежду, висевшую в нем с того самого дня, когда Огаст переоделся перед отъездом из Белмонта и уже не вернулся домой живым. Наверняка в гардеробе найдется какое-нибудь свидетельство его отношений с Сибиллой. Но какова же ее конечная цель?

Этого Оливер даже представить себе не мог. Она сказала, что, по ее мнению, Джоан что-то знает. Джоан…

Кстати, он был гораздо лучше в постели, чем ты!

Оливер остановился, держа в руке длинный рукав шелковой мужской рубашки. Нет, вряд ли Огаст делился важной информацией с какой-нибудь женщиной.

Существует множество писем…

Которых на самом деле нигде нет.

И тут в голове Оливера эти две мысли сложились в одну картинку: Джоан спала с Огастом, переписка между ним и Сибиллой пропала… Он вспомнил, как Арго говорил ему, что в его отсутствие в Белмонте Джоан буквально обыскивала все комнаты. Возможно, она наткнулась на эти письма. Но зачем они ей? Впрочем… если только она не…

Оливер снова сел в кресло брата и задумался. Сибилле очень нужно было выяснить, что именно знает Джоан, и она подумала, что сможет это сделать, если убедит ее в том, что Оливер женится на ней. Если Огаст и вправду был другом Сибиллы, которому она безусловно доверяла, и они оба были участниками заговора против короля, то в письмах, возможно, содержалась компрометирующая ее информация, которую теперь, после смерти Огаста, она хотела уничтожить.

Чего Оливер никак не мог понять, так это свою роль в этом обмане. Какое значение он имел для обеих женщин, помимо того, что он брат Огаста, а теперь и его наследник?

В дверь осторожно постучали, и Оливер вздрогнул от неожиданности. Ему показалось, что он находился в шаге от верной догадки, когда его размышления были прерваны стуком в дверь.

— Кто там? — рявкнул он.

Дверь приоткрылась, в комнату робко шагнул писарь.

— Милорд, Арго сказал, вы хотите написать письмо королю.

— Да.

Оливер сдвинул брови, но не сказал больше ни слова. Все еще затуманенный после выпитого накануне вина мозг отказывался работать с достаточной быстротой.

— Милорд? — напомнил о себе писарь.

Оливер поднял голову и посмотрел на него таким долгим взглядом, что тот покраснел и принялся нервно теребить свиток пергамента и кожаный мешочек с перьями и чернилами.